Принципы изменения мирового порядка - Рэй Далио

решений путем формализации политики «коллективного лидерства / демократического централизма». Также новая конституция предоставила больше свободы вероисповедания, выражения мнений, слова и прессы, чтобы побудить китайцев «искать истину на основе фактов». Эти реформы сделали возможным первый упорядоченный переход власти к следующему — поколению постоянного комитета политбюро. Во главе его сначала встал Цзян Цзэминь, а затем Ху Цзиньтао — в рамках предписанных законом двух пятилетних сроков. Каждая следующая команда лидеров придерживалась предложенного Дэном пути: сделать Китай богаче и сильнее на основе рыночных и капиталистических элементов экономики, роста торговли с другими странами и использования их опыта. При этом вся работа должна была вестись так, чтобы другие страны не боялись отношений и торговли с Китаем, а испытывали от них исключительно приятные чувства.

Еще одной важной долгосрочной целью было возвращение территорий, утраченных во время «века унижения». В 1984 г. после серьезных переговоров с Великобританией стороны договорились, что Гонконг вернется под китайский суверенитет в 1997 г. в рамках подхода «одна страна, две системы». Затем, в 1986 г., Китай достиг соглашения с Португалией о возврате Макао в 1999 г.

В 1984 г. у меня был первый прямой контакт с Китаем. Я приехал в эту страну по приглашению Международной трастовой инвестиционной компании Китая (CITIC) — единственной «витрины» страны (компании, которой было позволено свободно торговать со всем внешним миром). Ее руководители попросили меня помочь им понять, как работают мировые финансовые рынки. Компания была создана в рамках развития реформ и политики открытости Дэна. Ей руководил Жун Ижэнь, старый китайский капиталист, который предпочел остаться в стране даже после национализации бизнеса его семьи.

Тогда Китай был очень бедной и отсталой страной. Но мне тут же стало ясно, что его жители — очень толковые и цивилизованные люди. Несмотря на бедность, Китай не напоминал большинство других стран, в которых мне довелось побывать и где нищие люди как будто жили в другом столетии. Отсталость Китая проистекала из общей нехватки доступа ко всему, что было доступно во внешнем мире, и его демотивирующей системы. Например, когда я раздаривал 10-долларовые калькуляторы, даже высокопоставленные чиновники считали их волшебными устройствами. Тогда все компании (в том числе небольшие рестораны) принадлежали государству, их деятельность была очень бюрократизирована. Китайцы не могли выбирать работу, не думали о карьере и не получали финансовых поощрений за хороший труд. Отсутствовала частная собственность (в том числе на жилье), страна не получала товаров из других стран и не применяла западные методы работы.

Поскольку мне было ясно, что причина бедности в Китае связана с политикой изоляционизма, я верил, что отказ от нее естественным путем уравняет уровень жизни в стране с уровнем развитого мира (примерно так же, как ничем не сдерживаемая вода сама стремится к единому уровню). Я очень хорошо помню события того времени. Я стоял на 10-м этаже «Шоколадного здания» CITIC и готовился читать лекцию. В какой-то момент указал собравшимся на двухэтажные хутуны (бедные районы) под нами и сказал, что скоро они исчезнут и их место займут небоскребы. «Вы не знаете Китая», — недоверчиво сказали они. Я же ответил, что они не знают силы экономического арбитража, который может возникнуть в результате открытости.

Открытость создала огромные естественные возможности, и китайцы извлекли из нее всё, что могли (даже больше, чем я ожидал). Они достигли значимых результатов благодаря реформам Дэна Сяопина, подкрепленным уникальной культурой. В первые годы реформ я часто слышал выражение «разбить железную чашу для риса» — отказаться от гарантированной занятости и удовлетворения лишь базовых потребностей, заменив их более стимулирующей компенсацией. Этому способствовала и глобализация; весь мир хотел видеть Китай в своем составе.

Дэн Сяопин был отличным учеником и призывал других руководителей страны учиться у иностранцев точно так же, как он сам. Особое внимание он обращал на Ли Куан Ю из Сингапура и других лидеров культурно близких стран — «Азиатских тигров». Я помню, как во время обеда глава китайского MOFTEC (аналога национального министерства торговли) рассказывал мне массу подробностей об устройстве аэропорта Сингапура (в том числе сколько времени пассажирам нужно ждать багаж после прилета). Он говорил о том, как Сингапуру удалось достичь примечательных результатов и что Китай сделает то же. Много лет спустя мне посчастливилось принимать Ли Куан Ю в своем доме вместе с другими почетными гостями. Мы попросили его поделиться своими мыслями о лидерах настоящего и прошлого. Нам было очень интересно услышать его точку зрения, поскольку он знал всех этих людей в последние 50 лет и сам был одним из величайших лидеров. Он, не колеблясь, заявил, что величайшим лидером XX в. был Дэн Сяопин. Почему? Потому что он был умным, открытым и практичным человеком, который смог обеспечить отличные результаты для своей страны с миллиардом жителей.

Дэн Сяопин в 1987 г. формально вышел из состава постоянного комитета политбюро, но оставался фактическим лидером Китая. Страна продолжала открываться миру и становилась все более капиталистической с головокружительной скоростью. Некоторую роль в этой эволюции сыграл и я. В 1989 г. моя подруга из CITIC Ван Ли (отвечавшая за торговлю облигациями) познакомила меня с группой людей. Им вместе с ней было поручено создать организацию, которая могла открыть первые фондовые рынки в новом Китае (организация называлась исполнительным комитетом по фондовым рынкам, или SEEC). Эти люди были назначены на свои посты по представлению знаменитого экономического реформатора и историка Ван Цишаня.

Китай оставался очень бедной страной, офис SEEC располагался в грязной гостинице — на большее у группы не хватало бюджета. Но у них имелось главное: четкая миссия по созданию больших перемен, яркие люди с сильным характером, открытость и готовность быстро учиться, а также решимость добиваться своих целей. Для них это было не работой, а благородной миссией по улучшению своей страны. Я с радостью согласился им помочь. В течение нескольких следующих десятилетий я видел, как они и многие другие люди строили китайские финансовые рынки и превратили их в одни из крупнейших в мире.

Затем возник шок, заставивший всех сомневаться буквально во всем. В 1989 г. движение по демократизации Китая переросло в массовые демонстрации, а те привели к столкновению, известному как «инцидент на площади Тяньаньмэнь». У лидеров страны имелись совершенно разные точки зрения на то, что делать в этой ситуации. Дэн принял судьбоносное решение: он поддержал либеральные силы и продолжил разгон консерваторов. Большинство китайцев, с которыми я общался в то время, беспокоились о том, что Китай вновь скатится к старому миру Мао и «Банды четырех». Моя близкая подруга из CITIC, госпожа Гу, брат которой