Мемуары - Арман Жан

Все эти заверения не вызвали никакого доверия у тех, кто был в курсе происходящего; поскольку, во-первых, герцог вызвался лично явиться ко двору, но так и не явился, по-прежнему враждебно относясь к власти и подстрекая к мятежу: он заявлял, что не добился от Его Величества обещания в собственной безопасности, что свидетельствовало о его нежелании выполнять обещанное. Более того, он жаловался на удаление от двора старых советников, тогда как сам был недоволен ими в свой первый мятеж, называя их тиранами и заявляя, что им по вкусу править в условиях смуты. Кроме того, он ставил своим условием подчинения воле Короля суд принцев, виновных в совершенных преступлениях не меньше его самого.

После того как было составлено это послание Королю от имени герцога Неверского, собравшиеся открыто постановили объявить войну и принялись укреплять свои города, присваивать королевские деньги, а затем разъехались кто куда.

Подобные действия вынудили Короля выпустить против них еще одну декларацию, схожую с той, которая была принята против герцога Неверского; она была утверждена парламентом 13 февраля.

Итак, обвинив в послании Королю во всех бедах, происходящих в государстве, маршала д’Анкра и его супругу, они продолжали выдвигать вымышленные причины своего недовольства, а Его Величество, дабы показать весь свой христианский нрав, милосердие и терпение по отношению к ним и их упорству в совершении преступлений, приказал опубликовать декларацию по поводу новых волнений в королевстве, которая хоть и была несколько пространной, но содержала очевидное доказательство его правоты; в ней были изложены причины тех или иных действий Короля; я не стал приводить ее здесь же, дабы не прерывать нить повествования, но поместил в конце книги.

Впрочем, слова, не поддержанные силой оружия, часто оказываются бессильными перед бунтом, а закон и правосудие превращаются в бессильные угрозы. Оттого Его Величество решил подкрепить свои слова делом. И так как отсрочка придавала врагам смелости, а быстрые поступки, напротив, внушали страх, он распорядился в спешном порядке поднять войска, известил графа де Шомберга, чтобы тот оставил место службы и выступил с четырьмя сотнями рейтаров и четырьмя тысячами ландскнехтов, составил из них три армии, дабы атаковать врага одновременно повсюду, где он сосредоточил свои силы, — одна армия отправилась в Шампань, где укрепился г-н де Невер; другая — в Берри и Нивернэ, находившиеся под опекой супруги герцога; третья — в Иль-де-Франс против г-на де Майенна. Командование армией в Шампани было поручено г-ну де Гизу, непосредственно ею управлял г-н де Темин, а полевым командиром был г-н де Прален; армию, посланную в Нивернэ, возглавлял маршал де Монтиньи, полевым же командиром там был мой брат, г-н де Ришельё149; третьей армией командовал граф Овернский, который для начала захватил Перш и Мен, чтобы очистить обе эти провинции и заставить Сенонш, принадлежавший герцогу де Неверу, присягнуть на верность Королю, равно как и Ла-Ферте, принадлежавший видаму Шартрскому, и Верней, принимавший участие во всех мятежах, где губернатором был Медави, и Ножан-ле-Ротру, принадлежавший Господину Принцу, и Ла-Ферте-Бернар, принадлежавший г-ну де Майенну, и Ле-Манс, замок которого был в руках принцев и который граф разрушил, а гарнизон развел по иным местам; таким образом он напугал принцев, устрашив мощью королевских войск.

Гугеноты, никогда не упускавшие случая выступить против Короля, стоило им только заметить малейшую смуту в королевстве, и примкнуть к партии тех, кто собирал отряды против Его Величества, так же поступили и в этот раз, испросив позволения Короля собраться в Ла-Рошели; когда же им было отказано, они захватили город и составили декларацию, в которой объясняли причины, побудившие их поступить таким образом. Однако герцоги де Роан и дю Плесси-Морнэ приостановили исполнение сих дурных замыслов; маршал де Ледигьер остался верен Королю, прося за это место губернатора в одной из провинций, желая, чтобы эта провинция не относилась к склоняющимся на сторону кого-либо из принцев или сторонников Лиги, и намекая, что хотел бы получить Гиень, хотя был согласен и на Шампань; отбрасываемая его именем тень помешала принцам возмутить народ в Севеннах.

10 марта герцог Неверский написал Папе письмо как принц королевской крови, а не простой слуга Короля; в нем он дал Папе отчет в своих действиях, но так, что представил Его Величество в невыгодном свете. Письмо это нисколько не тронуло Папу. Декларация принцев, сочиненная в Ретеле 5 числа сего месяца, никак не возмутила общественного спокойствия, хотя в ней и перечислялись все застарелые распри, упреки в адрес Короля, упоминался Луданский договор, якобы нарушенный пленением Господина Принца. В декларации речь шла об убийцах, отравителях, посланных, дабы разделаться с принцами, после того как не удалось их всех арестовать. Декларация, в соответствии с коей их объявили виновными в оскорблении особы Государя, утверждали они, принята несправедливо. Так, используя множество неправедных ложных доводов, они взывали к справедливости Его Величества; считая, что он находится во власти врагов государства, называли имена его министров.

Перечислив все вышеуказанные обстоятельства, они обращались к Папе с просьбой, чтобы население городов, занятых маршалом д’Анкром или его союзниками, войска, в коих служили многие верные Королю люди, а также покорные Королю города тотчас же отступили, чтобы не подвергнуться наказанию, и объявили всем провинциям, городам, общинам и всем сословиям, что те должны порвать любые связи с маршалом д’Анкром и его приверженцами, если не желают изведать силу их оружия.

Доказательство их былых преступлений рассеяло мрак, окутывавший их доселе, и скорее раздражило народ, чем расположило к ним; Его Величество сделал последний решающий шаг: объявил о присоединении их имущества к короне.

Репутация Короля ничуть не страдала от их клеветы за границей. Угнетаемые своими соседями иностранцы искали убежища у королевской власти: барон де Бюёй, чьи земли находились возле Ниццы в Провансе, попросил покровительства у Его Величества и получил в марте все необходимые патенты.

Барон дю Тур, отправленный Королем в Англию для создания благоприятного отношения к Франции, заслужил добрые слова Короля; даже то, что барон согласился вооружить некоторое количество кораблей, не было воспринято как поступок против собственной страны.

Граф де Шомберг обеспечивал в Германии, со стороны курфюрста Палатинского, на коего принцы особенно надеялись, дружеское отношение к Королю.