Шепот в ночи - Вирджиния Эндрюс

– Готов к чему? – спросила тетя Бет.

– Мы собираемся в больницу, – объяснил он. – Джефферсона везут сюда.

– Ты не говорил мне об этом.

– Правда? О! Ну, наверное, выскочило из головы. У меня сегодня был очень напряженный день в отеле, – быстро сказал он, глядя в тарелку. Тетя Бет нахмурилась и перевела взгляд на меня.

– Я говорила тебе, что она сделала с близнецами. Ты собирался поговорить с ней об этом, Филип. Ну?

Он взглянул на меня.

– Сейчас не время, – ответил он.

– Нет, как раз время. Почему…

– Сейчас не время! – объявил он с такой твердостью в голосе, какой я не слышала с момента своего возвращения. Тетя Бет покраснела и сжала губы. Она кивнула, и ее голова качнулась, словно шея была пружиной.

– Я буду ждать наверху, – повторила я и оставила их за обеденным столом почти в такой атмосфере, какая бывает только в морге.

Через полчаса ко мне постучался дядя Филип. Он переоделся в странную одежду. На нем были джинсы, теннисные туфли, черная водолазка и черная куртка с его именем, вышитая золотом на нагрудном кармане.

– Готова? – спросил он, улыбаясь. Дядя заметил, как я на него смотрю. – О, эту куртку я носил в старших классах, на ней название моей школы, – объяснил он и повернулся, чтобы показать мне вышитую на спине надпись «Эмерсон Пибоди». – До сих пор неплохо сидит.

Я медленно поднялась и надела свою легкую куртку. Что-то пугало меня в том, что он надел эти школьные вещи. Я не знаю, почему, но пугало. Он отступил в сторону, выпуская меня из комнаты.

– Ты очень хорошо выглядишь, – сказал он. – Очень.

Мне было интересно, пойдет ли с нами тетя Бет, хотя бы притворившись, что ее интересует здоровье Джефферсона, но она сидела внизу, читала и слушала треньканье близнецов на рояле. Никто из них даже не посмотрел в нашу сторону, когда мы направились к выходу. Дядя Филип открыл мне дверь. Я ожидала увидеть у входа Джулиуса и лимузин, но там стояла машина дяди Филипа, которой он редко пользовался.

– А где Джулиус? – спросила я.

– Сегодня у него выходной.

– Уверена, он захотел бы поехать.

– О, у Джулиуса есть подружка, вдова, он навещает ее где-то в Хедлейвилле. Он даже подумывает жениться, – улыбаясь, сказал дядя Филип.

Он открыл дверь, и я села в машину. Затем он быстро обошел машину, сел на место водителя, и мы поехали.

Вечернее небо было затянуто тучами, даже месяца не было видно. Темнота показалась еще гуще, когда мы выехали из Катлерз Коув и направились к Вирджинии Бич. Дядя Филип был странно молчалив. Я думала, что он примется болтать так же, как и тогда в самолете, но нет. Когда я взглянула на него, я заметила странную мягкую улыбку у него на губах.

– Что за вечер, что за вечер, – наконец произнес он.

Я ничего такого не думала, но не могла назвать этот вечер выдающимся. Океан был густо-черный. Я не видела там даже маленького огонька. Словно грозовое небо соединилось с океаном. Небо без звезд и луны было для меня как безжизненная холодная пустыня.

– Ты была прекрасна, – добавил он, несколько минут спустя.

– Что?

– Лица людей в зале… – Он посмотрел на меня. – Ты не могла их видеть так, как я видел их, из-за освещения, бьющего в глаза. Я знаю. Я тоже был на сцене.

– На сцене? О чем ты, дядя Филип? Мое сердце сильно забилось.

– У тебя самый прекрасный голос, какой я когда-либо слышал. И это не просто слова, – говорил он.

– Что?

– Я так тобой горжусь, горжусь тем, что ты моя подружка, – он неожиданно снизил скорость и повернул на дорогу, ведущую на пляж.

– Дядя Филип! Куда мы едем?

– На вершину мира, помнишь? Я обещал, что покажу тебе ее. Ну, приехали. – Он остановил машину, откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно в кромешную ночную темноту. Ты когда-нибудь видела столько огней?

– Каких огней? О чем ты? Дядя Филип, мы ехали в больницу… к Джефферсону.

– Я говорил тебе, – продолжал он, не слушая меня. – Я говорил тебе, что научу тебя, что покажу тебе…

Он обнял меня за плечи.

– Прекрати! – закричала я. – Дядя Филип!

Он крепко вцепился в мои плечи и начал подтягивать меня к себе, приближая свои губы к моим.

– Дон, Дон, – шептал он.

Я закричала и оттолкнула его лицо руками, вонзая ногти в его щеки. Я резко повернулась к двери и схватилась за ручку. Он схватил меня за воротник куртки, но я открыла дверь и выскочила. Моя куртка осталась у него в руках. На шее у меня пылали царапины от его ногтей, но боль меня не заботила, я думала только о том, как уйти.

Как только я выскочила из машины, я бросилась бежать по пляжу.

– Дон!

Я услышала, что он бежит за мной. Справа от меня рокотал океан, а слева – бесконечное пространство песка. Я бросилась вперед, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь и устремляясь вперед.

Только я решила, что я далеко от него, вдруг почувствовала его руку, обнимающую меня за талию, и мы оба упали на песок.

– Я хочу… показать… научить тебя… этому, – задыхаясь, говорил он.

Его руки оказались на моей груди и нащупывали пуговицы моей блузки. Я бешено пинала его и пыталась вывернуться из его рук, но он был слишком тяжелый и сильный. Он оцарапал мне шею и грудь. Я кричала и кричала, а затем схватила полную горсть песка и повернулась к нему. Даже в кромешной тьме я увидела, как горят его глаза, его кожа была влажной от пота.

– Дон…

– Я не Дон! Нет! – крикнула я и швырнула песок ему в лицо.

Он завопил и схватился руками за лицо. Я выскользнула из-под него и вскочила на ноги. Я снова бросилась бежать, на этот раз от океана. Я бежала, пока не услышала звук проезжающей машины и поняла, что я достигла шоссе. Я выскочила на дорогу в свет фар ехавшей прямо на меня машины. Я услышала визг тормозов и увидела, как машина вильнула влево, но водитель не остановился. Он проехал дальше, и красные огоньки его машины все уменьшались и уменьшались в темноте как глаза убегающего волка.

Я шла и шла, боясь, что в одной из подъезжающих машин может оказаться дядя Филип. Наконец, я увидела огни Катлерз Коув. Но я туда не пошла. Я свернула на дорогу, ведущую к дому Бронсона Алкотта. Мне потребовался еще один час, чтобы добраться до дома на холме. Моя одежда была разорвана, ноги болели, грязная и потная я постучала в дверь и подождала. Мне открыл сам Бронсон.

– Кристи! – проговорил он, пораженный.

Я упала в его объятия.

Все еще находясь в шоке, я лежала на диване в гостиной. Бронсон послал миссис Берм за влажным компрессом, чтобы положить его мне на лоб, а потом сам пошел за стаканом воды. Он быстро вернулся и помог мне сесть, чтобы я могла пить.

– Ну, теперь начинай, – сказал он, когда я легла на подушку, – расскажи мне все. Я даже не знал, что ты вернулась. Я удивлен и очень расстроен, что мне никто об этом не сообщил. Твои дядя и тетя знали, как я беспокоился.