Сумерки человечества - Кирилл Тимченко

Ряды полок, уставленные автоматами и винтовками, можно было увидеть лишь через небольшое окно, плотно забранное решеткой. Внутри было гораздо чище и даже обделано белыми обоями. Рядом с цинковыми ящиками для патронов было кожаное кресло, вытащенное из какого-то офиса, в котором сидел и читал газету толстый и низенький мужичок с проплешиной, вокруг корой еще оставались ухоженные реденькие пряди волос. Отложив уже потрепанные листки с давно устаревшими новостями, он лениво поднялся с кресла и встал напротив, толпившихся карателей, требующих от него оружия. С минуту так смотрел, наверное, думая, что сейчас они сами разойдутся. Прождав так несколько минут и убедившись, что ничего хорошего из это не выйдет, все так и останутся стоять, заставляя его работать, он достаточно громко рявкнул на всех, чтобы перестали толпиться и встали в очередь, а то он вообще лавочку закроет и пусть они разбираются сами, как хотят.

Каратели быстро подчинились, потратив только на толкучку несколько минут, каждый из них торопился вперед пролезть и быстрее получить оружие. Я естественно, оказался почти в самом конце, но и не сильно расстраивался, за четыре часа все точно успею, даже еще время останется, пока можно спокойно постоять и посмотреть, что будут выдавать. Орудие каждый получал из небольшой, но длинной прорези под самой решеткой, открывающейся только изнутри. Первый каратель, оказавшийся перед окном, обмолвился парой слов с интендантом и получил в руки Ак-47 и три запасных обоймы к нему. В зал он не вернулся, получившие оружие туда уже не возвращались, что было вполне оправдано, натворит там мог всякого.

Для них была сделана отдельная дверь куда-то наружу, не заметная с первого взгляда, наверное, во внутренний двор, где, должно быть, их ждали транспорты, готовые отвезти к месту задания.

Ждал я своей очереди даже не так долго, как рассчитывал. Интендант знал свой склад практически наизусть, сразу находя и выдавая нужное оружие или боеприпас, не мешкая и не задерживаясь, поэтому моя очередь подошла чуть меньше, чем через час. Посмотрев на меня оценивающим взглядом, он поинтересовался, что мне интересно.

- Ядерная ракета с системой самонаведения не найдется? – поинтересовался я с самым невинным видом, честно смотря ему в глаза.

- Шутим, - мрачно сказал интендант, пытаясь протереть на мне дырку взглядом, - Смешно. Можешь продолжать, если хочешь вылететь отсюда прямо сейчас.

- Автомат, лучше пристрелянный и под семь шестьдесят два патрон, - сразу сказал я, сразу забыв о шутливом тоне, - и не укорот. А остальное на ваш выбор.

Интендант отвернулся и исчез среди своих ящиков, через минуту показавшись вновь и держа в левой руке немного потертый АК-47 и стандартные три запасные обоймы в правой. Молча передав их мне, жестом приказав проваливать с глаз долой. Взяв оружие и почувствовав его приятную тяжесть, я позволил себе в первый раз искренне улыбнуться.

Теперь и жить можно.

  Глава 18. Человек человеку волк.

Повесив отданный мне автомат, даже на первый взгляд казавшийся разбитым и изношенным, с уже заметными пятнами ржавчины на стволе и корпусе, из которого и стрелять было опаснее для самого стрелка, чем для его мишени, на грудь, я распихал запасные обоймы по карманам и вышел через заднюю дверь. День, на удивление разыгравшийся, такой теплый и светлый, словно пришедший из другого мира, был в самом разгаре, в полной мере одаривая теплом и светом эту землю. Жаркая погода, с одной стороны, была очень даже на руку – на солнце зомби становились вялыми и малоподвижными, а чаще даже начинали гнить, но затянутый в камуфляж, с разгрузником и с оружием в руках человек под прямыми солнечными лучами быстрее уставал, да и пить хотелось гораздо сильнее. А вода была далеко не всякая безопасной. Ходили слухи, что большие порции хлора способны вытравить заразу из пресной воды, но лично я сам бы все равно отказался пить воду, заведомо зная, что взята она из зараженного водоема.

Отряд собрался в какое-то аморфное построение перед погрузкой на видавшие и лучшие времена грузовики. Подали три машины, больших Камаза с деревянными бортами и брезентовым тентом вместо крыши. Мне показалось, что это даже много для отряда численностью чуть более, чем сорок человек. Остальным это не было новостью и все достаточно вольготно располагались в кузовах, как хотели и где хотели. Водители, естественно, были отдельной историей, явившиеся вместе с машины и очень положительно смотревшиеся на фоне этих вооруженных бандитов. Все, как один, стройные и подтянутые, в одинаковых синих спецовках, заправленных в высокие резиновые сапоги. У каждого на плече была нашивка в виде стилизованной буквы «Р» на фоне автомобильного колеса. Они тоже были вооружены, у всех на поясе висела кобура с пистолетом. Глядя на их точные движения, быстрые и гибкие, я сразу понял, что боевая результативность этих троих парней будет гораздо выше, чем всего этого отряда, не знающего ни тактики, ни правил ведения боя, не имевшего даже общей сплоченности, наверняка бегущего всем скопом при первых признаках опасности.

Водители стояли рядом со своими машинами, но даже не пытаясь смешиваться с карателями, закурив и чуть слышно переговариваясь между собой, с нескрываемым презрением поглядывая на грузившийся отряд.

Я сам, замешкавшись, не знал, в какую машину сесть, пока не разглядел в одной из них Пня. Каких-либо дружеских чувств к нему не испытывал, но с ним казалось все же несколько безопаснее, чем в одной машине с Сухим, который, казалось, больше всего на свете сейчас хотел видеть мою голову отдельно от всего остального тела. Когда я забирался внутрь грузовика, никто и не подумал подать мне руку или хоть как-то помочь. Меня либо открыто игнорировали, либо были слишком заняты своими разговорами, чтобы обратить на меня какое-то внимание. Рядом с пнем места не оказалось, занятое маленьким и щуплым зеком, голым по пояс, лишь с подтяжками на голых плечах, всего покрытого различными татуировками, для меня больше похожих на мазню шизофреника, но обозначавших явно что-то очень важное, если верить подобострастному выражению лиц карателей, решивших обратится к этому человеку. Мне пришлось устраиваться на самом краю, около борта грузовика, устроив себе развлечение наблюдать за всем, что происходит снаружи.

Здесь раньше была асфальтированная футбольная площадка, с уровня кузова были даже заметными остатки разметки, сейчас почти скрывшиеся под слоем грязи, нанесенной сюда колесами грузовиков и сапогами карателей. Прямо напротив меня возвышалась стена казармы, сохранившая здесь следы старой облицовки, почти осыпавшейся со всего остального здания. С этой стороны не было ни одного окна, если не считать маленького кошачьего окошка под самой крышей. Прямо над ним из конька торчала старая антенна, покосившаяся и держащаяся на одном только честном слове. Пучок сухой травы, каким-то образом проросший у основания антенны, только придавал ощущение заброшенности здания.

Внизу, у стены здания толпились еще несколько карателей из моего отряда, не торопившиеся залезать в машины и с важным видом о чем-то разговаривавшие с бригадиром, который, впервые на моей памяти, стер с лица ощущение собственного превосходства и даже вроде прислушивался к этим людям. В результате трое из них вернулись в казарму, а последний, даже без оружия, вместе с Юрьевым сел в грузовик.

И сразу после этого завели моторы. Получается, все ждали только их, даже и не думая поторопить. Я еще раз посмотрел на татуированного, державшего себя сейчас с очень независимым видом. Рядом с ним никого не было, Пень, о чем-то все же договорившись, отсел подальше, только один из карателей, покачивая в руках почти новенький АКМ, сидел на полу рядом с его ногой, упершись спиной в доску, служившую сиденьем. Сидеть рядом с этим человеком, наверное, еще никто не был достоин. Глубоко вздохнув, я снова повернулся к улице. Мимо мелькали снова обжитые дома, в окнах некоторых из которых даже появились занавески и живые цветы, аккуратно выставленные на подоконник в цветастых горшочках. На улицах было очень мало невооруженных людей, не считая рабов, которые были буквально на каждом углу и приспособлены под всю грязную работу. Выглядели они жалко и беспомощно, не смея даже глаза от земли отрывать. От свободных их сразу отличало наличие небольшого черного стека на поясе, прикрепленного небольшой веревочкой и покачивающегося в такт ходьбе. У карателей и военных Республики я таких тоже не замечал, наверное, в этом случае само наличие оружия подразумевало личную свободу человека. Рабы ровняли землю, ремонтировали старые дома, что-то строили, что-то разбирали, вывозили мусор и появлялись в любом месте, где была нужна тяжелая физическая работа. Вид у многих был настолько изможденный, что было только удивительно, как они не помирают прямо на ходу. Кто-то из них сохранил даже свою одежду, в которой попал в плен, сейчас уже превратившуюся в грязное тряпье, но все еще проглядывавшую как офисные костюмы и явно не дешевую. Сейчас ей грош цена, даже в изначальном виде, вечно живая мода все-таки издала последний писк и сдохла, превратившись в ненужный остаток прошлого, уступив место практичной одежде, отличавшейся надежностью и удобством, но никак не эстетической красотой.