Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Со Скобелевым вне выстрелов

Отряд наш между тем окончательно сосредоточился в Адрианополе, отдохнул и совершенно оправился после утомительных тяжелых переходов. Вскоре из главной квартиры получено было приказание – двинуться вперед нашему отряду по направлению к Константинополю и Мраморному морю. Радостно забились наши сердца при этом известии, и мы с лихорадочной поспешностью уселись снова на коней после довольно продолжительного отдыха. Несколькими колоннами быстро двинулся отряд Скобелева вперед. Часть сил направилась через города Демотику и Айрополь на берег Мраморного моря – к городу Родосто, а остальные – через Хаскиой, Баба-Эски, Люле-Бургас и Чорлу – к тому же чудному морю в города Эрекли и Силиври. Кавалерия Струкова двигалась впереди, пехота с артиллерией почти не отставали от нее и, форсированным маршем, несмотря на дурную дорогу и грязь, следовали по пятам своей конницы. Хотя войска наши двигались очень быстро, но Скобелев все торопил их, желая, очевидно, захватить до перемирия как можно большее количество неприятельской территории.

В Люле-Бургасе Скобелев получил приказание от Главнокомандующего приостановить движение в Чорлу, который в это время был занят уже кавалерией Струкова. Согласно этому приказанию, конница наша должна была приостановиться, и в этом пункте проходит демаркационная линия. В Люле-Бургасе Скобелев со своим штабом уселся на поезд, и мы снова прокатились по турецкой железной дороге до города Чорлу. Здесь опять уселись на коней и рысью доехали до Чаталджи[235]. Путь наш от Чорлу до Чаталджи был чрезвычайно утомителен. Дорога отвратительная, попорченная турками, грязь от продолжительных дождей страшная. Проехав по шоссе от Чорлу по направлению к городу Силиври верст 25–30, мы свернули влево на проселочную дорогу и на другой день только вечером добрались до Чаталджи. По пути мы обгоняли двигавшиеся войска, которые с величайшими усилиями спешили вперед. Особенно тяжело было двигаться артиллерии: люди и лошади общими усилиями вытаскивали тяжелые орудия из глубокой грязи и этим сильно утомлялись. Ночь войска проводили тут же, на дороге, в грязи.

Чаталджа – довольно хорошенький городок в чисто восточном вкусе, т. е. с узкими, грязными улицами, но довольно порядочными домами. Скобелеву отвели квартиру в богатом турецком доме с роскошною обстановкой. Мы разместились возле него тоже с некоторым комфортом. Вскоре к Чаталдже подошла и пехота. Таким образом, мы очутились всего в расстоянии нескольких десятков верст от Константинополя – сердца империи оттоманов.

В Чаталдже Скобелев объявил всем войскам о перемирии. Назначена была демаркационная линия с тех мест, где находились наши передовые кавалерийские части. Только благодаря энергии Скобелева и его войск мы овладели с поразительной быстротой таким громадным районом неприятельской земли, встречая на каждом шагу препятствия и затруднения. В Чаталдже нам пришлось пробыть довольно долго. Скобелев получил от Главнокомандующего категорическое приказание не двигаться далее и ни в каком случае не переходить демаркационную линию, которая тянулась от берега Мраморного моря у Беюк-Чекмедже вверх по реке Карасу на деревню Киржалы и озеро Деркос до Черного моря.

Река Карасу представляла для турок естественную оборонительную линию – и действительно, на левом берегу ее ясно обрисовывался целый ряд редутов, воздвигнутых на пути нашего наступления. Впрочем, согласно условиям перемирия, турки обязаны были очистить все эти укрепления и отойти за вторую оборонительную линию – за реку Ташлы-дере и расположиться между городом Кучук-Чекмеджи (у Мраморного моря) и деревней Акбу-наром (у Черного моря). Таким образом, полоса земли между реками Карасу и Ташлы-дере должна была оставаться нейтральной. Однако же турки не выполняли условия перемирия, и мы ясно видели на неприятельской позиции за рекой Карасу красные фески турецких солдат и выглядывавшие из редутов дула орудий. Скобелева это ужасно бесило, и спустя дня три по приезде в Чаталджу он решился ехать сам на неприятельскую позицию и заставить турок убраться назад.

– Господа, будьте готовы, – предупредил нас Михаил Дмитриевич, – завтра утром поедем осматривать неприятельские редуты.

И действительно, на следующий день Скобелев, в сопровождении своей свиты, начальника кавалерии отряда генерала Струкова и начальника штаба полковника Гродекова, выехал из Чаталджи по дороге к городу Кучук-Чекмеджи. Всего нас было с казаками человек пятнадцать. Проехали по дороге верст пять, и Скобелеву вдруг пришла фантазия свернуть вправо, и он напрямик поскакал к большому редуту, расположенному за рекой Карасу, на котором виднелось несколько турецких солдат, а из-за насыпи грозно выглядывали два громадных орудия.

Скоро мы спустились к реке, но переехать через нее оказалось невозможным, так как берег в этом месте был очень болотист.

– Черт знает что такое! – сказал рассерженный этим генерал. – Господа, отыщите-ка брод, где бы нам удобнее перебраться на ту сторону…

Несколько человек из нас попробовали было переправиться, но лошади наши грузли, проваливались, и мы должны были отказаться от своих попыток.

– Здесь невозможно перебраться, ваше превосходительство, – сказал кто-то из ординарцев. – Надо ехать вверх по реке версты три – там есть мостик.

– Вы бабы какие-то, а не офицеры! – рассердился окончательно генерал и решительно направил коня прямо в болото. Умная лошадь, чувствуя под ногами нетвердую почву, стала упираться, фыркать и не хотела идти вперед.

Скобелев вспылил, выругался и сильно вонзил шпоры в бока сопротивлявшегося животного. Последнее рванулось вперед, и в то же мгновение передние ноги его провалились в липкую грязь. Не будучи в состоянии вытащить их из этой тины, лошадь медленно повалилась на бок вместе со своим седоком… С трудом вытащили мы сильно сконфуженного и ругавшегося генерала из-под коня. Он в ту же минуту, не дав даже себя очистить от грязи, снова очутился на лошади, не переставая ругаться…

В это время мы увидели, что сотник Хоранов, который тоже отправился отыскивать брод, в некотором расстоянии от нас спустился к реке и, несмотря на почти обрывистый берег, перебрался благополучно на противоположную сторону.

– Ну вот видите, Хоранов нашел же переправу, – сказал Михаил Дмитриевич и поскакал к этому месту.

С громадными усилиями переправились мы вплавь на противоположный берег, причем Скобелев и Гродеков больше всех, кажется, промокли в воде и очутились, таким образом, на нейтральной полосе, где ни мы, ни турки не имели, собственно, права находиться. До большого редута оставалось еще около полутора верст. Несколько турецких солдат, бывших в редуте, увидя нас, пустились наутек.