Патриот - Алексей Анатольевич Навальный

видеорегистраторе он сделать не может. Но на лице его написано многое о том, что он хочет сказать о Димоне и его вилке.

— Выходите.

Через минут 40 Димона привели. В медсанчасти его обследовал пьяный капитан, который спал в кабинете, когда они пришли.

— И чего он сказал?

— Он убедил меня, что всё нормально, — вздыхает Димон. — Пристально смотрел на меня и говорит: «Я же вижу, что ты очень мало спишь и почти не ешь. Не спорь со мной, я тебя разгадал. Тебе надо больше спать и есть».

Разгадка удачная: Димон спит целыми днями (это про него же наш мем «Ну что, заснул немножко?») и ест за троих.

Закрывая дверь, Влад говорит: «Если будет хуже — звоните». Выяснилось, что его действительно выдернули из дома и он чуть ли не 50 км ехал.

12 марта 2021

Сегодня пятница, 12 марта, и, судя по всему, мелочные менты украли мой дневничок, поэтому много дней пропало. Ну ладно, записываю в новую тетрадку.

Событий произошло много, но главное в том, что пишу я сейчас из ИК-2 «Покров», той самой колонии, про которую сам ФСИН ещё две недели назад слил, что я там.

Ну, должен сказать, что ФСИН меня всё-таки смог удивить. Они создали реально фашистский концлагерь в 200 км от Москвы. Привезли меня вчера ближе к вечеру, и вот сейчас 9 вечера пятницы, и у меня первый раз есть несколько свободных минут, чтобы что-то записать. Причём пишу я в комнате воспитательной работы, пока ещё пять зэков в черных арестантских робах смотрят фильм «Джентльмены удачи» и смеются шуткам про тюрьму, побеги и исправление преступников.

Не знаю, что ещё может быть более иронично.

13 марта 2021

Почти нет времени что-то написать, да ещё и ЗАПРЕЩЕНО. То есть взять ручку и тетрадь можно с 19 до 20, когда «свободное время». Реально концлагерь. Я так его и называю про себя: «приветливый концлагерь».

Все чуваки очень вежливые, можно даже сказать, дружелюбные. Ну то есть они всё и всегда снимают на регистратор, поэтому их дружелюбие очень нейтральное, но в целом они явно совершенно искренне не хотят, чтобы я поехал по дороге ШИЗО-СУС-ПКТ, и постоянно очень терпеливо увещевают меня, чтоб я не нарушал. Типа, потерпи, это только на карантине так. Но штука в том, что это хоть и приветливый, но концлагерь. Чтобы всё выполнять, надо быть роботом-рабом.

Поэтому у меня идёт бесконечный, довольно неприятный разговор. Менты пытаются мне помочь и сделать как лучше (с их точки зрения), а я всё время тупо отвергаю всё. Если бы они были злобными и грубыми, это было бы легче сделать.

Я, кстати, возвёл на них напраслину. Вчера начал с того, что обвинил их в краже тетрадочки. Сегодня выяснилось, что она на вещах. Стыдно даже немного. Хотя, конечно, опять же — стокгольмский синдром. Я невиновен, меня держат в концлагере, а я переживаю о чувствах охранников лагеря. Но, с другой стороны, это называется «эмоциональный интеллект».

Вчера писал под «Джентльменов удачи», сегодня под «Иван Васильевич меняет профессию». Комната воспитательной работы — в ней 18 стульев в три ряда, напротив — телевизор. На стульях в чёрных робах, медицинских масках, в одинаковых позах мрачно сидят 7 человек и смотрят старую советскую кинокомедию. Я на последнем ряду строчу свои записки. Ну и картина.

Я тут третий день и третий день мечтаю, чтоб уже 22 наступило и можно было лечь. Спина моя просто сводит меня с ума. Сегодня утром я еле встал. Мне реально надо несколько дней лежать. А лежание тут — главный дефицит. Сижу сейчас и думаю: смогу встать или нет?

Как так получилось, что она заболела в самый неудобный момент моей жизни.

В 9:30 «начинаем готовиться ко сну». Много хочется записать, но нет сил. Одно только, чтоб не забыть: местная музыкальная группа называется «Благодать».

14 марта 2021

Сегодня воскресенье, завтра начинается пост, и я снова устроил торжественный завтрак с хлебом и кофе. Без масла, правда, — масла тут нет, но всё равно вышло торжественно и круто, потому что кофе. Это первый раз с момента, когда меня привезли, я выпил что-то, кроме «положнякового» сладкого чая. Стереотип о том, что в тюрьме все всегда пьют чай/кофе, полностью разрушается. Тут тупо нет доступа к чайнику, чаю и кружке, кроме как «по графику приёма пищи».

А когда «На завтрак у вас осталось 7 минут», особо не вскипятишь воду. Когда появилось время, выяснилось, что чайник сломан и включается особым способом, и его знает только ночной дневальный Евгений.

А главное, все осуждённые просто боятся просить чай, кипяток и т. д., а дневальный сам воспринимает как ЧП, если на кухне кто-то производит такой возмутительный акт, как чаепитие. Положено же поесть за 3 минуты и сразу же бежать убираться!

Но, как обычно, помогает Библия: просите и получите.

Просто говоришь: «Я хочу попить кофе за завтраком». Начальник отряда — совершенно нормальный лейтенант Василий — говорит: «В чём проблема, пейте».

Два дня, правда, заняли итерации переговоров и выяснение того, как работает чайник, но немного настойчивости — и ты пьёшь кофе на праздничный воскресный завтрак.

А также любопытно наблюдать за деградацией собственных желаний и мыслей. Нет бы что-то подумать философское о жизни и политике. Не, все мысли о кофе, больной спине и всяком быте. За четыре дня я не прочел ни страницы книги, не знаю ни одной новости о происходящем в стране. Наверное, со мной такого не было с 8 лет.

«ФСИН-письма» тут нет, так что каждый обречён на долгую писанину на тетрадных листочках. Интервал «письмо — ответ» получается недели три минимум.

Надо Юле написать большое письмо.

А сейчас я снова сижу в комнате воспитательной работы. Все смотрят «Планету Земля», я пишу.

Вообще-то нас всех сегодня должны были вести в баню — сегодня банный день, — и мы уже даже построились на улице, но потом начальник отряда с кем-то поговорил по телефону и сказал, что планы изменились. Будем мыться у нас в бараке. Тут есть душ, но он один, горячую воду греет бойлер, она быстро заканчивается — в общем, это очень неудобно. Так никогда не делают, но, видимо, начальство не хочет, чтобы я увидел баню или кто-то из других зэков увидел меня по дороге в баню. Ну и моемся здесь.

А вот — большой плюс. Вчера получил разрешение пользоваться турником. Он есть в нашем локальном участке (a.k.a. «локалке»), но пользоваться им