Реквием опадающих листьев - Ирина Молчанова

Цимаон Ницхи отошел и жестом пригласил Лайонела пройти через каменные врата.

За ними оказался узкий ледяной коридор и снова ступени наверх — на поверхность.

Голоса позади отдалялись, Ягуар делал сильный толчок задними лапами и, перелетая сразу через десяток ступеней, приземлялся на передние. Толчок, полет, толчок полет…

Чем ближе к поверхности он продвигался, тем холоднее становился воздух, на ледяных стенах появился снежный покров, Тьма как будто таяла, медленно растворялась в мягком свете. Стены и своды тоннеля светились изнутри.

Еще несколько десятков ступеней привели к круглому отверстию в потолке, в котором виднелось ало-кровавое небо.

Ягуар рванул вперед — и очутился на поверхности. Перед ним простирался зеленый оазис, окруженный горными хребтами. Посреди него находилось прозрачное озеро; в теплом воздухе, шурша большими кожистыми крыльями, парили огромные птицы с драконьими мордами без глаз и длинными острыми клювами.

Лайонел прошелся вдоль озера с плавающими в нем светящимися рыбами. Он находился в межмирье, как говорила Катя — особом альбоме Вселенной, и смотрел старую фотографию доисторической цивилизации. Озеро с отражением золотисто-кровавого заката было определенно связано с озером Прозрачная Бездна, скрытым под толщей льда. Именно оттуда добывали светящихся рыб, освещавших улицы Тартаруса и плавающих тут без глаз.

— Когда-то мир здесь был другим, — тихо промолвил Цимаон Ницхи, который незаметно приблизился к воде.

Старец в черно-красных одеждах медленно снял с пальца перстень, изображающий герб Тартаруса — две мыши, опускающие в кубок сердце, и бросил кольцо в озеро. Затем обернулся к прибывающим вампирам.

Он долго на них смотрел, а потом тихо сказал:

— Это счастливейший день за всю мою бесконечную жизнь.

Потом он подозвал жен, каждую поцеловал в лоб. Позволил всем родным детям прикоснуться губами к своей руке.

Каждому сделал наказ не бояться. Взгляд янтарных глаз остановился на Кате и Бесс, стоящих рядом. Секунду поколебавшись, Создатель поманил к себе Катю.

Та нерешительно подошла. Одетая в легкое платье с корсажем нежно-зеленого цвета, белыми кружевами и тонким белым полупрозрачным подолом, она выглядела юной и свежей, точно цветок.

Он взял ее руки в свои и, дружественно пожав, признался:

— Дитя, ты пробудила в моем сердце надежду, какой оно, наверное, еще никогда не знало. Почти год назад, когда мы увидели тебя впервые, надо признаться, ты показалась нам блеклой, до омерзения положительной и скучной. Как наш ангел ни старался, ему не удавалось зажечь в тебе настоящую искру. — Ягуар почувствовал на себе взгляд Создателя. — А Лайонел за считаные дни сжег твою душу дотла и выпустил твоего демона.

Цимаон Ницхи ласково улыбнулся.

— Пусть живущие в тебе ненависть, злость, неудовлетворенность и разочарование оказались не влиянием беса, так необходимого мне, нам всем, мы привязались к тебе. Ты презабавнейшая девочка, какую мне только приходилось видеть. Лайонел оживил тебя, а ты оживила нас, меня… — он засмеялся, — даже Наркисса. — Посмотрел на старейшину в черном капюшоне. — Ей-богу, порой он мне страшно надоедал своими разговорами о тебе.

Создатель кивнул Уриэлю — тот сразу же оказался справа от него и подставил свою руку. Цимаон Ницхи оперся на нее и, подняв глаза на великана, едва слышно сказал:

— Мы тоже когда-то мечтали… помнишь, мой мальчик?

Тот чуть наклонил голову, отчего его львиная грива волос пшеничного цвета колыхнулась. И эти двое двинулись вдоль воды к горному хребту, но через десяток шагов пересекли невидимую черту, отделяющую зеленый оазис от внешнего мира, и исчезли.

Ягуар последовал за ними.

А за порогом межмирья их встретила ледяная Антарктида на рассвете. Ее белоснежные просторы врезались в горизонт и там горели вместе с солнцем в золотом сиянии. Мост из света простирался к самым ногам Создателя. Тот стоял перед ним не шевелясь, и по его морщинистым щекам текли слезы. Они тотчас замерзали и сыпались по его груди сверкающими на солнце льдинками. Губы его шевелились. Произносил ли он молитву? Кто знает.

Лайонел одиним прыжком достиг моста и помчался по нему, лишь раз обернувшись, чтобы удостовериться, что Цимаон Ницхи — сын ангела и беса — следом взошел на мост.

Так и было. Создатель на прощание поцеловал Уриэля — свое первое и любимое создание — и зашагал по мосту.

С каждым прыжком тело Ягуара сотрясала блаженная дрожь, сила рвалась наружу, удары сердца ускорились, мысли в голове превратились в одну — в жажду скорости, мелькания зеркал и освобождения.

Мост закончился ослепляющим солнцем. Ягуар прыгнул прямо в него, как делал это много раз, глядя в глаза вампирам. Он всегда видел в них сияние и через него вторгался в загробный мир.

За солнцем была тьма — бездна, куда Ягуар полетел, блаженно вытянув лапы, на которые уже спустя миг приземлился в Зеркальном лабиринте. Лайонел огляделся — он был дома. Под лапами, над головой, со всех сторон на него смотрели мириады зеркал. Они не видели его, он не видел в них себя.

Цимаон Ницхи стоял позади и неотрывно смотрел в зеркальную поверхность.

А вампиры видели и видели все, что натворили за свои длинные-длинные жизни.

— Больно, — сказал Создатель. Ягуар зарычал, заставив того смотреть на себя, и приказал: «Следуй за мной».

Он мчался извилистыми зеркальными коридорами, и все они были одинаковыми, и чем дольше Ягуар искал нужный путь, тем дольше мучился бессмертный. Холодные зеркала издевались над ним, причиняли боль.

Лайонелу множество раз приходилось оборачиваться и звать Создателя, когда тот вдруг сбивался с пути и, обезумев от страха, принимался колотить в зеркала.

А лабиринт все не кончался.

Анжелика даже вообразить себе не могла, что когда-нибудь в одном месте соберутся все ее любовники. Сейчас, глядя на это столпотворение вампиров, она как никогда верила, что вот-вот наступит конец света.

— Почему нельзя было организовать централизованный отход в мир иной? — ворчала она, нервно поглаживая лапы своего паука, восседающего у нее на плече.

Георгий, одетый в прекрасно сшитый серый костюм, весело обронил:

— Как замечательно, вот ты и нашла себе занятие! Давай выдай каждому карточку с номером, попроси кого-нибудь из бывших соорудить приемную, откуда ты собственной персоной будешь оповещать: «Следующий!»

Девушка мысленно назвала его идиотом, прекрасно зная, что тот читает ее мысли, и повернулась к Бесс. Та следила за происходящим с нездоровым восторгом.