Раздвоенное сердце - Беттина Белитц

- И это сработает? - спросила я с надеждой. Я попробовала себе представить, как бы это было. Никаких больше приносящих боль сновидений. Это казалось опустошающим, но так же очень надёжным.

- Да, это сработает. И всё же я не советую тебе делать это.

- Почему? - спросила я удивлённо.

Колин расправил мой кулак и провёл нежно по моим напряжённым пальцам.

- Ну, ты не единственная, кого беспокоят подобные сны. Они снятся многим деятелям искусств - музыкантам, писателям, художникам ... Они пробуждают творческий потенциал. А это дар, который лучше не заглушать, потому что он может содержать целебные силы.

- Но я ведь совсем не творческая натура, - вставила я. - Я не играю ни на каком музыкальном инструменте, не рисую, а мои сочинения были всегда неуклюжими. Хорошо сформулированными, но им не хватало накала страстей.

- Я бы так не сказал, - ответил Колин.

- Нет? И что это значит?

Он посмотрел на меня задумчиво, как будто взвешивая, говорить ему дальше или нет. Затем он коротко пожал плечами.

- Ключевое слово кино, - сказал он тихо. - Кино, происходящее в голове. Ты так это называешь, не так ли?

Я вырвала свою руку из его и встала.

- Это тебя вообще не касается!

Теперь я едва могла подавить слёзы. Я отошла от Колина, так далеко, как было возможно на этой каменной платформе, на которой мы находились, и стала смотреть затуманенным взглядом вниз на лес.

Вообще-то я себе их запретила. Никаких больше мечтаний. Никакого кино в голове. Ладно, о Грише Колин теперь знал, и, казалось, его это не сильно беспокоило. Но в этих мечтаниях появлялся не только Гриша, но и сам Колин ... И большую часть времени он был наполовину раздетый. Я подождала, пока смогла проглотить слёзы, и снова повернулась к нему. Я должна была положить этому конец.

- При всей моей любви к тебе…, - начала я.

- О, - пробормотал Колин и усмехнулся.

- Заткнись! Это всего лишь оборот речи. Во всяком случае: для меня это слишком интимно. Я не хочу этого. Никогда больше так не делай. Понял?

Он дотронулся пальцами до лба и склонил голову, как будто отсалютовал.

- Очень хорошо, мадам. Но интимность - это нормально, и это невозможно изменить, если связываешься с Демоном Мара.

Я раздражённо фыркнула. Колин встал и молча подошёл ко мне. Он взял меня за руку и заставил отступить на несколько шагов.

- Мне не нравится, когда ты стоишь на краю прорости.

Я так сильно напряглась, как только возможно, и демонстративно смотрела мимо него, когда он сдул мне прядь волос с лица.

- Только одного я не понимаю, - продолжил он задумчиво. - Почему блондинка и потом ещё эти светло-голубые глаза без бровей? Елизавета, пожалуйста, я думал, у тебя есть вкус. По крайней мере, он начинает у тебя проявляться. - С озорным подмигиванием он дотронулся до моего живота, тонкий намёк на мой бывший пирсинг.

- О, Боже мой, - простонала я и отвернулась. - Теперь ещё и это. Да, когда-то, когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, у меня появилась идея, что было бы намного лучше, если бы у меня были длинные, прямые волосы, как у ангела и голубые глаза, как незабудки.

Нежный голос и никаких густых, тёмных бровей. И всегда, когда я придумывала кинофильмы у себя в голове, я была в них блондинкой с голубыми глазами. Так я чувствовала себя намного лучше.

- Я тебя ненавижу, Колин, - прошипела я и вытерла слёзы, чтобы он не смог их украсть. - Я так сильно тебя ненавижу.

- Я тебя тоже, моё сердечко, - ответил он и даже не пытался подавить свою усмешку. Я подняла глаза и посмотрела на него в упор.

Что-то сверкало в его в глазах, что не соответствовало его усмешки. И всё же, как раз это разожгло моё тлеющее негодование.

- Хорошо, теперь послушай меня. Я не какой-то глупый ребёнок, который позволяет собой помыкать. Мой отец попытался сначала убедить меня в том, что ты психопат-преследователь - и иногда я думаю, что он не ошибся. Ты подпускаешь меня к себе, а потом снова отправляешь подальше, так как тебя устраивает в этот определённый момент.

- Нет, Эли, может быть так…

- Я ещё не закончила! - перебила я его. - Не зависимо от того, как ты это обоснуешь, я чувствую себя при этом паршиво. У нас людей, если хотите лучше узнать друг друга, то обычно проводите друг с другом больше времени. Но ты отсылаешь меня, как только я начинаю обретать доверие. Если это твой метод, чтобы сделать меня покорной, как собачонка, то забудь об этом!

В первый раз я увидела, что Колин избегает моего взгляда.

- Мне не нравятся собачки, - сказал он. - А комнатные собачки тем более. Глубокая серьёзность его голоса заглушила юмор слов. Его непринуждённость исчезла.

- И я не люблю игры, - сказала я резко. Теперь Колин снова смотрел на меня. Сияние его чёрных глаз изматывало меня.

- Я тоже, Эли. Совсем не люблю. Как раз по этому ... - Он замолчал. - Что бы ты ни думала обо мне - я не хотел ни похищать твои мечты, ни принимать их.

- Но как ты вообще можешь теперь воспринимать меня всерьёз?

- А как же мне не воспринимать тебя серьёзно после всех этих прекрасных образов? Хорошо, немного безвкусных. Но в большинстве случаев - классное кино.

Мой гнев всё ещё будоражил мне кровь, но что-то другое начало его успокаивать. Это было во взгляде Колина. Я не могла это объяснить. Была ли это боль? Но что причиняло ему такую боль?

- Кроме того, я видел их только один раз. И даже это я не планировал. С тобой очень сложно планировать.

И поэтому впоследствии я видела его во сне? Но я была уже душевно так обнажена, что не смогла его об этом спросить. Больше я уже сегодня не вынесу.

И чисто физически я тоже была не так что бы соответствующе одета. Я отчётливо чувствовала свою голую кожу под короткой рубашкой на лямочках. Она даже не доставала до колен.

- Но если всё время только смотришь, а не ешь - разве ты не становишься страшно голодным? - спросила я с лёгкой провокацией в голосе.

Колин выкинул быстро, как молния, свою руку вперёд, сжал кулак и снова медленно опустил её. Как в замедленной съёмке, он раскрыл свои белые пальцы. Летучая мышь прижималась к его ладони, подёргивая своими крыльями. Но не улетала.

- Ну, ты маленькая бестия, - прошептал Колин. С любопытством я наклонилась вперёд. Зверёк внимательно наводил свои круглые, пушистые ушки во все стороны. Густой тёмно-серый пушок покрывал его спину и живот. Теперь он расправил нерешительно свои крылья, но не взлетел.

- Погладь её, - потребовал Колин. Нежная вибрация прошла через мою руку, когда я провела ей по крыльям крошечной твари. На ощупь они были странными - тёплыми и прохладными одновременно и даже немного липкими. Летучая мышь позволяла делать с собой всё, не отводя при этом не на секунду своих с булавочную головку глаз от лица Колина.