Бабочка в стекле - Елена Левашова

в очках с тонкой серебристой оправой в подробности расследования российского следственного комитета он посвящать не стал.

«Они нужны нам как свидетели. Не более...» – Борису представлялись жуткие картины убийства Ирэны и Ингрид... Подвергать ещё одного человека опасности он не хотел.

Фрау Петерс – так звали директора – проворно набрала телефонный номер и дала поручение сотруднику канцелярии. Пока искали личное дело, добродушная женщина предложила иностранному гостю кофе.

Борис вышел из здания детского дома в промозглую вечернюю мглу. В Красноярске было уже очень поздно, учитывая пятичасовую разницу во времени, но обещания, данного капитану Лисицыной, он решил не нарушать.

– Валентина Васильевна, со мной все в порядке. Еду на такси в свою квартиру. – Начал он разговор.

– Слава Богу! Рассказывайте! – выпалила Лисицына взволнованно. Очевидно, спать она не ложилась, с тревогой ожидая известий.

– Вся документация по нашим подозреваемым у меня на руках. Рассказывать очень долго. Я пришлю вам официальные документы на почту, хорошо?

– Конечно, это даже предпочтительнее.

Утром следующего дня, как только в кабинет зашёл Игнат, Валентина познакомила его с открывшимися фактами:

– Хельга Кауфман поступила в Кёльнский детский дом в десятилетнем возрасте. Её родители-наркоманы были лишены родительских прав. Судьба их неизвестна.

– Янис Шварц... Игнат, тут очень интересно, послушай! Родители Яниса – идейные террористы, участники многочисленных терактов в странах Ближнего Востока. Его отец воевал по контракту, после ранения и контузии появились симптомы нарушения психики: повышенная жестокость, агрессия... Его уволили из рядов военнослужащих. Проходил по делу об участии в массовых беспорядках в Европе и на Ближнем Востоке вместе с матерью Яниса. Уничтожены во время операции по освобождению заложников...

– Сколько ему было? – спросил Игнат задумавшись.

– Пятнадцать лет, – ответила Валентина. – Угадай, на чём в преступной банде специализировался отец Яна?

– Дайте, догадаюсь! Самодельные бомбы?

– В точку! – ответила Лисицына.

– Валентина Васильевна, не томите! Что по Клаусу?

– Клаус Майер поступил в детский дом в четырнадцатилетнем возрасте после смерти родителей. Мать мальчика погибла от перелома шейных позвонков в результате падения с лестницы. В убийстве на почве ревности обвинили отца Клауса, который её столкнул! Вину свою он признал.

– Так он отсидел? – осведомился Игнат.

– Умер через год от ножевого ранения во время драки в тюрьме. К этому времени Клаус уже был под опекой Ингрид.

– Со всеми остальными детьми?

– Именно. Ингрид всех четверых взяла одновременно. К сожалению, сведения из личных дел на этом заканчиваются, больше никакой информации добыть не удалось.

– Товарищ капитан, это уже немало. Я считаю, надо предъявлять обвинение и подавать в международный розыск по делу об убийстве Миллер и покушении на Бориса.

– А по Клаусу что? – произнесла Валентина.

– Ничего... Улик на него нет. Но есть же на Хельгу и Яна? Отпечатки Хельги в квартире Савицкой, след от обуви Яна, показания свидетелей и камер видеонаблюдения.

– Отпечатки и следы могут принадлежать и не этой парочке. Это лишь наши предположения. Это во-первых! А во-вторых, надо найти Клауса... Надо хоть одного из них найти! Ты понимаешь, что судить и сажать их должны мы? Германия не выдаст их и вряд ли осудит. К сожалению...

Перед Валентиной стояла дилемма: подать официальный запрос в Интерпол о розыске подозреваемых в преступлении Клауса Майера, Хельги Кауфман и Яниса Шварца или спланировать дальнейшую работу так, чтобы они до последнего не знали о том, что их подозревают. Одно дело – запрос информации, но совсем другое – обвинение в преступлении.

После официального запроса портреты разыскиваемых появляются на сайте Интерпола, а значит, в Красноярск эти личности больше никогда не прилетят.

Капитан Лисицына прекрасно понимала, за что убили Ингрид: очевидно, после разговора с Анной, она позвонила кому-то из этих троих и рассказала о смерти Ирины. А заодно поделилась новостью о разговоре с переводчиком российского следственного комитета, которой похвалилась всеми своими детьми! Она выдала их имена, дала номера телефонов, чем пошатнула их безнаказанность.

Орлов ругал Лисицыну за промедление и не понимал, почему она отказывается свалить с плеч этот «висяк»! Проще всего передать дело о розыске преступников в Интерпол и забыть о них навсегда!

– Лисицына, ты «майора» хочешь получить? – недоумевал он.

– Да, а почему бы и нет? – упрямо отвечала Валентина.

– А я не отказался бы от «лейтенанта» и постоянного места службы в вашем управлении! – вторил ей Игнат.

Орлов махнул рукой и, пробурчав ругательства под нос, покинул кабинет Лисицыной.

Она уже несколько ночей почти не спала... С кругами под глазами, нервно затягиваясь сигаретой на открытой террасе, Валентина, наконец, выдала свою стратегию стажёру:

– Игнат, мы на время заляжем на дно...

– Как это? – недоумевал он.

– Чем активнее мы сейчас будем расследовать дело, тем более высокий риск появления новых жертв. Надо сделать перерыв... Совсем небольшой, чтобы они успокоились.

– Товарищ капитан, у меня не выходит из головы Отто Вагнер...

– В каком плане?

Они докурили и вернулись в кабинет.

– Отто Вагнер – знаменитый австрийский архитектор XIX века, строитель, автор стиля модерн...

– И что из этого? – пробормотала Валентина и тут же ахнула от собственной догадки. – Ты думаешь?

– Товарищ капитан, я не знаю, как образом и через какие источники, но нам нужно выудить сведения об Отто Вагнере – нашем современном Отто. Начальнике Хельги! Может, возможен неофициальный запрос? Я понимаю, что, если он засветится во всех поисковых ресурсах, о его поимке нам придётся забыть.

– Что у нас сейчас есть по нему? – Валентина стала разбирать стопку аккуратных папок.

– Странно это все... – Игнат уткнулся в материалы дела.

– Что именно? Не томи!

– Отто Вагнер родился 13 июля, точно так же, как и австрийский архитектор, чья дата рождения 13 июля 1841 года. Валентина Васильевна, он сменил имя, фамилию и дату рождения.

– Ты думаешь – это...

– Клаус Майер! Только нам нужно это доказать!

– Игнат, давай дождёмся Колосовского из Кельна. Борис прилетает через две недели.

– И что, чем нам поможет Борис?

– Нужно, чтобы он пригласил Отто приехать сюда под любым предлогом: контракт, тендер, дружеский визит...

– Для этой роли идеально подошёл бы Михаил. Только мы пообещали Борису не вмешивать его…

Валентина ходила по кабинету, сосредоточенно раздумывая, как поступить. Прямых доказательств вины Отто Вагнера нет, лишь догадки и