Бабочка в стекле - Елена Левашова

Колосовскому. Он близко дружил с Отто и знал Хельгу. Так как причастность к преступлению Отто Вагнера не исключалась, Валентина согласилась в целях безопасности оставить Михаила в полном неведении.

– Игнат, давай в Интерпол подадим для начала. Конечно, если все эти люди не судимы, их не будет в судебной базе, и ответ придёт быстро.

– Уже делаю, Валентина Васильевна... – стажёр, знакомый с данной процедурой, проворно печатал на ноутбуке запросы.

Анна подъехала к Валентине ближе к обеду. Элегантная, в темно-фиолетовом зимнем пальто с воротником из соболя, она присела на диванчик, ожидая вопросов следователя. Валентина нашла в бумагах данные из Интерпола об Ирэне Миллер и пригласила Анну на место возле своего рабочего стола. Предстояла задача – поговорить с Ингрид Фишер.

– Скажите, что мне нужно спрашивать, Валентина Васильевна?

– Анна, это приемная мать Ирины – Ингрид Фишер. Расспросите все об Ирэне, её знакомых, друзьях, о родных детях Ингрид. Но самое главное, сообщите о смерти приёмной дочери. Мне кажется, она не знает об этом.

– Как мне представиться? Анной?

Лисицына задумалась: навредить Анне и подставить её под удар капитану не хотелось.

– Нет, скажите, что вы штатный переводчик следственного комитета. Имени не называйте.

Анна набрала номер, воспользовавшись проводным телефоном. На том конце провода послышался женский голос.

– Добрый день. Ингрид Фишер? – осведомилась Анна по-немецки.

– Да, доброе утро! С кем я говорю?

Анна представилась так, как научила её Лисицына. Она коротко изложила женщине обстоятельства гибели Ирины. На другом конце провода зазвучали всхлипывания. Через минуту Ингрид успокоилась и смогла продолжить разговор.

– Ингрид, расскажите об Ирэне. Мы прикладываем все усилия, чтобы найти преступника. Скажите, у неё были враги, или она состояла в преступном сговоре?

– Я не знаю... Ничего не знаю! Не понимаю, почему они не сказали мне?

– Кто не сказал? У неё были родственники? – спросила Анна. Валентина, не владеющая языком, чуть дышала в ожидании информации.

– Нет, родственников не было... Её мать умерла, и я забрала её под свою опеку в нашу небольшую приемную семью. Ирэну все любили. Её невозможно было не любить, наше рыжее солнышко, нашу бестию! – Ингрид снова заплакала. Анна терпеливо ждала, когда она успокоится.

– У вас были и другие приемные дети? Я правильно понимаю? – уточнила Анна.

– Да, конечно. Всего у меня было одиннадцать человек за мою жизнь. Я и сейчас опекаю детей из Кёльнского детского дома. Ирэна воспитывалась вместе с моими мальчишками: Яном, Клаусом и одной девочкой – Хельгой.

– То есть вы одновременно взяли четверых? – Анна жестом попросила у Валентины ручку, чтобы записать фамилии детей.

– Да, я воспитывала их до совершеннолетия. Потом они уходили в свободное плавание, а я брала новых деток в свою семью. Странно, почему мальчики ничего не сказали мне о смерти Ирэны? Наверное, они тоже не знают, – всхлипывала Ингрид.

– Ингрид, скажите фамилии ваших воспитанников, тех, с кем одновременно жила Ирэна, – настаивала Анна. – Мы свяжемся с ними, может, их показания будут полезными для следствия.

– Янис Шварц, Клаус Майер, Хельга Кауфман... – выдохнула Ингрид. – Давайте я дам вам телефоны моих детей. Прошу вас, найдите убийцу моей дочери! – Ингрид продиктовала номера телефонов каждого из своих воспитанников.

– Спасибо, Ингрид! Ещё раз примите наши соболезнования.

Анна закончила разговор и протянула листок с фамилиями Лисицыной. Она удовлетворенно выдохнула, поблагодарив Анну.

– Расскажите скорее, что сказала Ингрид!

– Это приемные дети, с которыми одновременно воспитывалась Ирина. Насколько я поняла, Ингрид берет детей из приюта и воспитывает в своей семье до восемнадцати лет. Потом снова набирает небольшую группу детей...

– И сколько у неё их было? – спросила Лисицына.

– Сказала, что за всю жизнь одиннадцать...

– А почему вы не расспросили обо всех?

– Потому что Ирэна не пересекалась с другими, они были либо раньше, либо позже, после её восемнадцатилетия, – объяснила Анна.

– Да, верно. Спасибо вам огромное, Анна Александровна. Вы нам очень помогли, – тут Лисицыну осенила догадка, что имя Хельги знакомо Анне. Не успела она подумать об этом, та промолвила:

– Я знаю одну Хельгу...

– А-а-а, я поняла, о ком вы, только это не она. У вашей знакомой – фамилия мужа, мы это уже проверили, – по ходу разговора сочинила Валентина. – Не переживайте так, ваша приятельница совершенно непричастна. Не звоните ей и ни о чем не спрашивайте. Зачем человеку лишние подозрения?

– Ой, как хорошо, что не она! Вы не переживайте: мы с ней близко не общались, и звонить я не собираюсь. Все рабочие вопросы я привыкла решать с её непосредственным начальником – Отто Вагнером.

Валентина побледнела от её слов. Как убедить Анну молчать и не общаться с ними?

– Анна Александровна, я запрещаю вам общаться с этими людьми, да и с другими партнёрами Колосовских тоже. Мы тщательно расследуем это дело. Подозреваемые – все! Все и каждый, вы понимаете?

Анна испуганно кивнула.

– Не делитесь никакой информацией по делу с посторонними, друзьями и близкими! И тем более, ничего не выясняйте сами – это может быть опасным. Я могу на вас рассчитывать?

– Конечно, не сомневайтесь! – ответила Анна. Ей было понятно, что Хельгу подозревают!

Утро 31 декабря разбудило Анну звуком приходящих на телефон сообщений. И объятиями мужа...

– С днём рождения, любимая! – Борис нежно притянул её к своей груди.

– Надо же, ты помнишь! – улыбнулась она.

– Теперь помню и всегда буду помнить. У меня подарок для тебя, малыш... – прошептал он.

– Боренька, машина разве не подарок? – недоумевала Анна. – У меня тоже есть подарок для тебя к Новому году, да и просто...

Борис вытащил из прикроватной тумбочки бархатную маленькую коробочку. Анна рассмеялась и протянула руку, сжимая в ладошке похожую.

Борис подарил ей браслет, а Анна преподнесла мужу обручальное кольцо с гравировкой. На внутренней стороне красовалась надпись: «Буду любить тебя всегда... Анна».

– У тебя нет обручального кольца... – промолвила она. – А я бы очень хотела, чтобы ты его носил.

– Спасибо, любимая! Мне очень приятно...

На сердце у Бориса было неспокойно. Он понимал, что Лисицына нуждается в их помощи в качестве переводчиков. Странно, что жена ни словом не обмолвилась о вчерашнем допросе, промолчала, увернулась от его расспросов. Да он и сам скрыл от