Глупость или измена? Расследование гибели СССР - Александр Островский

В субботу, 26 мая, состоялось голосование по избранию председателя Верховного Совета. «Коммунисты России» выдвинули кандидатуру И.К. Полозкова, «Демократическая Россия» - Б.Н. Ельцина [2575].

С первого раза не прошёл ни один кандидат. За Б.Н. Ельцина проголосовало 497, против - 535 депутатов [2576]. Повторное голосование тоже оказалось безрезультатным. На этот раз Ельцин получил 503 голоса «за» и 529 «против» [2577].

По всей видимости, поздно вечером 28 мая М.С. Горбачёв встретился с делегатами съезда и призвал их поддержать кандидата от фракции «Коммунисты России» [2578]. Но если оппозиция в третий раз выдвинула Б.Н. Ельцина, то И.К. Полозков неожиданно для многих взял самоотвод (позднее выяснилось: по настоянию М.С. Горбачёва [2579]) и «Коммунисты России» предложили новую кандидатуру - А.В. Власова [2580].

Третье голосование состоялось 29 мая [2581].

Как утверждает председатель Счётной комиссии С. Сидоренко, на этот раз за Б.Н. Ельцина проголосовали 534 депутата, ровно половина их общего числа, против - 531. Три бюллетеня оказались испорченными. Чтобы не голосовать в четвёртый раз, один испорченный бюллетень был засчитан в пользу Бориса Николаевича [2582]. Получилось «за» - 535, «против» - 531, испорчено - 2 бюллетеня [2583].

Таким образом, в результате небольшой фальсификации Б.Н. Ельцин «победил». Участники «русской игры» получили в свои руки руководство российским парламентом. Чего не сделаешь ради «демократии»!

Во вторник 29 мая, в тот самый день, когда в Москве состоялось решающее голосование, М.С. Горбачёв вылетел в Канаду с «двухдневным визитом» [2584]. Вечером 30 мая из Канады он отправился США. Утром 31 - го начался его официальный визит в Вашингтон [2585], продолжавшийся до 4 июня [2586].

Здесь уже 1 июня было подписано соглашение об изменении государственной границы между США и СССР в районе Берингова моря [2587]. По этому соглашению, М.С. Горбачёв и Э.А. Шеварднадзе без всякой компенсации со стороны США сделали крупную территориальную уступку: передали американцам «шельф с нефтью», запасы которой, по некоторым данным, «соизмеримы с кувейтскими» [2588].

Делая такой шаг, М.С. Горбачёв, видимо, надеялся подписать в Вашингтоне торговое соглашение, о котором шла речь на Мальте, и получить обещанную экономическую помощь. Однако вопреки сделанным тогда заверениям, Д. Буш заявил, что направит соглашение в Конгресс лишь после того, как Москва прекратит экономическую блокаду Литвы [2389]. Этим самым он дал понять, что не позволит союзному центру тормозить процесс распада СССР.

Характеризуя поведение М.С. Горбачёва в 1990 г., Д. Бейкер цинично отмечает в своих мемуарах, что он вёл себя «как обманутый любовник, которого покинули у алтаря» [2590].

Вскоре после возвращения М.С. Горбачёва из США ленинградская газета «Час пик» перепечатала заметку из берлинской газеты «Нойес Дойчланд», в которой говорилось: «Один из результатов недавней встречи в верхах остался почти совершенно незамеченным. Президент Буш предоставил в распоряжение своего советского коллеги на неопределённый срок начальника штаба Белого дома Джона Сануну для реорганизации аппарата Президентского совета М. Горбачёва таким образом, чтобы обеспечить его эффективное сотрудничество с Верховным Советом СССР» [2591].

Д. Сануну - «начальник штаба», если перевести на более понятный язык, это «руководитель аппарата Белого дома» [2592].

«50 - летний Сануну, - говорилось далее в упомянутой газете, - внук иммигранта из Ливана. Он окончил с отличием одно из самых престижных высших учебных заведений США - Массачусетский технологический институт, после чего сочетал деловую и коммерческую деятельность с преподаванием в высшей школе. После вступления в сферу политики он в течение шести лет занимал пост губернатора штата Нью - Гемпшир. В качестве координатора избирательной компании Дж. Буша в 1988 году он завоевал доверие и уважение нынешнего президента и в настоящее время, по единодушному мнению специалистов, является его «правой рукой» [2593].

«Сануну, - объяснял читателям «Час пик», - известен своими консервативными политическими взглядами, блестящими организаторскими способностями и жёстким характером. Он одинаково требователен к себе и окружающим. Как заметил один из его старых приятелей: «Джон - это тренер, способный навести порядок в любой команде, даже в кремлёвской» [2594].

Едва только М.С. Горбачёв вернулся из США, как произошло событие, которое следует рассматривать как поворотное в дезинтеграции СССР.

Заявив 4 июня 1990 г. о том, что в следующем году Литва будет независимой, В. Ландсбергис отметил: «Единственно, что нам остаётся в таком случае, это взорвать Советский Союз» [2595].

И такой взрыв вскоре произошёл.

12 июня Первый съезд народных депутатов РСФСР принял «Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики».

В ней суверенитет республики определялся как «полнота власти РСФСР при решении всех вопросов государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые ею добровольно передаются в ведение Союза ССР», а также «исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальным богатством России». Декларация провозгласила «верховенство Конституции РСФСР и законов РСФСР на всей территории РСФСР» и объявила, что «действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР, приостанавливается Республикой на своей территории» [2596].

Ф.Д. Бобков рассказывает, как во время Первого съезда народных депутатов РСФСР, когда декларация о суверенитете была вынесена на обсуждение, он и ещё несколько депутатов обратились к М.С. Горбачёву с заявлением, что это начало разрушения СССР, но услышали в ответ: «Ничего страшного не вижу. Мы уже многое обсуждали» [2597].

Когда в 1988 г. подобная же декларация была принята Эстонией, М.С. Горбачёв «вынужден» был её опротестовать. Не потому, что был против неё, а потому, что считал её несвоевременный. Если же декларация о суверенитете России не вызвала у него возражений, значит, по его мнению, момент начала дезинтеграции СССР наступил.

«Именно Россия, - пишет А.С. Черняев, - спустила курок «суверенизации». На Совете Федерации 12 июня 1990 г. почти все руководители республик заявили, что не собираются впредь безоговорочно выполнять указы и постановления центра. О «федерации для Союза», по их словам, поздно рассуждать. Даже конфедерация их уже не устраивала».

«Объявлением «независимости» России,.. - по существу был «объявлен приговор» Советскому Союзу» [2598].

Как отреагировал на это глава государства? 13 июня руководитель пресс - службы президента СССР А.А. Масленников провёл пресс - конференцию и так изложил его позицию [2599].

«Каким Горбачёв видит новый Союз: «В рамках такого образования могли бы развиваться связи республик с центральной властью - от федеративных, привычных сегодня, до конфедеративных. Иными словами, характер связей может быть различный - в зависимости от того, как складываются реальные отношения той или иной республики с центром и другими участниками Союза... Например, в Финляндии - части Российской империи - были свой парламент и свои связи. На особом положении находилось Бухарское ханство. Особенности государственного устройства существовали в Закавказье» [2600].

Таким образом, президент СССР не видел ничего страшного в провозглашении новым российским парламентом курса на конфедерацию. На самом деле он был готов идти ещё дальше. 2 марта 1990 г. М.С. Горбачёв заявил на заседании Политбюро: «Исходным пунктом должна быть федерация. Вариантов полно: конфедеративные, ассоциативные связи и т.д. Насколько разнообразен наш Союз, что придётся считать: кто - то - за отделение, другие - за короткий поводок, третьи - за длинный и т.д. Но нигде в процессе разработок и переговоров не терять стержня - федерация!» [2601].

Если отбросить «федеративную упаковку» высказывания М.С. Горбачёва, то мы получим следующую картину. С некоторыми республиками он готов был расстаться совсем («кто - то - за выход»), других отпустить в свободное плавание и сохранить с ними «конфедеративные» или даже «ассоциативные связи». Очевидно, что применительно к этим республикам ни о какой федерации не могло быть и речи. Более того, возникает вопрос: допустимо ли в данном случае говорить о конфедерации?

Показательно, что 12 июня представители прибалтийских республик присутствовали на заседании Совета Федерации [2602]. Но когда было назначено следующее заседание, участвовать в нём отказались. Тогда им было заявлено о возможности создания в Прибалтике «других структур власти, на которые можно было бы опереться» [2603].