Флаг в тумане - Сэйте Мацумото

— Ну да, сразу после того, как дал тебе фору.

— Какой-то ты сегодня странный, — искоса посмотрела на него Митико. — Мне мешал ветер. А то бы я тебе показала.

— Поиграешь с мое, так будешь учитывать и скорость ветра, и направление, — рассмеялся Оцука, а Митико тем временем подошла и села в кресло напротив, но, внезапно обратив внимание на босые ноги Оцука, воскликнула: — Ногти отросли! — и кинулась к своему саквояжу.

Ее стройная фигурка хорошо смотрелась и в гостиничном кимоно. Присев на корточки у ног Оцука, Митико расстелила бумагу и принялась стричь ногти.

— После купанья ногти мягкие, — пробормотала Митико. Оцука смотрел на ее распущенные волосы, еще влажные и сверкающие после ванны, возле мочек ушей они даже прилипли к коже.

Оцука снова глянул в окно. Сумерки сгущались, и сверкание огоньков в долине становилось все ярче.

— Надо бы хоть чего-нибудь поесть, я проголодался, — сказал Оцука.

— Я тоже, — отозвалась Митико. Она продолжала работу. На листке тонкой бумаги скопилась кучка остриженных ногтей.

— Чтобы спуститься в ресторан, надо переодеться в европейскую одежду. Это хлопотно, — нерешительно сказал Оцука.

— Закажи ужин в номер, — посоветовала Митико.

— Нет, пойдем в ресторан, — настоял Оцука. — В таком отеле все-таки лучше ужинать в ресторане.

— Ты предлагаешь спуститься? — удивилась Митико. По прошлому опыту — им случалось и прежде останавливаться в гостиницах — она знала, что Оцука неохотно выходил из номера.

Оцука встал, и Митико помогла ему облачиться в европейский костюм. Затем оделась сама.

В этом первоклассном отеле был роскошный ресторан. За окнами уже стемнело, а здесь все сверкало огнями. Было самое время ужина. Официант с трудом разыскал им столик. Митико просмотрела меню и сделала заказ. Оцука, чтобы не ломать себе голову, заказал то же, что и Митико.

По соседству сидели иностранцы, они шумно переговаривались и смеялись.

Митико посмотрела на Оцука.

— Когда ты завтра возвращаешься в Токио?

— Та-ак, — Оцука задумался, — хорошо бы вернуться к полудню.

— Славно, — сказала Митико, — значит, можно не торопиться.

Молодая женщина как бы невзначай поглядывала на расположившихся рядом иностранцев. Лицо ее казалось особенно прелестным в ярких огнях ресторана. Она обращала на себя внимание даже в гуще толпы на Гиндза. К тому же в этот вечер Митико ощущала прилив бодрости. Наконец-то она вырвалась из Токио. Может, именно поэтому ее охватила обычно несвойственная ей словоохотливость. Она неустанно щебетала о чем-то, ее красивые губы все время шевелились.

Именно тогда это и произошло. Один из официантов неслышно подошел к Митико и, наклонившись над ее ухом, что-то прошептал. Митико остолбенела. Рука, державшая вилку, замерла на мгновение. Впрочем, Митико тут же кивнула и отпустила официанта.

— Что случилось? — спросил ее Оцука, сидевший прямо напротив.

— Приехал человек из моего ресторана, — ровным голосом ответила Митико.

— Человек из твоего ресторана? — тоже удивился Оцука. — Из Токио?

— Видимо, так. Досадно… так неожиданно, — Митико нахмурила брови.

— Наверно, какое-то срочное дело. Лучше пойти сразу.

— Да, — Митико встала, отодвинула стул. Выход был за спиной Оцука. Он решил, что Митико вышла в вестибюль, и какое-то время продолжал ужинать, затем вдруг обернулся. Митико стояла у выхода, возле роскошного панно, и разговаривала с каким-то молодым человеком, высокого роста, лет двадцати четырех — двадцати пяти. Он что-то тихо говорил Митико, выражение лица у него было серьезное, сосредоточенное. Лица Митико не было видно, но в фигуре ее чувствовалась какая-то напряженность.

Вдруг молодой человек посмотрел в сторону Оцука. Глаза их встретились, и он вежливо поклонился адвокату.

Молодой человек и Митико перебросились еще двумя-тремя словами, затем он подошел к Оцука и снова поклонился.

Оцука тоже приподнялся, сняв с груди салфетку. Подошла Митико и представила молодого человека.

— Это наш метрдотель, Сугиура.

— Так-так, — Оцука выпрямился и улыбнулся. — Прошу вас за стол.

— Благодарю вас, — снова наклонил голову метрдотель. Это был большеглазый, с тонко очерченным лицом молодой человек в щеголеватом европейском костюме. — Вынужден отказаться, так как надо спешить, — и он еще раз учтиво поклонился Оцука.

— Но послушайте, — обратился к нему Оцука, — раз уж вы здесь, присядьте хоть на минутку.

— Нет, не стоит, — остановила его Митико, — ему надо сразу же возвращаться.

Оцука немного растерялся, а Митико тем временем проводила метрдотеля к выходу.

Спустя некоторое время Митико вернулась, села и снова как ни в чем не бывало взялась за вилку. Опустив голову, она продолжала есть, но Оцука заметил, что плечи у нее как-то странно поникли.

— Что такое? — спросил он, доставая сигарету. — Какое-нибудь неприятное дело?

— Нет, ничего особенного, — тихо ответила Митико.

— Не может быть, чтобы ничего особенного. Он ведь специально приехал из Токио на Хаконэ. Что-то случилось в твоем заведении?

Все так же уткнувшись в тарелку, Митико ответила:

— Сказал какую-то ерунду. Можно было бы по телефону. Нелепо было приезжать сюда ради этого. Я его отчитала.

— Да, обидно, — сказал Оцука. — Но все равно не следовало сразу прогонять его. Лучше бы угостить его хоть чашкой кофе.

— Я не люблю поощрять тех, кто этого не заслуживает, — твердым тоном сказала Митико. — Этот молодой работник просто ничего не соображает, такой тупица.

Митико явно демонстрировала свой хозяйский нрав.

— Но он же приехал сюда из Токио, — сказал Оцука, — и, наверно, весьма спешно собирался. Можно было бы оставить его до завтра.

— Все в порядке, — Митико, не рассчитав, громко стукнула вилкой по тарелке, — ничего страшного. Я поручила разобраться во всем управляющему.

Оцука больше не задавал вопросов. Речь шла о заведении Митико, и надо было проявить деликатность. Но с этого момента Митико переменилась. До тех пор оживленно щебетала, а тут вдруг стала неразговорчивой. Лицо у нее помрачнело. Оцука не сомневался, что в ее ресторане действительно что-то произошло. Митико, видимо, постеснялась сказать ему об этом. Ведь они были так рады вырваться вместе на Хаконэ; ей, очевидно, не хотелось портить Оцука настроение. Он был благодарен ей за это, но все-таки вид Митико встревожил его.

— Я вижу, ты озабочена, — сказал Оцука, когда они вернулись в комнату.

— Нет, отнюдь нет, — Митико, еще не раздеваясь, посмотрела в окно. Там было темно. Туман стал еще гуще, чем прежде, это было заметно несмотря на темень. Он струился клубами в свете уличных фонарей.

— Но ты взволнована, — настойчиво продолжал Оцука, облокотившись на стул, — ты даже внешне переменилась.

— Да нет же, — отнекивалась Митико, — повторяю тебе: все в порядке. Что тебе тревожиться о делах, в которых ты ничего не смыслишь.

— Ты совершенно права, — деланно засмеялся Оцука, — но ты так много на себя взвалила. И хотя кое-что поручаешь управляющему, без тебя им, я вижу, не обойтись. Когда человек занимается делом, заботам нет конца.

— Чтобы забыть эти заботы, мы и приехали сюда, — Митико впервые повернулась к Оцука. Взгляд у нее был суровый, в глазах горел огонь, которого Оцука прежде не доводилось видеть.

Время близилось к половине двенадцатого. В баре «Кайсо» вставали со своих мест последние посетители. В этот момент кто-то вошел в дверь. Нобуко обернулась и, увидев вошедшего, вскрикнула от неожиданности. Это был высокий молодой человек, он большими шагами прошел к стойке. Нобуко заспешила вслед за ним.

— Кэн-тян, что ты так поздно? — Нобуко хотела было снять с молодого человека пальто, но тот лишь раздраженно тряхнул плечами и, как был, уселся перед стойкой, положив на нее обе руки. Яркий свет озарял лицо того самого молодого человека лет двадцати четырех — двадцати пяти, который ездил к Митико в отель на берегу озера Хаконэ.

— Добро пожаловать, — приветствовал его бармен.

— Виски с содовой, — громко сказал молодой человек, — сестра здесь? — Он оглядел помещение.

— Хозяйка как раз вышла с гостями.

Молодой человек высморкался. Нобуко подошла ближе и, усевшись на стул, прижалась к нему.

— Кэн-тян, сегодня зайдешь? — спросила она, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Да, только ненадолго, — ответил он, не глядя на нее.

— А что, у вас сегодня рано закончили?

— У нас? — он продолжал смотреть куда-то в сторону. — Заведение с полудня закрыто.

— Ах ты, негодник! Где же ты шлялся с тех пор?

— Где попало. — Он взял стакан виски с содовой, поданный барменом. — Ты будешь пить? — он едва удостоил Нобуко взгляда.