Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

— Я искала амулет, который должно быть обронила… — начала оправдываться Кента, но Бонн-Махе покачала головой.

— Неважно. Теперь я знаю, что ты всего лишь несчастная маленькая девочка. Очень красивая и нежная девочка. И хорошо воспитанная, не так ли?

— Я фрейлина, — пробормотала та.

— Конечно, фрейлина, — мурлыкнула Бонн-Махе. — А я мать вашего нового повелителя императора Рахута, — она покачала головой, заметив испуг в чёрных глазах девушки. — Тебе нечего бояться, дитя. Ты под моей защитой. Теперь ты будешь моей фрейлиной. У тебя будет лёгкая и приятная работа, много красивых нарядов и возможность выйти замуж за высокопоставленного сановника империи. Ты согласна, малышка?

Девушка тихонько кивнула. Она не отрывала восторженного взгляда от прекрасного лица бывшей одалиски, и не смотрела на бластер, который та по-прежнему сжимала в своей маленькой ручке. Девушка была очаровательна. Бонн-Махе думала о том, что её можно использовать в дворцовых интригах, поскольку стоит её немного поднатаскать, она будет без труда покорять мужские сердца. Но это потом, а пока… Пока эта малышка рассказала очень важные новости. Оказывается, король жив, принц на Диктионе, и с ними находится таинственная и опасная особа, вдова самого императора пиратов, державшего в страхе полгалактики. И теперь необходимо выяснить, что ей нужно здесь. И где находится ставка, как пробраться туда, чтоб захватить королевскую семью. Бонн-Махе улыбнулась девушке. Если она не скажет сама, то, как ни печально, её придется отдать палачам.

— Я согласна. Я сделаю всё, что пожелаете, прекрасная леди, — как во сне пробормотала Кента и вдруг вздрогнула, увидев бластер.

Бонн-Махе улыбнулась и отвела его в сторону, не собираясь убирать. Но Кенте было достаточно и этого. Распрямившись как пружина, она сильными пальцами вцепилась в запястье руки, сжимавшей бластер, а другой рукой схватила нежную шейку Бонн-Махе и рванула вверх. И уже теряя сознание, та почувствовала, что висит, болтая ногами в воздухе. Леди Кента, единственная наследница благородного наставника короля Кибелла в воинском искусстве, была ростом с высокого мужчину и обладала не меньшей силой.

III

Она медленно приходила в себя. С трудом ощущая занемевшее тело, она попыталась пошевелиться, но ей это не удалось. Причины она ещё не знала. Она вообще не могла понять, что же произошло, и как её угораздило оказаться в темноте с ощущением пыльного мешка, накинутого на голову. Постепенно восстановив дыхание, ей удалось, наконец, успокоить тупую боль в висках, мешающую думать. Она почувствовала странный густой запах дыма и каких-то трав, а потом вспомнила перепуганную девушку у своих ног, хорошенькую и несчастную. Бонн-Махе внутренне вздрогнула от злости и досады! Столько слышать о коварстве местных дикарей и поступить так глупо! Услышать подозрительный звук и не вызвать охрану! Увидеть чужого человека, пусть даже девицу, и тут же поверить этому загнанному лепетанию! И забыть о заговоре, в котором принимали участие женщины! И о том, что эти женщины с гордым высокомерием встречали даже мучительную смерть! Но девочка была так убедительна, надо отдать ей должное. Змея! «Если я доберусь до неё!..» — вспыхнуло в мозгу. Но нужно ещё добраться.

Бонн-Махе снова возобновила свои попытки пошевелиться и тут же с ужасом поняла, что ей мешают крепкие тугие путы, от которых немеет тело. И самое страшное, что она была не просто связана. Она оказалась примотана к чему-то большому и плоскому. И очень жёсткому. Вокруг неё что-то двигалось, и кто-то был рядом. В полной тишине. Сквозь опущенные веки она, наконец, различила отблески света и, собравшись с духом, постепенно открыла глаза.

Было полутемно. Она находилась в какой-то незнакомой высокой комнате и лежала не на полу, а на столе. Её руки, ноги, туловище и шея были притянуты широкими путами к столешнице. Неверный мерцающий свет исходил от свечей. Одна из них, конусовидная чёрная свеча уже стояла слева в углу стола. Ещё три пылали в руках высокого человека в чёрном. В тот миг, когда она взглянула на него, он повернул голову, и она увидела большие глаза Кенты. Плотно сжатые губы на бледном лице и этот спокойный беспощадный взгляд совсем не детских глаз. Кента медленно обходила стол. Вторую свечу она поставила на угол возле левой ноги Бонн-Махе. Пройдя направо, она почтительно обогнула ещё одну женскую фигуру, и поставила третью свечу на следующий угол. Бонн-Махе попыталась приподняться, чтоб разглядеть вторую женщину, но верёвка врезалась ей в горло, и она вынуждена была снова опустить голову. И всё же ей удалось рассмотреть очень красивую женщину с роскошными, чёрными, как ночь, волосами, узким лицом с чувственными полными губами, высокими тонкими скулами и чёрными глазами ведьмы. Незнакомка была закутана в грубую тёмную накидку, её руки были сложены перед грудью необычным образом, так что пальцы странно переплетались, а глаза смотрели прямо перед собой, невидяще и, в то же время прозревая что-то за гранью этого мира. Бонн-Махе показалось, что женщина находится в трансе. Это, да ещё чёрные свечи, незнакомое помещение и эти пальцы, сложенные в подобии мудр, о которых ей приходилось когда-то слышать, навело её на мысль о каком-то магическом ритуале, и она задрожала от ужаса.

Четвёртая свеча была установлена, и Кента, на мгновение исчезнув из поля зрения, вернулась вновь. В её руке была странная чёрная стрела с серым металлическим наконечником и пёстрым оперением. Встав в изголовье Бонн-Махе, она замерла, глядя на женщину в изножье. Теперь казалось, что эти две смуглые черноволосые женщины на самом деле лишь одна, а вторая — её отражение в волшебном зеркале. Бонн-Махе испуганно смотрела на ту, что была старше, и пыталась хоть что-то сказать, чтоб побороть эту застывшую неподвижность, хотя бы спросить кто она. Но язык не слушался, во рту пересохло, а горло свело судорогой.

Наконец незнакомка медленно закрыла глаза и её густые длинные ресницы очертили на бледных щеках два чёрных полукружья. Она вздрогнула, опустила голову на грудь и затем, снова выпрямившись, открыла глаза. Чёрные сияющие зрачки уперлись в лицо ормийки пронзительным обжигающим взглядом.

— Ты не знаешь меня, — произнесла она неожиданно низким мелодичным голосом. — Я пришла в этот мир давно, оттуда, где свет сходится с тенью, где нерождённые и умершие соприкасаются ладонями, чтоб поделиться знанием греха и ощущением безгрешности, где трава забвения прорастает в бушующем море страстей, и где правит то, что непостижимо для живущих по эту сторону. Я пришла в поисках сердца того, кто даст мне познать радость и боль, он назвал меня Шилой, и я стала повелительницей в этом мире. Но для тебя я ведьма Кирлина из