Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

Я говорил с ними и учился у них. Отец с детства напутствовал меня искать знания не только в обителях Аматесу, но и в хижинах лесников, домах крестьян и ремесленников. Они более приспособлены к выживанию, чем белоручки из дворцов, они умеют сражаться не только мечами, но и всем, что попадётся под руку. Они очень осторожны, но никого не боятся. Я вполне доверяю их мудрости и верю, что они готовы к этому выступлению, как бы оно ни было неожиданно для нас с тобой. Я уверен, что они уже натаскали оружия и провели немало вечеров у костра, разбираясь с ним, они изобрели много ловушек и продумали множество планов на тот случай, если некому будет призвать их под одну руку. Нет, меня не беспокоит то, как они исполняют мой приказ, которого ждали много дней. Я только не могу избавиться от тяжёлого чувства, что мои люди сейчас гибнут. Я послал их, но я не могу спокойно относиться к этому, потому что я король этой страны и, как ни крути, а я отвечаю за неё.

— И всё же, что-то тебя тревожит помимо этого, — заметила я.

Кибелл сердито тряхнул головой, и его кудри тяжело всколыхнулись на плечах.

— Меня тревожит моя жена. Она слишком воинственна и слишком безрассудна. Что заставило её оставаться в этом грубом костюме, когда я вернулся? Мне ли не знать, как она любит прихорашиваться, особенно чтоб произвести на меня впечатление! Опять какой-нибудь безумный обет, который она принесла по какой-то безумной причине. И куда она делась? Утром я её видел, но потом она исчезла, и вместе с ней пропала леди Кента. Девочка была любимицей нашего с Энгасом учителя лорда Узмана. Он отлично владел всеми видами воинского искусства.

— Это его так и не смог одолеть Энгас? — уточнила я.

— Он сказал тебе? Да, его. Смог бы, если б не был онцем. Он так же ловок и стремителен, как Узман, но тот был высок и могуч. А мой Энгас изящен, как девица на выданье, и другим не будет. Сыновья старика были такими же богатырями, как отец, а вот сноровки им не хватало. К сожалению, все погибли в войне с баларами, и старик прикипел душой к Кенте, последней и единственной уцелевшей из его детей. Он воспитывал её на свой манер, спуску не давал, гонял как мальчишку, да и девушка она сильная, хороший воин. И я долго не мог понять, что же её так сблизило с Шилой, пока не узнал, что они вместе занимаются старой магией, — он передёрнул плечами. — Шиле что-нибудь запрещать бесполезно. Знает, что Храм этого не одобряет, потому что старая алкорская магия сильна, опасна и плохо контролируема, и всё равно… Ведьма, как и Сулан… — проворчал он.

— А кто эта Сулан?

Кибелл покосился на меня.

— Думаешь, я тебя так просто развлекаю? Нет, я надеюсь, что Шила сказала тебе что-то, что могло бы подсказать, что она втемяшила в свою лохматую головушку.

— Она сказала, что такой обет был дан, но больше ничего, — сообщила я. Он покачал головой, а я снова спросила:

— Кто такая Сулан?

— Не такая, — буркнул Кибелл. — Это мужчина. Второй сын короля Элаеса, тёмная ветвь рода, колдун, сохранивший то, что Орден на протяжении веков пытался уничтожить. Древнюю магию и знания Алкора, которые слишком близко могут подвести к краю Тьмы.

— Что это за история с королем Элаесом? — заинтересовалась я. — Кирс кое-что рассказал мне, но про это категорически отказался говорить.

Кибелл подозрительно покосился на меня.

— А что он тебе рассказал?

— Ну, сперва он огорошил Эдриола сообщением, что тот является родственником Сыновьям Аматесу, а потом поведал мне, что весь Дикт является результатом широкомасштабного генетического эксперимента пришельцев, а Хэрлан — это точная копия короля Элаеса. Это правда?

Кибелл расхохотался.

— Вот бы сказать это Эдриолу! Он так гордится своей королевской кровью! И так, видать, бедняга пережил худшие минуты в своей жизни! И ведь как не хотел верить, хоть доказательство у него было перед глазами!

— Ты про уши Кирса? Но ведь это твоё наследство.

Кибелл усмехнулся.

— Верно. Признаюсь по секрету, я ими горжусь, а про то, что у Кирса есть этот королевский признак, я узнал лишь, когда сам увидел. Малыш так их стыдился, пока не узнал в чём дело! Глупышке Шиле достаточно было только сказать мне об этом, как у меня пропали бы все сомнения в своём отцовстве, — он задумался. — Вот только говорить об этом Эдриолу нельзя, как и никому другому.

— Потому что Элаес не был королем по рождению? Он был самозванцем?

— Самым великим самозванцем в истории планеты, — Кибелл усмехнулся. — Я очень люблю думать о нём и очень люблю смотреть на Хэрлана, — он взглянул на меня. — Я расскажу тебе об этом. Все посвященные знают эту историю, почему не знать и тебе? Только не пересказывай её никому другому.

— Обещаю! — с готовностью кивнула я.

Кибелл удобнее устроился в седле.

— Это была единственная авантюра Сыновей Аматесу, направленная на завоевание власти на планете, — произнёс он. — В чём-то Эдриол был прав, они были захватчиками и захватили власть на Диктионе. Но к их чести я скажу, что это был совершенно бескровный, незаметный и гуманный захват. Они — слишком древняя и слишком мудрая раса, чтоб действовать так грубо и глупо, как эти ормийцы. Если подавляешь кого-то силой оружия, то всегда приходится опасаться сопротивления, и ормийцы должны знать это на опыте собственных взаимоотношений с Алкором. Бесконечная война, которая всё-таки кончилась поражением захватчиков. Ведь самые дремучие люди в своём стремлении к свободе и в своей жажде знаний могут вершить чудеса, учиться воевать и побеждать врага. Это мировая аксиома и всё же ошибка повторяется вновь и вновь…

— И Сыновья Аматесу не стали её повторять, — кивнула я.

— Естественно. Они привезли с собой матрицы плоти и духа тысяч величайших воинов своего мира, они могли создать непобедимую армию и сломить вконец одичавших алкорцев, живущих здесь. Но они прилетели не за этим. Их вера всегда стояла не на разрушении, а на созидании. Они всегда ценили мир и покой, дающие любому обществу возможность полноценного развития. И потому они предпочли медленную ассимиляцию. Можешь поверить, это было очень нелегко. Они были чужаками, они выглядели иначе. Рядом с местными бледными и светловолосыми варварами они были слишком смуглыми, тёмными и утончёнными. Их боялись и уничтожали. А уничтожая, убеждались, что они ещё меньше люди, чем видно на первый взгляд.

— Хвосты и уши?

— Конечно. Эти местные разбойники срывали