Табу - Элизабет Гейдж

Это было самое трудное из того, что Кейт когда-либо делала, потому что это было для нее неестественно. Всю свою жизнь она боролась против ловушек и посягательств окружающего мира, уходя в себя, оберегая свою независимость и держа реальный мир на расстоянии вытянутой руки. Норман Вэбб просил ее отказаться от этой драгоценной отрешенности и окунуться в вымышленный мир других людей и ситуаций.

Снова и снова Кейт хотела отказаться от этой затеи. Она была убеждена, что у нее нет того нерва, который мог бы сделать ее актрисой. А Норман Вэбб был убежден в обратном. Он не слушал ее жалоб, но работал с ней, как надсмотрщик, пока она не была готова упасть с ног от усталости.

Когда Кейт была уже в отчаянии и полном упадке духа и собиралась прекратить бороться, Норман неожиданно удивил ее, заявив:

– Хватит. Вы готовы.

Кейт смотрела на него остолбенело.

– Вы шутите? – спросила она.

– Никогда еще я не был так серьезен, – ответил Норман. Его непривычно торжественный вид удивил Кейт.

– Я договорился о встрече с Альфредом. – Завтра утром. В десять часов.

Кейт смотрела на него умоляюще.

– Я не готова, – говорила она. – Совсем не готова. Норман улыбнулся.

– Позвольте мне судить об этом, – сказал он. – Просто наденьте самое красивое платье и будьте в десять часов на Сансет-бульвар, восемьдесят пять.

Вздохнув, Кейт послушно кивнула. Ради Нормана она пройдет через это.

Но ей было страшно подумать, какое будет у него лицо, если она провалится.

Фабрика талантов Альфреда Дозайера отличалась от офиса Барни Ливингстона, как небо и земля. Его офис был очень респектабельным. Стены комнаты секретаря были увешаны английскими пейзажами, изображавшими сцены псовой охоты – красивые охотники на лошадях с породистыми собаками среди вековых дубов. Мебель была обита прекрасной кожей, на полу – дорогой ковер. Секретарь, женщина средних лет, в очках с двухфокусными линзами, сидела за полированным столом из орехового дерева. Несколько клиентов ожидали мистера Дозайера. Но, как обещал Норман, Кейт не придется ждать. Ей было назначено ровно в десять. Альфред Дозайер отличался пунктуальностью.

Мистер Дозайер поприветствовал Кейт и пригласил ее в свой кабинет. Это был маленький круглолиций человек в очках в металлической оправе, одетый в костюм-тройку. Он был больше похож на банковского служащего, чем на голливудского агента. Мистер Дозайер был вежлив, но не сердечен. Он чинно пододвинул ей стул для посетителей, а сам отправился за большой стол, на обширной, обитой кожей поверхности которого лежала только авторучка и папка с подшитыми бумагами. В офисе не было пепельниц. Альфред Дозайер не одобрял курения.

– Итак, мисс Гамильтон, – сказал маленький человек, – как я понимаю, вы хотите стать актрисой.

Кейт улыбнулась.

– Я – уже актриса, сэр, – уточнила она. – Но мне хотелось бы быть актрисой, которую рекомендует Альфред Дозайер.

Он улыбнулся, давая понять, что видит разницу.

– Я думаю, вы знаете, какова статистика безработицы по вашей профессии? – произнес он.

– Да, сэр, – ответила Кейт просто.

– Ну что ж, – проговорил он. – Давайте посмотрим, на что вы способны.

Он достал листок бумаги, не похожий на захватанный множеством пальцев лист Барни Ливингстона. На нем был напечатан текст диалога.

– Не могли бы вы встать и прочесть мне третью строчку от конца? – попросил он.

Кейт встала и вышла на середину комнаты, чтобы он мог видеть ее. Кейт надела облегающее платье, которое выгодно подчеркивало фигуру, и сделала красивую прическу. Она знала, что выглядит привлекательно. Но, глядя в его лицо, Кейт подумала, что с таким же успехом он мог смотреть в окно. У нее закралось подозрение, что агент просто хочет избавиться от нее как можно быстрее. Испытание, видимо, было чистой формальностью.

Она взглянула на третью строчку от конца.

– Не раньше, чем ты уснешь, – было написано там. Кейт улыбнулась агенту.

– В какой ситуации это говорится? Он покачал головой.

– На ваше усмотрение, – ответил он.

Кейт кивнула. Некоторое время она смотрела в текст.

Затем она немного наклонилась вперед и опустила глаза. Мягкая улыбка появилась у нее на лице. Она плавно повела рукой, словно лаская.

– Не раньше, чем ты уснешь, – сказала она, показав голосом, что она – мать, желающая своему ребенку спокойной ночи. И словно возник этот ребенок, согретый материнской теплотой.

– Очень хорошо, – похвалил агент, поднимая брови. – Вы можете прочесть это как-нибудь иначе?

– Конечно, – ответила Кейт.

Она отступила назад, взглянула на него из-под бровей. Затем чуть выставила одну ногу вперед крест-накрест и медленно сделала движение коленом взад-вперед. Она расправила плечи, чтобы показать свою красивую грудь. Кончик языка коснулся верхней губы.

– Не раньше, чем ты уснешь, – сказала она. Каждая клеточка ее тела дышала чувственностью, когда слова слетали у нее с губ.

На этот раз смысл был совсем другой. Она играла девушку, которая разговаривала с мужчиной на своем рабочем месте. Он, должно быть, спросил ее, когда она пойдет домой с работы. И она отвечает с подковыркой, насмешливо. Это была женщина, сознающая свою привлекательность.

Все это произвело впечатление на агента. Он посмотрел на Кейт внимательно.

– Очень хорошо, – проговорил он. – В самом деле хорошо. Скажите, мисс Гамильтон… Мог ли я вас видеть где-нибудь? Вы мне кажетесь чем-то знакомой.

– Только несколько крохотных ролей прохожих, – ответила Кейт. – Ни одной роли со словами.

• Наступило долгое молчание. Альфред Дозайер пристально смотрел на нее. Его глаза были как маленькие круглые льдинки. Маленькие красивые руки были сложены на столе. Потом он улыбнулся.

– Ну что ж, я думаю, нам следует попробовать, – решил он. – Сядьте, пожалуйста, мисс Гамильтон. Я хочу показать вам один из наших стандартных контактов. Быть может, вы хотите, чтобы ваш поверенный взглянул на него?..

Кейт покачала головой:

– В этом нет необходимости, мистер Дозайер. Я знаю, что вам можно доверять.

Он улыбнулся:

– Доверие – хорошее начало.

Он нажал на столе кнопку внутренней селекторной связи и поговорил с секретарем. Минутой позже Кейт подписывала свой второй контракт с голливудским агентом. Когда она закончила, она обменялась рукопожатием с Альфредом Дозайером, который проводил ее до выхода из офиса с той же холодной любезностью, с какою он встретил девушку всего несколько минут назад.

Кейт глубоко вдохнула воздух, стоя на пыльном Сансет-бульваре. Ей казалось, что она теряет чувство реальности. Ноги у нее подкашивались – она не знала, как прийти в себя. Все, что случилось с ней с тех пор, как она встретила Нормана Вэбба и начала заниматься с ним актерским мастерством, казалось сном. Не было никакой связи между этим миром и жизнью, которой она до сих пор жила.