Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

ему не оказать скорую медицинскую помощь. Вот только Джон этого делать вовсе не собирался. Во-первых, он не врач, да и все равно никаких лекарств при себе нет. Во-вторых, у китаез существуют законы, идущие вразрез с общепринятыми нормами. Например, запрещается иметь больше одного ребенка в семье. Наказание — смерть одного из родителей. Запрещается спасать тонущего, это считается вмешательством в его судьбу, что по их канонам — недопустимо. Также если китаец задумал покинуть сей бренный мир досрочно и не сумел все сделать грамотно, прохожим безнаказанно дозволяется его добить. Ну а за суицид собственного ребенка родителям даже платят вознаграждение…

Есть еще и в-третьих…

Раны, нанесенные пытками не успели зажить до конца. Поэтому Джон злорадно усмехнулся, вытащил одну фуфайку из кучи, расстелил на полу и уселся в позу лотоса. Пока есть время, нужно заняться собственным здоровьем. Чутье подсказывало, что очень скоро начнутся такие события, что будет уже не до медитаций. А китаец все равно умрет. Да туда ему и дорога…

Глава 35

Политрук

Кайлюля — время послеобеденного отдыха. Есть еще одно название для той же самой традиции — сиеста. В то время, когда находиться под пылающим солнцем небезопасно для здоровья, народы жарких стран предпочитают спрятаться подальше от обжигающих лучей разъяренного светила и погрузиться в блаженную полудрему. Дневной сон короток и полон тревог, но организму нужен отдых, ведь ночные часы в пустыне полны действия и событий.

Сегодня в лагере никто не спал. Пока водители честно пытались подремать, впереди предстоял длинный перегон в триста километров, и отдых для измученного дорогой организма просто необходим, наемники сгрудились под навесом, что-то яростно обсуждая на арабском языке. Никто не пожелал расстаться с оружием, значит, Мишка успел предупредить повара, а тот передал информацию Асуру. К какому решению придут наемники — неизвестно. Это немного нервировало Стивена, но он надеялся на благоразумие Асура и четкое следование приказам шейха.

По крайней мере, теперь штурмовики наемников врасплох уже не застанут, а открывать огонь из пулемета посреди лагеря Пауль не рискнет, можно и своих зацепить, или того хуже — гражданских. На какое-то время нападение удалось отложить. Значит, пороть горячку не стоит, нужно тщательно обдумать и взвесить собственные действия. А сделать предстоит немало…

Вот уже почти час, как мертв Быков, но в лагере об этом знают всего несколько человек. Долго скрывать этот факт Пауль не сможет. Неизбежно начнутся разговорчики в строю, и само собой возникнут косые взгляды в сторону наемников. Состояние тела эмиссара послужит убойным доказательством их вины. Любая небрежно брошенная спичка сработает триггером, разожжет пожар ненависти к лагерю неприятеля. Никто не станет ждать результатов расследования. Никто не потребует предъявления неоспоримых доказательств. Начнется бойня, в которой выживут немногие.

Сейчас, когда эмоции схлынули и весь запал иссяк, Стивен понемногу начал осознавать всю глубину возникшей проблемы. Доказательств измены Пауля нет, а если и были бы, предъявить их окажется непросто. Бывшие сослуживцы моментально заткнут рот. Да и что рассказывать? На чем основаны его подозрения? На догадках?

Все-таки нужно было действовать тоньше, изящнее. Во всеуслышанье объявить, что именно я буду проводить расследование. А потом прозрачно намекнуть, что любой, кто попытается мне помешать, автоматически станет подозреваемым номер один. Но теперь-то уже ничего не изменишь и время назад не отмотаешь.

Что же предпринять?

Сначала предупредить Совет экспедиции об опасности. Потом завладеть инициативой и самому объявить экстренный сбор личного состава.Взять слово на построении и рассказать всю правду народу. На глазах у всех открывать огонь или арестовывать меня Пауль не решится. Он не идиот и понимает, что такое толпа. Можно попробовать, авось пронесет.

Лагерь для дневки получился компактный: два ряда машин, пара палаток, навес для отдыха личного состава, примыкающая к нему вплотную полевая кухня, да небольшой блиндаж для раненых в отдалении. Спрятаться особо негде. Любой случайный наблюдатель, заметивший политрука, средь бела дня протирающего животом масло под автомобилями, неизбежно придет к выводу, что это выглядит крайне подозрительно. Стивен не стал пригибаться и прятаться за машинами, а пошел вперед спокойным шагом, стараясь сохранять деловито-озабоченное выражение лица.

Гейман высунулся из-за КрАЗа, больно ухватил Стивена за плечо и рванул на себя.

— Куда, придурок? Часовые кругом.

Стивен растерянно хлопал глазами, потеряв дар речи.

Мишки не было…

— Варежку захлопни, времени на рефлексию у нас нет.

— Лев Исаакович…

— Что? Удивлен?

— Но ведь вы же…

— Умер? И что с того? — хмыкнул Гейман.

— Ну…как же…

— Не понимаю твоей реакции, Стив. То есть появление Мишки посреди пустыни тебя вообще не удивило. Даже никаких сомнений не возникло?

Стивен отрицательно помотал головой.

— А как же критическое мышление? Столько времени на тебя угробил. Зря, что ли?

Стивен вновь мотнул головой.

— Вспоминай, чему я тебя всегда учил? Думать головой! Думать все время. Когда ешь, спишь или сидишь на унитазе…

— Я помню.

— Ну вот и соображай быстрее. Ты видел мое мертвое тело?

— Да.

— Своими глазами?

— Да.

Стивен почувствовал холодок паучьих лапок, медленно спускающихся по спине в направлении копчика.

— Вывод?

Мишки не было…

— Вы — призрак. Галлюцинация под воздействием артефакта.

— Молодец! Вот можешь же, если захочешь. Только почему перед этим тебя непременно нужно натыкать носом в дерьмо, как гадливого котенка?

Вопрос был риторическим. Стивен протянул руку и осторожно пощупал рукав куртки Геймана. Ткань, как ткань. Ничем не отличается на ощупь от его собственной. И это было странно. Чертовски странно.

— Я всегда считал, что призраки бестелесны.

— Не о том думаешь, политрук. Мы зря теряем время.

— Виноват, господин подполковник.

— Вспоминай, что я тебе говорил? Любой конфликт имеет стадию созревания…

— Да-да, я помню. И наша задача оказаться в нужной точке с пулеметом в руках.

— Не совсем верно, но уж как сумел запомнить. А теперь включай мозги на полную мощность. Вспоминай детали!

— Лев Исаакович, я пытаюсь, но у меня ничего не выходит.

— Не прибедняйся. Как говорил Станиславский — «не верю!»

Стивен еще раз попытался вспомнить давний разговор в деталях и красках. И вновь в голове словно развернулась кинопленка со старым фильмом.

— Толпой управляет не разум, а инстинкты.

— Именно! А теперь отвечай, что ты хочешь сделать? Собрать толпу и что-то ей объяснить? Один уже пытался вложить ответственность в массы на уровне коллективного бессознательного. И где он теперь?

Стивен чуть было