Хирургическое вмешательство - Олег Серегин

— Я не знаю! — на всякий случай отрекся подросток. — Но Анса говорил, что там у них, в том мире, наверняка такая же аномалия, как здесь. И они пришли, и бога своего притащили, чтоб всех убить…

— Тихо, — велел Даниль. Жень мигом заткнулся и только посматривал на него снизу вверх, испуганно и с надеждой.

…Ни при чем здесь люди, и боги их ни при чем, вовсе не по их души собирается в небе кошмарная многочленная система, и не за их жизнями придет доберман Лаунхоффера, Великий Пес.

Аномалия.

Следствие эксперимента.

Сердце забухало часто и тяжело, так, что трудно стало дышать. Даниль болезненно зажмурился и потер лоб. Он знал, конечно, что его руководитель способен на многое, но что на такое… Какая-то часть сознания залюбопытствовала, в чем мог заключаться эксперимент, повлекший за собой настолько разрушительные последствия, но мысль эта стихла, угасла, истаяла под тяжестью другой мысли: уничтожение аномалии, само по себе являясь безусловным благом, будет сопровождаться уничтожением всех ее побочных эффектов.

То есть окончательной смертью многих тысяч людей.

Целого города.

Целой страны, которая называется Стфари.

— Ой, мама… — прошептал аспирант.

Как возвышенно и гордо он объявил Аннаэр, что иногда порядочный человек должен вмешаться… только подробности пролили новый свет на проблему, и уже не на порядочность походило это, а на что-то значительно противней и неуютней.

— Я, типа, тут силы добра и света? — жалобно пробормотал Даниль. — Стрёмно-то как…

Жень искривил край рта и развел руками.

— Даниль, — спросил он, — а что это с ними? Почему они — так? Не по отдельности?

— Что? — проснулся потонувший в эмоциях аспирант. — Это ты про… а, ясно. Они же искусственные, Жень. Они как детальки Лего, встраиваются друг в друга и собираются в высшую систему. В сверх-божество.

— Уй-ё, — в точности как Ксе сказал Жень и поморщился.

— Ага, — согласился Даниль печально. — Пакость.

Светлело; по двору пронесся ветерок, осыпал снегом черную язву кострища и грязные лужи. Небо и лес застыли в пластиковой недвижности. Из-за угла дома показался ходивший куда-то Менгра-Ргет.

— Они прекратили… — начал кузнец, и Ансэндар прервал его:

— Они тоже слышали.

Оба умолкли, глядя на Сергиевского.

Даниль поколебался и вздохнул.

— Тут… разобраться надо, — беспомощно сказал он.

«Ящер, — снова и снова прокручивалось в голове, — тираннозаурус рекс, у него, конечно, ни совести, ни жалости, но, в конце концов, не может он не понимать… не может не быть способа убрать аномалию без того, чтобы — всех… надо только подумать… блин, а я-то, я-то о чем думал два года… но я же не знал…» Даниль почувствовал себя беспомощным и никчемным. Лаунхоффер Лаунхоффером, но Северорусской аномалией должен был заниматься он, Сергиевский, его и ректор просил серьезнее отнестись к работе, поздно, правда, просил… но два года до этого Даниль занимался, как говорила Ворона, «прожиганием жизни», вместо того, чтобы разбираться в проблеме. И разобрался, как следовало ожидать, в самый последний момент.

Но все же время упущено не было. И тогда, после разговора с Аннаэр, он твердо решил вмешаться. Все, что он должен сделать сейчас, все, что он может сделать — это выполнить данное себе обещание.

Даниль выпрямился.

И услышал голос Координатора; судя по позам остальных, на сей раз ястреб обращался только к нему.

— Даниил Игоревич, — кротко сказала адская птица. — Мы гарантируем, что операция будет проведена быстро и аккуратно. Последний раз прошу вас не вмешиваться.

— Быстро? — переспросил Даниль и криво улыбнулся. — Аккуратно?

Менгра насторожился. Даже Ксе поднял мутноватый взгляд.

— Знаешь что, пташка? — мягко и задумчиво сообщил Сергиевский. — Давай порхай назад в клетку. Операция отменяется.

Тонкий мир вспыхнул — почти так, как тогда, в отделе мониторинга. Даниль перешел в чистую форму и уничтожил тело: требовался наивысший уровень концентрации, он не мог распыляться на поддержание плоти. Сколько элементов успело интегрироваться в систему, не было до конца ясно. Контролирующая структура, состоявшая из Координатора и Ищейки, держала в поле зрения всех, кому выпало несчастье оказаться побочным эффектом: стфари, рассеянных, кажется, по доброй сотне квадратных километров, каких-то других людей, видимо, тех самых нкераиз, которые были сконцентрированы на куда меньшей площади, и две сущности, которые Даниль опознал как антропогенных богов. Женю не стоило так беспокоиться: они с Ксе не принадлежали иной вероятности, уничтожение им не грозило… Ястреб действительно провел бы операцию аккуратно — программа, написанная Эриком Юрьевичем, не могла работать иначе.

Из остальных сегментов системы Даниль опознал только Аналитика; ворон отвечал за контакт с вероятностным мультиверсом.

Общее сознание конгломерата искусственных божеств распространялось над всей территорией аномалии; им было безразлично, где конкретно находится тот или иной объект. Самые важные события происходили на южной границе, поэтому острие внимания зверинца направлялось сюда.

…Возможности высшей системы казались безграничными — на первый взгляд; когда Даниль волевым усилием отбросил эмоции и начал мыслить как положено специалисту, то почти сразу нащупал слабое место. В антропогенном секторе тонкого плана зверинцу действительно не отыскалось бы равных, даже одна-единственная программа стала бы грозным противником для кого-нибудь вроде Женя — но был еще и стихийный сектор. Ничто не могло заменить живому или псевдоживому существу энергетические потоки, кровеносные сосуды Матьземли; чудовищное многоголовое сверх-божество они пронизывали так же, как и все остальные тонкие тела в мире.

«Отсель грозить мы будем шведам!» — деловито подумал Сергиевский и ухмыльнулся.

Отстраненным взглядом экспериментатора и хирурга он смотрел, как зверинец готовится действовать; пожалуй, будь им велено только уничтожить лишние души, программы управились бы за доли секунды, но параллельной и главной задачей выступала нейтрализация межмировой аномалии, а она требовала куда больше времени на расчеты.

— Даниил Игоревич… — снова начал ястреб.

— Надоел! — огрызнулся тот.

И остановил циркуляцию энергии в теле стихии.

У него не было времени ждать, когда зверинец нанесет удар, да и не знал Даниль, сумеет ли его отразить; он начал первым. Плана не было, одни смутные догадки. У каждой программы есть определенные ограничения, связанные с ее функциональностью; в высшей системе они получают компенсацию, но, тем не менее, никуда не исчезают. Ищейка инертна и не склонна действовать без команды. Координатор обретает силу только там, где есть, кем управлять. Аналитик, самая впечатляющая разработка Лаунхоффера, нестабилен, и без контакта с внешним миром не сможет удержать свое многомерное сознание в равновесии. Сейчас, когда он интегрирован в высшую систему, внутренняя дестабилизация может повлечь за собой не только размытие вероятностной структуры континуума, но даже — в случае большой, очень большой удачи — самоуничтожение зверинца.