Гипнотический роман - Густав Эмар

И прежде чем мистер Токсон успел ответить, молодой человек с решительным видом углубился в грот, взобрался на престол, где стоял бог сокровищ со своими символически сложенными руками, и острием своего ножа принялся выковыривать изо лба идола громадный солитер. Благодаря своей ловкости, он не долго провозился с этим и, спрыгнув на землю, протянул доктору камень, который тот внимательно осмотрел, взвесил на руке, полюбовался чудной игрой бриллианта при красноватом свете факелов и сказал:

— Этот камень неоценим: он своим весом и игрой превосходит самые лучшие бриллианты Старого и Нового Света.

— Значит, — заметил Пензоне, — мой камень затмит Регента, Великого Могола и даже сказочную «Гору света».

— Береги его, Эдгар, — сказал Токсон, думавший сначала воспротивиться действию Пензоне. Нирванисты от этого не обеднеют, а ты только выиграешь. Пожалуй, скажу тебе, что никто в мире, разве сам бог сокровищ, не в состоянии заплатить за его стоимость.

Пензоне опустил камень в жилетный карман со словами:

— Меня теперь будет беречь око бога сокровищ, с которым я отныне не расстанусь.

Наконец, мистер Токсон, с факелом в руке, вышел из грота, давая этим понять, что пора трогаться в путь, и наши беглецы, окинув в последний раз взглядом грот, сокровища и бога его, теперь уже не блиставшего своим единственным глазом, двинулись за Ситой, которая пошла вперед под руку с Деборой.

VI

Но не успели наши друзья пройти и десяти шагов по широкому коридору, ведущему из грота к ручейку, как внезапно все четверо в изумлении остановились.

Что же заставило их прервать свой путь?

Там в галерее, по которой им предстояло идти, стоял какой-то человек, закутавшись в широкое покрывало.

И этот человек был Сукрийяна!

При свете двух факелов можно было заметить, как зловеще блестели его глаза. В его лице можно было прочесть не ярость и бешенство, а скорее торжество, удовлетворенное мщение, ненависть.

Появление факира в этом проходе было так неожиданно, что беглецы подумали сначала, что уж не галлюцинация ли это? Не привидение ли?

Но нет! Привидение трогается с места, идет к ним, молчаливое и зловещее, перед которым они отступают вглубь грота, обливаясь холодным потом.

Приведение говорит!..

Какой замогильный голос!..

— Это я, — говорит Сукрийяна. — Вы сейчас умрете!

И в то время, как Пензоне, не сомневаясь более, бросил Сите: «Револьвер!» — факир продолжал со злорадством:

— Не ищи своего оружия. Эта женщина не возвратит его тебе. Она уронила его при входе в подземелье, по которому я преследую вас целую ночь, не упуская из вида!

— Смотри, — прибавил он, направляя на них блестящий ствол револьвера, который тотчас же узнал Пензоне. Итак, судьба испытывает их до конца! Револьвер, их единственная защита, попал в руки врага!

Но Сукрийяна не спешил. Он очевидно хотел насладиться их страхом, их агонией. Он направил на них смертоносное дуло, и готов был при малейшем их движении, спустить курок.

Отвратительная улыбка играла на его губах. Глаза кровожадно светились — он жаждал крови, крови людей, разбивших его мечты и надежды.

— Когда я ночью, — заговорил он, — осмотрел развалины храма и не нашел ваших трупов, я понял, что вы, отыскав вход в подземелье, укрылись в нем. И в этом недоступном для чужеземцев убежище вы надеялись спастись!.. Безрассудные!.. Вы не знаете Сукрийяны! Как могли вы рассчитывать, что вам удастся скрыться от меня, и что я не предстану перед вами, требуя мщения во имя моих оскорбленных богов?..

— Довольно, — прервал его мистер Токсон глухим голосом. — Раз мы не имеем оружия, мы должны умереть. Так убивай нас!

— Я и убью, — ответил Сукрийяна, — вам не долго придется ждать этого.

Казалось, он колебался над выбором первой жертвы. Наконец, он выбрал … мисс Дебору, стоявшую от него в нескольких шагах.

Раздался выстрел.

Крик, вырвавшийся из четырех грудей, смешался с треском выстрела. Быстрее мысли Пензоне бросился вперед, защищая собой кузину Пуля попала ему в грудь.

Но когда рассеялся дым, Сукрийяна увидел перед собой его, целого и невредимого, лишь слегка бледного. На левой стороне его груди чернела маленькая дырочка от пули. Она пробила платье молодого человека и ударилась о только что спрятанный в жилет солитер.

Изумленный факир широко раскрыл глаза и посмотрел на своего неуязвимого врага. Бросив оружие, он закрыл лицо руками и опустился на землю.

Сверхъестественный страх овладел им. Который уже раз Провидение вмешивается, когда он собирается покончить с этими людьми. Следовательно, их боги сильнее и могущественнее его богов. Они оказывают явное покровительство его врагам. Сукрийяна ничего не может сделать вопреки их воле. Он побежден.

Когда он бросился ничком на землю, Сита, извиваясь как змея, проскользнула вперед и подняла револьвер.

Протягивая его Пензоне, она сказала:

— Убейте его скорее!

— Эдгар, пощадите! — молила Дебора, — если вы меня любите, не проливайте крови этого человека в моем присутствии!

Не зная кого слушаться, Пензоне взглядом спрашивал мистера Токсона.

— Если вы его не убьете, — говорила Сита, — он не перестанет нас преследовать. А ведь мы не всегда сможем счастливо избегать его ударов.

Справедливость последнего замечания заставила мистера Токсона отбросить в сторону всякую жалость. Он сделал Пензоне знак, по которому молодой человек подошел к факиру и приставил ствол револьвера к его груди.

При этом прикосновении Сукрийяна задрожал. Он поднял на Пензоне, ничего не выражающие глаза. Хотя черты его лица были и бледнее обыкновенного, однако он не обнаруживал ни малейшего страха.

— Твоя жизнь в моих руках, — сказал Пензоне.

И так как факир молчал, он продолжил:

— Выпей это, — и левой рукой вытащил из кармана нефритовый флакон с остатками жидкости, которую было пытался отведать мистер Токсон.

Бессознательным жестом Сукрийяна схватил флакон. Несколько мгновений он смотрел на него, затем порывисто поднес к губам и осушил до последней капли.

По мере того, как он пил, выражение его лица менялось. Неземное блаженство отразилось на нем. Его веки слегка вздрагивали, глаза с истомой, медленно закрылись. Потом он судорожно выпрямился и протянул руку как бы к небесному видению. Рот был полуоткрыт и на губах играла блаженная улыбка. Он отходил в Нирвану!

Вдруг, приподнявшись, поднял руки вверх и, испуская последний вздох, со словами Анкайяль Канамайя, рухнул на землю.

Все молча приблизились к факиру, в уважении ко сну, столь сходному со смертью. Только неисправимый мистер Токсон осмелился подойти к телу факира и, расстегнув его одежды, освидетельствовать. Он констатировал, что члены приобрели ту же твердость трупа и тот же деревянный звук, какие он наблюдал в своем личном музее.

— Бедный Сукрийяна, — пробормотал он, подымаясь с земли, ты подвергся вторичному испытанию. — И много бы я дал, чтобы узнать, сколько лет оно продолжится!..

Пензоне, к которому повернулся при последних словах ученый, ничего не ответил. Он о чем-то думал.

— Дядюшка, — сказал он наконец, указывая пальцем на их, превратившегося в мумию, врага, — оставим ли мы его здесь, или вы желаете, быть может, поместить его в своем музее?

Мистер Токсон на это только пожал плечами.

— Итак, пусть он останется здесь, — продолжал молодой человек, — позвольте же мне устроить его покомфортабельнее.

Подняв факира, как недавно он сделал это в Чикаго, только при других обстоятельствах, Пензоне перенес его к подножию алтаря. Там, перевернув несколько сосудов с золотыми и драгоценными камнями, рассыпавшимися по полу сверкающей волною, он сделал из этого ложе, на которое положил Сукрийяну, головой к алтарю, ногами к выходу.

И на этой ослепительно блестевшей могиле, факир снова заснул летаргическим сном. Надолго ли на этот раз?

Когда Пензоне окончил свою печальную обязанность и все были готовы двинуться в путь, к нему приблизилась Дебора и, положив свою нежную ручку в его мужественную руку, слегка дрожащим голосом сказала:

— Дорогой Эдгар, вы столько раз жертвовали своей жизнью для меня, а я всего один раз могу отдать вам свою. Вознаградит ли это вас?

VII

Все хорошо, что хорошо кончается.

Через несколько часов наши друзья достигли конца подземелья, выходившего в лес, где им проводником служила девадаси, прекрасно знавшая малейшие тропинки. Они благополучно миновали лес и, не встретив никого на своем пути, добрались, наконец, до ниджигулского бенгало.

Казалось, до этого маленького городка, раскинувшего свои немногочисленные улицы на краю большой пыльной дороги, ничего не дошло из событий, разыгравшихся в гондапурском лесу, — все по — прежнему было спокойно.