Гипнотический роман - Густав Эмар

Он схватил один из факелов, еще горевших в своих бронзовых кольцах, и первый устремился в подземелье.

За ним следовала Сита, тоже с факелом. Шествие же замыкал Пензоне, держа на руках кузину, упавшую в обморок.

И было пора!

Не успели они пройти и десяти шагов, как храм и святилище с грохотом обрушились. Груда камней, горящих балок и обломков мраморных статуй возвышалась гигантской пирамидой над входом в подземелье…

V

Лестница, по которой спускались беглецы, сначала имела одинаково размеренные ступени, но после шестидесятой сделалась неровной и более узкой. От сотрясения, производимого их шагами, мелкие камни срывались и с глухим шумом падали на них; стены были влажны от воды и выступившей плесени; отвратительные летучие мыши вились над головами целым роем и задевали людей своими крыльями.

Мистер Токсон, как мы уже сказали, шел первым, освещая лестницу красноватым пламенем своего факела. Теперь сзади него шел Пензоне, неся Дебору, а за ним Сита.

Спуск был долог и труден, и Пензоне должен был призвать на помощь всю свою энергию, чтобы побороть усталость. Наконец, беглецы достигли ровной галереи. Молодой человек опустил свою дорогую ношу и перевел дух.

Мистер Токсон наклонился над дочерью, пощупал ее пульс и сказал:

— Это пустяки, она скоро придет в себя.

Действительно, немного спустя кровь окрасила побледневшие губы молодой девушки. Ее веки слегка вздрагивали; она глубоко вздохнула и открыла глаза. Когда она настолько хорошо ребя почувствовала, что могла продолжать путь, они стали советоваться о том, продолжать дорогу сейчас всем, или кому-нибудь одному пуститься на разведку открывшейся перед ними галереи.

— Я думаю, — сказал молодой человек, — что если мы сейчас двинемся вперед, то, выйдя наружу, возможно, еще ночью, менее рискуем быть замеченными нирванистами, которые, наверное, бродят в окрестностях.

— Но существует ли выход? — думал молодой человек. То же самое думал и доктор с Деборой, но боялись высказать свои опасения, и только одна Сита твердо верила в существование тайного хода.

Не теряя более времени, они двинулись в путь. Галерея была узкая и шла в гору, как вдруг, через час ходу, стены расширились и потолок поднялся над их головами; справа и слева открылись новые галереи. Это было ничто иное, как шеития, один из подземных храмов, столь многочисленных на индостанском полуострове и постройка которых относится к V или VI столетию до христианской эры. Стены открывшейся глазам беглецов залы были украшены сверху и до низу рельефами из розового гранита, изображающими каких-то странных людей и животных, чудовищ и т. п. В глубине шеитии возвышалась дагоба, или древняя могила из камней, сложенных в форме куба и испещренных надписями на наречии нагари; над могилой чернела группа идолов, изображавших трех божеств: Кали, Вараши и Индиру.

Беглецы быстро прошли зал и За дагобою увидели два отверстия, два выхода.

— Куда мы пойдем, направо или налево? — спросил Пензоне мистера Токсона.

Но на этот затруднительный вопрос ученый не нашел ответа. Вдруг заговорила Сита:

— Моя бледная сестра боится этих подземелий… Останьтесь вы оба при ней и идите по той дороге, которая вам кажется лучшей, а я отправлюсь по другой. Кто из нас первый найдет выход, вернется сюда и подождет остальных.

И не ожидая ответа, девадаси с решительным видом двинулась вперед.

— Возьмите, по крайней мере, вот это, — Пензоне протянул ей револьвер, — и при малейшей опасности стреляйте, если не защитите себя, то во всяком случае этим дадите нам знать о случившемся.

Сита покорно взяла оружие, спрятала его на груди, сделала прощальный жест своим спутникам и с факелом в руках направилась в правую галерею. Мисс Дебора печально посмотрела ей вслед и, поборов чувство страха, последовала за отцом и кузеном в коридор налево от дагобы… Они шли без отдыха в течение нескольких часов. Им казалось, что мрачная галерея тянется без конца, в некоторых местах суживаясь, а затем снова расширяясь. Иногда стены так близко стояли друг от друга, что они с трудом проходили в этом месте. Сверху и со всех сторон сочилась вода в таком количестве, что земляной пол представлял сплошную жидкую грязь, в которую их ноги уходили по щиколотку. Они вынуждены были часто останавливаться, чтобы хоть немного перевести дух, или чтобы зажечь факел, потушенный водой, капавшей с потолка, или для того, чтобы утолить жажду и освежить водой разгоряченное долгой ходьбой лицо. А выхода все нет и нет. Да найдут ли они еще этот выход, их единственное спасение? Или они избежали гибели в храме для того, чтобы погибнуть голодной смертью в затхлом воздухе подземелья? Долго ли продлятся их мучения? Долго ли они будут идти под землей, едва передвигая ноги от усталости? Несколько раз они намеревались упасть на сырую землю и, закрыв глаза, ожидать смерти, в чем они теперь видели свое единственное спасение. Но их энергия восторжествовала над всем: несмотря на всевозможные препятствия, они продолжали продвигаться вперед. И вот, спустя некоторое время, они почувствовали, что воздух в галерее становится чище. Стены все более и более расширялись, и вдруг, невольно вскрикнув от удивления они все сразу остановились.

Путники находились снова на перекрестке галерей, усыпанном тонким слоем мелкого песка. Тут же, пенясь и журча по камешкам, бежал ручеек, вытекая из видневшегося в отдалении обширного грота. Стены этого грота, высеченного в гранитной породе, блестели и отливали всеми цветами радуги при свете факела. Сталактиты причудливой формы свешивались над их головами, а снизу, тонкие, как иглы, тоже блестевшие, подымались затейливые сталагмиты. Но все это природное великолепие бледнело перед целыми грудами богатств, сложенных в этом гроте рукою человека. Огромные, богато украшенные золотом и драгоценными камнями ящики были наполнены слитками дорогого металла, различными, монгольскими или магратскими монетами, драгоценными камнями, — гордость индийских раджей, — и редкими поработе вещицами из чудесной слоновой кости, изображающими людей, животных и т. п.

Около стен в беспорядке были нагромождены статуи, треножники из слоновой кости и лампы, освещавшие, быть может, еще никому неизвестное святилище. И как бы господствуя над всем этим на престоле, возвышалась статуя из золота, изображающая бога сокровищ, сидящего со скрещенными ногами, как легендарный Будда, с одной рукой, прижатой к груди, а другой, поднятой вверх со сложенными особенным образом пальцами, как то бывает у всех индусских статуй. Во лбу идола сверкал чудный бриллиант.

Беглецы наши безмолвно созерцали это колоссальное богатство и не могли придти в себя от удивления.

— Сита и папирус правы, — бормотал, как во сне, мистер Токсон, — и вот перед нами это легендарное сокровище богини Кали. Этот неистощимый по богатству грот может доставить любой нации господство над миром!

Вдруг легкий шум привлек их внимание. Они прислушались. Шум повторился. Теперь можно было различить человеческий голос. В направлении этого голоса блеснул свет. Свет приближался к ним, и скоро они увидели человеческую фигуру, вызвавшую у них радостное восклицание, — это была Сита, которая бросилась в объятия своих друзей.

— Мы спасены, — говорила девадаси сквозь слезы радости. — Я открыла выход в лес. Он недалеко отсюда.

— Вы в этом уверены? — спросил доктор, едва веривший в возможность спасения.

— Уверена. Этот выход теряется в джунглях и совершенно закрыт кактусами и лианами, через которые, однако, можно легко пробраться. Я немного подышала свежим воздухом и поспешила за вами.

— Мужественное и дорогое дитя, — сказал растроганный ученый, — как нам благодарить вас за вашу преданность?

— Возьмите меня с собой и увезите подальше от этого проклятого Мансура, вернее, от мучений моих братьев, — отвечала Сита с дрожью в голосе.

Дебора молча раскрыла ей свои объятия. Как приятнобыло видеть двух девушек, прекрасных, как ангелы, но столь различных по красоте, соединенных братским искренним объятием. Глядя на них, растроганный мистер Токсон не мог удержать слезу, а Пензоне отвернулся, как бы поправляя факел.

После получасового отдыха, который молодая индуска посвятила созерцанию сказочного сокровища, открытого ее друзьями, наши беглецы, с удвоенным мужеством, пустились в путь — дорогу, ибо эта дорога вела их на свободу.

Не успели они пройти несколько шагов, как Пензоне остановил всех.

— Одно мгновение, — произнес он. — Разве мы ничего не возьмем из этого неслыханного богатства? Богиня Кали порядочно — таки причинила нам зла, — она должна | вознаградить нас за это.

И прежде чем мистер Токсон успел ответить, молодой человек с решительным видом углубился в грот, взобрался на престол, где стоял бог сокровищ со своими символически сложенными руками, и острием своего ножа принялся выковыривать изо лба идола громадный солитер. Благодаря своей ловкости, он не долго провозился с этим и, спрыгнув на землю, протянул доктору камень, который тот внимательно осмотрел, взвесил на руке, полюбовался чудной игрой бриллианта при красноватом свете факелов и сказал: