Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

Заграждения были убраны, спецназовцы готовились к отъезду, жители близлежащих домов отважились наконец выйти на улицу. Собираясь небольшими группками, они обсуждали волнующие события сегодняшнего дня, которые отныне будут служить им пищей для разговоров на протяжении нескольких недель. Боденштайн передал Пию ее Кристофу и коротко переговорил с Шефером. Спецназовцы собрали свое снаряжение в сумерках, при свете фар, и расселись в джипы и лимузины, которыми было снабжено это спецподразделение полиции. Было самое время везти Аннику во Франкфурт.

Он взглянул на Алтуная, Крёгера и Катрин Фахингер, стоявших рядом с Пией и Кристофом Зандером.

— Привет, шеф, — сказала с улыбкой Катрин, когда он подошел к ним. — Мы спонтанно решили где-нибудь поужинать и отпраздновать сегодняшнюю удачу. Поедете с нами?

Напряжение спало, и теперь их лица светились радостью. Еще бы, раскрыть сразу два убийства и сравнительно благополучно освободить заложников! У них был достаточный повод для небольшого праздника, но не у него. К тому же Клазинг ждал его звонка.

— Возможно, я подъеду позже, — уклончиво ответил Оливер. — На тот случай, если не смогу, желаю вам приятно провести вечер.

Он повернулся и быстро пошел по улице. Мимо него прошелестела карета «Скорой помощи» с Теодоракисом в сопровождении полицейского автомобиля с безмолвно мигающим синим маячком. Рядом с ним притормозил автомобиль. Стекло окошка поползло вниз.

— Оливер, ты не думал о том, что я еще сегодня могу захотеть поговорить с тобой и госпожой Зоммерфельд? — спросила его Николя Энгель.

— Да, естественно, — ответил он и вытянул шею. Он же оставил автомобиль Квентина вон там, у контейнера для пустых бутылок! Или нет? Похолодев от дурного предчувствия, Боденштайн переводил взгляд из стороны в сторону вдоль пустынной улицы.

— Оливер! Стой!

Главный комиссар больше не обращал внимания на свою начальницу. Он перешел улицу и остановился в растерянности, пытаясь понять, что произошло. Автомобиль исчез. И вместе с ним исчезла Анника. Но этого не может быть! Как могла она так поступить с ним?

Боденштайн сел на бордюрный камень и постарался взять себя в руки и собраться с мыслями. Было ужасно больно смотреть правде в глаза, но Пия оказалась права. Каким же идиотом он был, когда так слепо поверил Аннике… Совсем как в поговорке, он вытащил для нее из огня каштаны, а она сбежала от него при первой же возможности. Неужели она с самого начала намеревалась сделать это?

В отдалении послышались голоса и смех. Хлопнула дверца автомобиля. По асфальту застучали каблуки.

— Оливер! Что случилось? — Николя присела перед ним на корточки.

Лишь огромным усилием воли Боденштайн смог поднять голову. Еще никогда прежде не давались ему с таким трудом простые слова.

— Анника исчезла, — хрипло прошептал он.

Среда, 10 июня 2009 года

Пия включила сигнал поворота и свернула на дорогу, которая вела через лес к усадьбе Боденштайнов. Ей требовались подписи шефа, чтобы она могла передать дела Хиртрайтера и Гроссмана в прокуратуру. На этом работа К-2 завершалась. Фридерике Францен, заключенная в следственный изолятор, несколько дней упорно молчала, а потом наконец сделала признание — по совету своего адвоката, которая надеялась доказать во время судебного процесса, что одно убийство было совершено по неосторожности, а второе — в состоянии внезапно возникшего душевного волнения. Тейссен и Радемахер были уличены коллегами из другого отдела в мошенничестве и подкупе. Несколько дней назад, к удивлению Пии, ей позвонил Марк Тейссен, чтобы поблагодарить ее. Прокуратура предъявила ему обвинение в причинении тяжких телесных повреждений и захвате заложников, с ним работали психологи, но в целом все у него было более или менее благополучно. Тейссену предстояло выступать свидетелем на судебном процессе против Рики по делу об убийстве Гроссмана, что его отнюдь не радовало.

Едва Пия въехала на парковочную площадку усадьбы, как у нее зазвонил мобильный телефон. Это была Фрауке Хиртрайтер, пребывавшая в прекрасном расположении духа и желавшая поболтать. Благодаря наследству отца, она приобрела «Рай для животных» и теперь могла создать для себя жизненное пространство.

— Вы, кажется, проявляли как-то интерес к Рабенхофу, — сказала она наконец. — Это серьезно?

— Абсолютно. Вы действительно хотите продать усадьбу?

— А что мне с ней делать? Она для меня слишком велика и к тому же отнюдь не вызывает приятных воспоминаний.

— Мы с другом ищем усадьбу где-нибудь здесь, поблизости, — сказала Пия. — Если вы не хотите за нее миллионы…

— Ерунда. Усадьба не стоит никаких миллионов, точно так же, как и луг. — Фрауке рассмеялась. — И парка ветротурбин теперь уже точно не будет. Так что, если хотите, можете приехать и все посмотреть. Я буду в усадьбе сегодня вечером около семи.

Они поговорили еще немного, и сразу после завершения беседы Пия набрала номер Кристофа. Уже на протяжении нескольких дней она расхваливала ему Рабенхоф, и теперь ей не стоило бы большого труда уговорить его поехать посмотреть усадьбу.

Все складывало удачно. На уик-энд они были приглашены к Хеннингу и Мирьям. Они действительно сочетались браком в Англии и теперь хотели отметить это событие.

Возможно, при других обстоятельствах Пия испытала бы ревность, все-таки в глубине души у нее сохранилось чувство к бывшему мужу. Но у них с Кристофом тоже был припасен сюрприз. Некоторое время она с мечтательной улыбкой рассматривала кольцо на своем пальце, затем вышла из авто. Из-за угла вынырнул трактор с круглым брикетом прессованного сена на вилах переднего погрузчика. В трактористе Пия узнала отца Боденштайна и помахала ему рукой. Он остановился рядом с ней, заглушил двигатель и выпрыгнул из кабины.

— Добрый день, госпожа Кирххоф. — Граф с улыбкой протянул ей руку. — Как хорошо, что вы заехали к нам.

— Добрый день, господин фон Боденштайн. — Пия улыбнулась в ответ. — Я, собственно, к Оливеру. Он дома?

— Думаю, они с Софией поднялись в замок, — ответил Генрих. — Если хотите, можете подняться за ними.

— Да, с удовольствием.

Он подождал, пока она доставала из салона автомобиля документы, и они двинулись вверх по асфальтированной дороге, которая вела к ресторану в замке.

— Я все еще испытываю потрясение по поводу того, что Рики застрелила Людвига, — заговорил он после короткой паузы. — Трудно представить, что она способна на такую жестокость. И у меня никак не укладывается в голове, как она могла убить Телля, при ее-то любви к животным.

— Мне кажется, она могла сделать это непредумышленно, — сказала Пия. — Хиртрайтер кричал на нее и оскорблял ее во время заседания правления комитета, и, возможно, она, разъярившись, захотела, чтобы он перед ней извинился.

— Да, похоже, — согласился отец Боденштайна, кивнув головой. — Людвиг в тот вечер был очень агрессивен. Он совершенно потерял контроль над собой.

— Ну да, — продолжала Пия. — Слово за слово, Хиртрайтер начал оскорблять ее и вообще вел себя с ней грубо. А потом сказал ей, что ему известно от Ральфа Глокнера о ее сговоре с Тейссеном. О том, что тот обещал заплатить ей, если она будет саботировать работу общественного инициативного комитета.

Старый граф остановился и с изумлением воззрился на Пию.

— Рики, — пробормотал он. — И Керстин тоже говорила…

— Кто и что говорил? — спросила Пия.

— Тогда, в концертном зале, — сказал Генрих фон Боденштайн. — Керстин определенно хотела мне что-то рассказать о Рики. Санитары положили ее на носилки и унесли, и поэтому она не успела сказать о том, что видела.

— Рики воспользовалась хаосом, чтобы похитить листы с подписями. Она созналась в этом.

— Но зачем? Она столько сделала для комитета!

— Тейссен пообещал ей пятьсот тысяч евро, если она пустит под откос работу комитета. Она собиралась уехать в Америку, чтобы начать новую жизнь.

— Деньги. — Боденштайн тяжело вздохнул. — Всегда одно и то же.

По дороге к замку Пия рассказала ему конец этой страшной истории.

Госпожа Францен поняла, что целиком и полностью находится во власти Людвига Хиртрайтера. Она толкнула старика, который, будучи изрядно пьяным, нетвердо держался на ногах. Пошатнувшись, он выронил ружье. Рики подняла его, в отчаянии навела на Людвига и попыталась вырвать у него обещание хранить молчание. Но это, разумеется, не подействовало. Хиртрайтер лишь высмеял ее. Тогда она выстрелила ему сначала в нижнюю часть тела, а затем в лицо. После этого, будучи вне себя от злости из-за старика, из-за самой себя и из-за всей ситуации, полностью вышедшей из-под ее контроля, она била мертвое тело прикладом и ногами до тех пор, пока не пришла в себя.

Некоторое время они шли молча. За воротами начался пандус, и под их подошвами заскрежетал гравий.