Метамодернизм. Будущее теории - Джейсон Ānanda Джозефсон Шторм

Но я думаю, что существует множество возможных способов прожить хорошую жизнь. Для кого-то это созерцание, для кого-то - политические действия, для кого-то - преданность семье и так далее. И опять же, мы можем сделать неправильный выбор, если не поймем самих себя. Более того, в сочетании с эпистемологией, которую я обсуждал в главе 6, возникает проблема, как жить хорошей жизнью, когда мы не можем быть уверены, что знаем, что такое хорошая жизнь. Это означает, что стремление к добру не может быть дано нам в руки и требует личных экспериментов, практики и роста. Проще говоря, я предлагаю плюралистический подход к этике добродетели. Но более существенным отклонением от основной этики добродетелей является то, что я согласен с индийским философом Сантидевой (и другими) в том, что сострадание является центральной и самой важной добродетелью. Отчасти это равносильно утверждению, что даже люди, культивирующие другие добродетели (например, храбрость, мудрость), в конечном итоге не будут счастливы, если эти черты характера будут носить эгоистический характер или выражаться без заботы о других. Более того, наиболее глубокое счастье мы испытываем от тех видов деятельности, которые приносят пользу другим людям. Опять же, со всеми необходимыми оговорками, эмпирические исследования счастья также показывают, что люди часто сообщают, что чувствуют себя счастливее, если они помогают другим. Счастье, которое я испытываю, съев даже очень вкусную миску супа, в лучшем случае будет незначительным и мимолетным, но помощь в приготовлении супа в столовой может быть очень трогательной. Работа на благо других также уменьшает наши собственные страдания. Если я нечаянно повредил спину, помогая дочери залезть на дерево, ее уверенность в своем достижении делает мои незначительные страдания несущественными. (Но обратите внимание, что сострадание - это не чрезмерный альтруизм или самомученичество. Это не намеренное причинение вреда себе или позволение причинить себе вред только ради блага других.) Наша жизнь тесно переплетена с другими, поэтому помощь обществу приносит пользу не только нашей собственной жизни, но и жизни тех, кто связан с нами.

Одна из постоянных критических замечаний в адрес этики добродетели в целом заключается в том, что она часто предлагает эгоцентричные модели этического пути; однако существует долгая история, особенно в буддийских философских кругах, подчеркивающая сострадание как основной компонент полноценной и осмысленной жизни. Это утверждение не относится исключительно к буддизму. Значительные теоретики феминистской этики, такие как Аннетт Байер и Патриция Хилл Коллинз, пришли к аналогичным выводам, хотя в предпочитаемой ими терминологии часто упоминается эмпатия и "этика заботы". Иными словами, акцент на важности сострадания, солидарности и взаимности в полноценной жизни присутствует в ряде совершенно разных этических систем.

Сострадание в данном случае не может быть простым сочувствием. Как будет показано в следующем разделе, оно также не просто эмоция; скорее, оно означает образ мышления, направленный на работу на благо других. Аргумент в пользу центральности этой добродетели заключается в том, что наша жизнь связана с отношениями. В каком-то значительном смысле мы процветаем или не процветаем вместе. Если вы хотите, чтобы вы процветали сами, вы должны сосредоточиться на процветании других.

Процветание человека как цель - это во многом восстановление ранних корней гуманистических дисциплин. Я не утверждаю, что изучение гуманитарных наук само по себе делает людей более этичными; скорее, я вижу в каждой дисциплине потенциал для восстановления специфических целей или функций, которые будут направлены на различные аспекты человеческого процветания. Хотя я стремлюсь разрушить дисциплинарные силосы в пользу более широкой гуманитарной науки, мы можем представить, как существующие дисциплины восстанавливают ценность своих объектов (возможно, теперь более хрупких, учитывая критику, которую я сделал в предыдущих главах) для целей Счастья.

Повторимся, что если коллективная (даже поливалентная) цель принята, то она допускает вполне объективное обсуждение того, что потребуется для достижения этих целей. Это означает, например, что социология должна строить лучшее общество, политическая теория - формулировать более справедливую политику, литературоведение и эстетика - учить наслаждаться и восстанавливать репрезентацию как источник этических моделей.

В этом отношении психология уже начала делать некоторые многообещающие шаги в области изучения счастья (даже если исследователи этой области в ее нынешнем виде часто не имеют достаточно глубокого представления о счастье). Психология уже начала делать некоторые многообещающие шаги в этом направлении в подполе исследований счастья (даже если исследователи этой области в ее нынешнем виде часто не имеют достаточно глубокого представления о счастье); и если другие дисциплины последуют этому примеру, то философия гуманитарных наук может быть переосмыслена в качестве искушения исследовать, как все это сочетается для создания полностью процветающей жизни. Часть педагогики будет заключаться в том, чтобы научить студентов применять на практике в своей жизни открытия различных дисциплин. И опять же, это будет не возврат к какому-то конкретному политическому проекту или регрессия к идеализированному золотому веку, а восстановление некоторых проблем, которые двигали ранними гуманистами и социальными теоретиками. В совокупности это привело бы к переориентации гуманитарных наук как образа жизни.

Поясню, что, как я считаю, должно быть место и для гиперспециализированных исследований, но есть и ценность в проектах, осуществляемых как самоцель. Не каждая исследовательская программа автоматически требует ответа на вопрос, как она сделает мир лучше. Например, ученый может просто хотеть преуспеть в чтении аккадского языка ради него самого. В этом нет ничего плохого. Более того, для некоторых людей счастье может означать стремление стать лучшим знатоком аккадского языка, каким они только могут быть. Это даже достойно похвалы, особенно если это вытекает из личного самоанализа о смысле жизни. Тем не менее, поскольку стипендия ради стипендии и стипендия ради профессионального роста, вероятно, являются доминирующими способами в настоящее время, я хочу призвать нас вместо этого более фундаментально задуматься о великих целях и переоценить более широкую ценность наших коллективных усилий для содействия процветанию.

Наконец, если это еще не стало ясно, я представляю себе гуманитарную науку как изучение не только людей, но и многовидовой среды, в которой мы живем. Вьетнамский мыслитель Тхич Нхэйт Хạnh утверждает, что tiep hien 接現 или "межбытие" - это сердце сострадания. Interbeing предполагает, что, поскольку мы глубоко связаны не только с другими людьми, но и с окружающей нас нечеловеческой средой, наше счастье зависит не только от нас самих, но и от нашего человеческого и нечеловеческого сообщества.109 Хотя пространство не позволяет привести полный аргумент, я думаю, что Тхич Нхấт Ханя прав, и я действительно считаю, что нам нужно стремиться не только к процветанию человека, но и к процветанию нескольких видов. Эта задача приобретает еще большую актуальность перед лицом антропогенного