Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер

Магдалене нелестно: «Она то и дело в расстроенных чувствах, и, как ты понимаешь, ей от этого очень тяжело. Многие отворачиваются от неё, и ей кажется, что это подло: она не понимает, что сама виновата. Невротики такого никогда не понимают». Фройхен и Магдалене давно отдалились друг от друга. Теперь, пережив оккупацию и арест, Фройхен, которому уже было почти шестьдесят лет, с радостью разорвал бы эти отношения.

Фройхен устроил себе в Стокгольме неплохой заработок, читая лекции. Далеко не всем беженцам так повезло, так что он как мог помогал товарищам по несчастью. Фройхен с головой ушёл в работу, пытаясь вернуть жизни ощущение нормальности, но в Стокгольме задерживаться надолго не хотел: снова проснулась его непоседливость. Фройхен хотел вернуться в США – но сделать это было сложно: не только из-за войны, но и из-за американского правительства, которое теперь посматривало на него с подозрением. Получив прошение Фройхена на статус беженца, американские чиновники забеспокоились насчёт освобождения Фройхена из Хёвельте. Откуда-то стало известно, что распоряжение выпустить Фройхена дал лично Вернер Бест, и в США хотели быть уверены, что датчанин не имеет тайной связи с нацистами. К счастью для Фройхена, здесь помогли его многочисленные выпады против фашизма (а вот симпатии к коммунизму, напротив, слегка подпортили дело, хоть и были несерьёзными). Кроме того, за Герберта Хорна, посредника между Ибом Фройхеном и Бестом, поручился один американец в Швеции (имя его из материалов ФБР по этому делу убрали).

И всё-таки американцы по-прежнему смотрели на Фройхена с опаской, хоть и приободрённые тем фактом, что MGM была готова покрыть его расходы на перелёт и проживание (значит, Фройхен не будет слишком большой обузой для государства). В киностудии узнали о его побеге – видимо, через Герберта Хорна – и приглашали работать над фильмом о подпольном Сопротивлении. (Лживая история о побеге, которую сочинил Фройхен, и правда походит на идею для фильма, которую он мог предложить MGM.)

Правительство США, которому пришлось учитывать все эти факторы, долго не отвечало Фройхену на его просьбу пустить его в страну. Но тут новое событие склонило чашу весов в его пользу. Судя по документам, Фройхену одобрили въезд, потому что датский посол в США Хенрик Кауфман замолвил за него словечко в шведском правительстве (от Швеции требовалась рекомендация). Почему Кауфман помог Фройхену? Потому что после оккупации Дании Кауфман стал работать с союзниками и теперь подготовил для Фройхена особое задание, для которого тот подходил идеально.

46. «Быть моей женой непросто»

4 декабря 1944 года, после опасного путешествия через бурную Северную Атлантику, в которой рыскали немецкие подлодки, Фройхен на борту «Аквитании» прибыл в США. Он был один: они с Магдалене опять рассорились, а Пипалук решила остаться в Стокгольме, чтобы не бросать своего нового парня-шведа. Высадившись на берег, Фройхен отправился в Вашингтон, чтобы увидеться с Кауфманом.

Кауфман был высокий блондин с идеальной осанкой, он главенствовал в любой компании, где ни оказывался. Люди прислушивались к нему, хотели они того или нет, хотя чаще всего очень даже хотели. В Вашингтон он приехал ещё до войны и с тех пор не покидал американской столицы. После нацистской оккупации Дании в 1940 году он отказался покидать свой пост и игнорировал все распоряжения из оккупированного Копенгагена, объявив, что Дания захвачена враждебными силами и что это даёт ему право действовать независимо от имени своей страны. (Датские посольства в других странах повели себя так же.) С тех пор Кауфман всеми силами помогал союзникам. 9 апреля 1941 года, в годовщину немецкого вторжения, он, пользуясь своей должностью, официально разрешил США защищать Гренландию от немецкой агрессии, давая таким образом союзникам стратегически выгодный форпост на севере. Копенгаген, находящийся под контролем нацистов, пытался сопротивляться этому соглашению, но безуспешно. Вскоре американцы вошли в Гренландию, объявили её территорию своим де-факто протекторатом и начали захват немецких метеостанций, подобных той, что в 1930-х годах учредил Альфред Вегенер, давний начальник Фройхена. (Существует сцена в триллере «Маньчжурский кандидат», которая снята по мотивам этих событий.) За всю его работу Кауфмана прозвали «королём Гренландии»: такому титулу Фройхен мог бы и позавидовать.

Не успел Фройхен переступить порог кабинета, как Кауфман заговорил. «Вы, разумеется, понимаете, какие здесь принимаются решения, – начал он, намекая на грядущую мировую иерархию. – В Вашингтоне сосредоточены власть и деньги, после войны дома будут заказывать музыку те, кто сейчас здесь». Кауфман всеми силами подлизывался к США, и такое поведение считали разумным по меньшей мере четверо беглецов из Европы, которых Фройхен встречал в Вашингтоне.

Затем Кауфман объяснил, какую роль отводит Фройхену в своём замысле, заговорив сначала о динамике, которую пустил в ход. Отдав Гренландию американцам, он, по его словам, повысил статус Дании в глазах американских политиков, но останавливаться на этом не хотел и намеревался ещё улучшить отношения с США. Кауфман рассудил, что из Фройхена выйдет отличный неофициальный амбассадор – с его известностью как исследователя и популярностью среди американских читателей, не говоря уже об образе настоящего викинга. Кауфман хотел, чтобы Фройхен занимался в США тем же, что и прежде: путешествовал, читал лекции, презентовал свои книги. Только на сей раз Фройхен должен будет усиленно напоминать американцам о вкладе Дании в войну. Когда война окончится и США начнут распределять помощь по Европе, Дании, как надеялся Кауфман, достанется хороший кусок.

Это была работа мечты: разъезжать по Америке, останавливаться в роскошных отелях, обедать в дорогих ресторанах и говорить о себе – во всём этом Фройхен был мастер. Получив распоряжения, Фройхен отправился завоёвывать любовь юной империи.

Бродя по улицам Вашингтона, Фройхен неожиданно встретился со своим одноклассником Нильсом Бором, который теперь был знаменитым физиком и лауреатом Нобелевской премии. Фройхен от души поздоровался с Бором, но тот, к его удивлению, не ответил взаимностью. Они не то чтобы были друзьями – но всё-таки иногда переписывались. Бор стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, и явно хотел убраться восвояси: он даже отказался по-быстрому выпить вместе кофе. Только позже Фройхен узнает, что Бор работал в «Манхэттенском проекте» – секретной разработке ядерного оружия, призванной опередить в этом нацистов.

У Фройхена была далеко не такая ответственная работа, как у Бора, но ему всё равно не терпелось приступить к ней. Не терпелось ему и получить ответ от MGM насчёт фильма о датском Сопротивлении, но там ему ничего не сообщили, кроме того, что рассматривают эту идею. А пока Фройхен колесил по стране и читал лекции. Чаще всего он ездил по Югу