Содружество кольца - Джон Толкиен

Элронд приказал дать им всем теплую одежду, куртки и плащи, подбитые мехом. Запасную одежду, провизию и одеяла погрузили на пони — того самого беднягу, которого привели из Пригорья. Пребывание в Райвенделе поразительно изменило его: он словно помолодел, и шерсть у него лоснилась. На том, чтобы его взять, настоял Сэм, заявив, что Билл (так он теперь его звал) зачахнет, если не пойдет.

— Он ведь только говорить не умеет, — расхваливал скотинку Сэм. — И заговорил бы, если бы еще здесь пожил. Он на меня посмотрел, будто произнес, как господин Пипин: «Если не возьмешь меня, Сэм, я сам побегу следом». Как же не взять?

Итак, Билла взяли нести вьюки, но даже тяжело нагруженный, он был с виду самым жизнерадостным участником похода. У остальных настроение было подавленное.

Все прощальные слова были сказаны в Каминном Зале, и теперь в Отряде только ждали Гэндальфа, который еще не вышел из Дома. Из открытых дверей вырывался колеблющийся свет от большого камина, мягко светились многочисленные окна. Бильбо молча стоял на пороге рядом с Фродо и кутался в плащ. Арагорн сидел на ступенях, опустив голову в колени, — лишь Элронд знал, что значил для Бродяжника этот поход. Остальные казались серыми тенями в сумерках.

Сэм стоял возле пони, втягивая воздух сквозь губы и уставившись во мглу, где внизу перекатывала камни река. Жажды приключений в нем не чувствовалось.

— Билл, приятель, не надо было тебе с нами связываться, — приговаривал он. — Жил бы тут, жевал лучшее сено, пока свежая трава вырастет…

Билл молча помахивал хвостом.

Сэм встряхнул мешок на плечах и стал деловито перебирать в памяти, что он в него положил и не забыл ли чего. Главная ценность — котелки — на месте; там же коробок с солью, который он всегда носил с собой, пополняя при случае; запасец трубочного зелья (эх, маловато!), трут, огниво; шерстяные чулки, белье, разные мелочи, забытые Фродо, а им аккуратно собранные, чтобы торжественно вручить, если понадобятся… Вроде, все взял.

— Веревка! — пробормотал он. — Веревки-то нет. Я же вчера вечером сам себе говорил: «Сэм, если забудешь веревку, она тебе наверняка понадобится». Вот и забыл. Ну где я ее сейчас возьму?

Как раз в этот момент вышли Элронд с Гэндальфом, Элронд обратился к Отряду:

— Слушайте мое последнее слово, — сказал он негромко. — Несущий Кольцо отправляется в Поход к Роковой Горе. Он один несет тяжкое бремя и связан им. Он не должен выбрасывать Кольцо или отдавать его слугам Врага. Передавать Кольцо нельзя никому, кроме членов Отряда или членов Совета, да и то лишь при крайней необходимости. Остальные свободны в своих действиях, идут для того, чтобы помогать в пути. Вы можете задержаться, вернуться, свернуть на другую дорогу — как подскажет случай. Чем дальше, тем труднее будет отстать от Отряда; но никто из вас не связан клятвой и не обязан идти дальше, чем хочет и может. Вы не знаете еще силы своих сердец, и невозможно предсказать, что каждому из вас встретится в пути.

— Предатель тот, кто оставляет спутников на темной дороге, — сказал Гимли.

— Может быть, — сказал Элронд. — Но пусть тот, кто не видел ночи, не клянется, что пройдет сквозь мрак.

— Клятва может укрепить робкого… — сказал Гимли.

— Или сломать, — сказал Элронд. — Не загадывайте далеко! Идите с легким сердцем. Прощайте, и да хранят вас добрые пожелания эльфов, людей и всех свободных народов! Пусть звезды осветят ваши лица!

— Счастливо… счастливого пути! — воскликнул Бильбо, дрожа от холода. — Вряд ли тебе удастся вести дневник, Фродо малыш, но когда ты вернешься, ты мне дашь полный отчет обо всем. Не задерживайся. Прощай!

Многие обитатели Дома Элронда вышли проводить Отряд в дорогу, и теперь из сумерек негромкими голосами желали им доброго пути. Но не слышно было ни песен, ни музыки, ни смеха. Наконец, уходящие повернулись и молча растворились в темноте.

Они перешли мостик через Бруинен и медленно поднялись по крутым тропам из раздвоенной долины на высокое плоскогорье, где ветер свистел в низкорослом вереске. Окинув прощальным взглядом Райвендел и мерцающий огнями Последний Приют, они ушли в ночь.

Дойдя до Бруиненского Брода, они сошли с Тракта и, круто свернув к югу, пошли узкими тропами по холмистой равнине. Горы были далеко слева. Этого направления теперь надо было придерживаться много гонов и много дней. Местность была безлесая и гораздо более неровная, чем зеленые берега Великой Реки по ту сторону хребта. Идти приходилось медленно. Зато они надеялись избежать недружелюбных глаз. В этих пустынных краях реже бывали шпионы Саурона, а тропы, кроме обитателей Райвендела, были мало кому известны.

Гэндальф шел впереди, вместе с Арагорном, который отлично знал эти земли и находил дорогу даже в темноте. Остальные следовали друг за другом, замыкал Отряд Леголас, у которого было самое острое зрение. Начало Похода было изнуряюще унылым, Фродо его почти не запомнил. У него в памяти остался только промозглый ветер, от которого никакая одежда не спасала. Ветер дул с востока, с Мглистых Гор, под его холодными пальцами путники не могли по-настоящему согреться ни при движении, ни на отдыхе. Спали мало. Днем находили подходящий овраг или прятались под спутанными ветвями терновника. Под вечер их будил очередной часовой, и они садились за основную трапезу — ужин, холодный и невеселый, ибо костры жечь опасались. К ночи продолжали путь, стараясь не сворачивать с южного направления.

Сначала хоббитам казалось, что хотя они и шагают до изнеможения, они на самом деле не идут, а ползут, как улитки, на одном месте. Окружающая равнина почти не менялась, только горы постепенно приближались. Они поднимались все выше и сворачивали к западу. А у подножия хребта толпились унылые холмы, рассеченные глубокими долинами, в которых бурлили холодные речки. Тропы были редки и извилисты и приводили их то к краю крутого обрыва, то к спуску в обманчивое болото.

Они уже две недели были в пути, когда изменилась погода. Ветер внезапно утих, а потом сменил курс и задул с юга. После изнурительного ночного перехода путники увидели холодный рассвет. Облака посветлели, поднялись выше и растаяли, открыв ясное бледное солнце. Они дошли до невысокого гребня, поросшего остролистом. Серо-зеленые стволы казались каменными, листья были блестящие, а плоды — почти красные в свете утренней зари.

Далеко на юге Фродо видел туманные очертания высоченных гор, которые, казалось, начинают сходиться, чтобы не пропустить Отряд. Несколько левее их маршрута вздымались три пика: самый высокий и самый близкий торчал, как большой зуб, сверкая вечным снегом; голая северная стена была в тени, но там, где на него попадало солнце, пик отсвечивал красным.