Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Центр отдал приказ. Ты должен охранять наши тылы. Так?

— Конечно. Об этом не беспокойся, Григорий. Я-то все выполню. Но я переживаю за тебя.

Они плавали вместе уже несколько лет, и Меткин относился к Суслеву с большим уважением, хотя не понимал, на чем основан непререкаемый авторитет капитана. Иногда его так и подмывало попробовать это выяснить. «Ты стареешь, — говорил себе Меткин. — На следующий год тебе на пенсию. Могут понадобиться влиятельные друзья, а единственный способ получить помощь влиятельных друзей — знать их тайны. Но с Суслевым или без Суслева свою почетную пенсию и спокойную жизнь в собственном домике в Крыму ты заработал». Сердце Меткина забилось быстрее при мысли о райских местах у Черного моря, где они с женой проведут остаток дней как в чудесном сне. Иногда будут видеться с сыном, подающим надежды офицером КГБ, который работает сейчас в Вашингтоне. И больше никакого риска и опасности, ни за границей, ни на родине.

«О Господи, оборони сына моего от предательства или ошибки!» — страстно взмолился он, и тут же, как всегда, ощутил подступившую волну тошноты. Что будет, если начальство узнает, что он тайно верует в Бога, что так воспитали его родители-крестьяне? Случись такое, прощай, Крым! Доживать свой век ему придется в каком-нибудь холодном захолустье, в жалкой халупе.

— Воранский, — произнес он, как всегда старательно скрывая ненависть к этому человеку. — Ведь прекрасный был оперативник, верно? На чем он мог проколоться?

— Его предали, вот в чем дело, — мрачно изрек Суслев. — Мы найдем его убийц, и они ответят за все. Если на следующем ноже написано мое имя… — Большой мужчина пожал плечами и, вдруг усмехнувшись, налил ещё водки. — Ну и что? Давай, за наше дело, за партию и мать Россию!

Они чокнулись и выпили до дна.

— Когда ты идешь на берег?

Суслев закусил неразбавленную водку. Внутри разливалось приятное тепло, все тревоги и страхи стали казаться не такими реальными. Он указал в иллюминатор.

— Как только этот пришвартуется, — раскатисто хохотнул он. — А красивый корабль, верно?

— Нам ведь нечем достать этого ублюдка, капитан, да? Или эти истребители? Нечем.

Суслев улыбнулся и налил ещё.

— Нечем, товарищ. Но если у противника нет настоящей воли к борьбе, даже сотня таких авианосцев ничего не изменит.

— Да, но американцы такие сумасброды: стоит какому-нибудь генералу разойтись, и они могут стереть нас с лица земли.

— Согласен, сейчас они могут это сделать, но не сделают. Кишка тонка. — Суслев снова выпил. — А что будет очень скоро? Пройдет совсем немного времени, и мы заткнем их носами их собственные задницы! — Он вздохнул. — Это будет славно.

— Это будет ужасно.

— Нет, недолгая, почти бескровная война с Америкой. А все остальное рухнет, как прогнивший труп.

— Бескровная? А как насчет их атомных бомб? И водородных?

— Они никогда не применят против нас ядерное оружие или ракеты: слишком боятся наших, даже сейчас! Потому что уверены, что мы-то свои применим.

— А мы применим?

— Не знаю. Кое-кто из командования способен пойти на такое. Не знаю. Для ответного удара мы применим их наверняка. А вот первыми? Не знаю. Угрозы всегда будет достаточно. Я не уверен, что нам вообще когда-нибудь придется вести боевые действия. — Он поджег край дешифрованной радиограммы и положил её в пепельницу. — Ещё лет двадцать разрядки — эх, и какой русский гений изобрел её?! — и наш военно-морской флот, наша авиация будут многочисленнее и лучше, чем у них. Танков и солдат у нас уже больше, а вот без кораблей и самолётов придется подождать. Двадцать лет не такой уж большой срок, подождем, и тогда мать Россия станет править всем миром.

— А Китай? Как насчет Китая?

Суслев выпил залпом и снова наполнил стопки. Бутылка опустела, и он бросил её на койку. Его глаза остановились на пепельнице: бумага съежилась и потрескивала, догорая.

— Скорее всего, Китай — единственное место, где мы можем применить ядерное оружие, — произнес он, словно речь шла о чем-то обыденном. — Здесь нам не нужно ничего. Ничего. Это решит проблему Китая раз и навсегда. Сколько мужчин призывного возраста у них было, по последней оценке?

— Сто шестнадцать миллионов в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет.

— Ты только представь! Сто шестнадцать миллионов желтых дьяволов на пяти тысячах миль нашей с ними границы… И после этого иностранцы говорят, что мы относимся к Китаю предвзято! — Он сделал глоток водки, желая на этот раз продлить удовольствие. — Атомное оружие решит проблему Китая раз и навсегда. Быстро, просто и перманентно.

Его собеседник кивнул:

— А что этот Данросс? Бумаги АМГ?

— Мы добудем их. В конце концов, Дмитрий, один из наших людей — член семьи Данросса, другой — его деловой партнер, а третий состоит в особой разведслужбе. Везде вокруг него «Севрин». А кроме того, мы можем выйти на десяток гнилых либералов в его собственном парламенте и кое-кого в правительстве. — Оба усмехнулись.

— А если он уничтожил документы?

Суслев пожал плечами:

— Говорят, у него фотографическая память.

— Вы стали бы проводить допрос здесь?

— «Химический» допрос — вещь небезопасная. Она требует времени. Я не занимался этим никогда. А ты?

— Я тоже.

Капитан нахмурился.

— Когда будешь сегодня вечером отправлять доклад, сообщи в Центр, чтобы подготовили специалиста на случай, если он нам понадобится. Коронского из Владивостока, если он не занят.

Дмитрий задумчиво кивнул. Его внимание привлек лежавший на койке капитана смятый утренний выпуск «Гардиан». Он подошел и взял в руки газету. Глаза у него загорелись.

— Григорий, если нам нужно основательно «поработать» с Данроссом, почему бы не свалить все на этих? Ведь тогда времени у нас будет навалом. — Кричащий заголовок гласил: подозреваемые по делу вервольфов. — А если Данросс не вернется… Может, тогда тайбанем станет наш человек, а?

Суслев хохотнул:

— Дмитрий, ты гений.

Роузмонт бросил взгляд на свои часы. Он прождал уже достаточно.

— Родж, можно позвонить по телефону?

— Конечно.

Погасив сигарету, американец набрал номер центрального коммутатора ЦРУ в консульстве.

— Это Роузмонт, мне два-ноль-два-два. — Это был номер центра связи ЦРУ.

— Два-ноль-два-два. Чэпман слушает. Кто это?

— Роузмонт. Привет, Фил, что нового?

— Ничего, только Марти Повитц докладывает об активности на мостике «Иванова». Трое парней с мощными биноклями, Стэн. Один в гражданском, другие — капитан и первый помощник. Один из радаров ближнего радиуса действия работает без остановки. Может, поставить в известность капитана «Коррехидора»?

— Нет, черт возьми, ни к чему заставлять его вертеть хвостом больше, чем нужно. Слушай, Фил, мы получили подтверждение по нашему сообщению сорок-сорок один?

— Конечно, Стэн. Оно пришло в… Ага, есть!.. Оно пришло в шестнадцать ноль три по местному времени.

— Спасибо, Фил, пока.

Роузмонт закурил ещё одну сигарету. Некурящий Лэнган мрачно уставился на него, но ничего не сказал, потому что Кросс тоже курил.

— Ну и чего ты тянешь, Родж? — грубо спросил Роузмонт, к изумлению Лэнгана. — Ты получил наше срочное сообщение один-четыре «а» в шестнадцать ноль три, одновременно с нами. К чему этот театр?

— Сейчас мне так удобно, — шутливо отвечал Кросс.

Роузмонт вспыхнул, Лэнган тоже.

— Ну, а мне — нет, и нам приказано забрать копии прямо сейчас.

— Мне очень жаль, Стэнли.

Шея Роузмонта побагровела, но он сдержался.

— Ты не собираешься подчиняться один-четыре «а»?

— Сейчас нет.

Роузмонт встал и направился к двери.

— О'кей, Родж, но тебе всыплют по первое число. — Он вырвал задвижку, дернул на себя дверь и вышел.

Лэнган тоже встал с застывшим лицом.

— В чем причина, Роджер? — спросил он.

Кросс спокойно смотрел на него:

— Причина чего?

Эд Лэнган тоже начал закипать, но вдруг остановился, ужаснувшись своей догадке.

— Господи, Роджер, у тебя ещё их нет? Все дело в этом?

— Да будет тебе, Эд, — как ни в чем не бывало проговорил Кросс, — уж кто-кто, а вы-то должны знать, как эффективно мы работаем.

— Это не ответ, Роджер. Они у тебя или нет?

Спокойные глаза фэбээровца не отрываясь смотрели на Кросса, но того это нисколько не смущало. Тогда Лэнган вышел и закрыл за собой дверь. Кросс тут же нажал на потайную кнопку. Задвижка встала на место. Другой потайной выключатель остановил магнитофон. Кросс поднял трубку и набрал номер.

— Брайан? От Данросса что-нибудь было?

— Нет, сэр.

— Встречайте меня внизу, немедленно. С Армстронгом.

— Есть, сэр.

Кросс положил трубку. Он вынул ордер на задержание, быстро вписал туда имя Иэна Струана Данросса и подмахнул два экземпляра. Первый оставил, а другой запер в ящик стола. Пробежался глазами по кабинету. Удовлетворенный, аккуратно пристроил в щель между корпусом стола и ящиком кусочек бумаги таким образом, чтобы узнать, не открывал ли кто ящик в его отсутствие. Он вышел из кабинета, и сверхнадежные замки закрылись за ним.