Медноголовый - Бернард Корнуэлл

Натаниэль дал шпоры лошади, гоня её вперёд, к реке и к далёким дымам, откуда слышался гул канонады. Сзади Старбака окликнул чей-то смутно знакомый голос, и беглец понял, что вновь влип в неприятности.

10

Атака южан захлебнулась среди брошенных палаток Нью-Йоркского полка. Не упорство северян стало тому причиной, а их богатство. Палатки (изготовленные из белого полотна отличной выделки, давно забытой южанами) буквально ломились от коробок с провиантом; добротных ранцев, набитых сменным бельём и одеждой; крепких кожаных ботинок (для левой и правой ног, в отличие от производимых в Конфедерации квадратных чудищ, которые могли носиться на любой ступне, в равной степени терзая и правую, и левую ноги). Хватало в палатках и вкусностей, присланных северянам из дома: банок каштанов, домашних солений с паприкой, яблочного повидла, печенья, леденцов, кексов, обернутого бумагой сыра и, конечно, кофе. Настоящего кофе. Не высушенного перемолотого гороха, не одуванчикового листа пополам с перетёртыми сухофруктами, а настоящего кофе из настоящих кофейных зёрен.

Поначалу офицеры пытались удержать бойцов от поживы, но, в конце концов, и сами соблазнились сокровищами вражеского лагеря: жирными окороками, копчёной рыбой, свежим маслом, утренней выпечки хлебом, копчёной рыбой, одеялами казёнными и стёгаными домашними. На одном из последних был вышит звёздно-полосатый флаг и надпись: «Отомсти за Эллсворта!»

— Этот Эллсворт что за чёрт с бугра? — недоумённо спросил солдат-южанин у своего офицера.

— Дуралей из Нью-Йорка, который дал себя ухлопать.

— Для янки это же нормально, нет?

— Ну, он был первым. Дал себя пристрелить, когда снял наш флаг с крыши одного отеля в Виргинии.

— Сидел бы у себя в Нью-Йорке, был бы жив-здоров, правильно?

Полковник нью-йоркских «Огненных зуавов» Эллсворт, 1837–1861. До весны 1861 года работал адвокатом. Приятельствовал с Линкольном. Спустя месяц после взятия форта Самтер, когда армия северян заняла виргинский городок Александрию, Эллсворт отправился с группой солдат снять флаг Конфедерации, развевавшийся над самым высоким зданием городка, — отелем «Маршалл-Хаус», и мозоливший глаза Линкольну, так как был хорошо виден из окон Белого дома. Уже спускаясь, Эллсворт был застрелен хозяином гостиницы Джексоном (того на месте растерзали подчинённые Эллсворта). Хоронили Эллсворта с помпой, президент прослезился, а слова «Помни Эллсворта» или «Отомси за Эллсворта» превратились в боевой клич северян (особенно частей из Нью-Йорка)

В офицерских шатрах добыча была богаче: отличные германские бинокли; семейные фотографии в серебряных рамках, стоящие на складных столиках; элегантные походные наборы для письма; черепаховые гребни; отличной стали бритвы в кожаных футлярах; бутылки вина, переложенные опилками в ящиках, и целые бочонки виски. Майор-конфедерат, наткнувшись на такой запас спиртного, расстрелял его из револьвера, пока до выпивки не добрались солдаты.

— Собирайте людей! Вперёд! — орал майор офицерам, но те были, как их солдаты, а солдаты вели себя, как дети в магазине игрушек, и никакая сила не могла бы их оторвать от вражеских палаток.

В обозе бежавшего полка, за штабными шатрами, сержант нашёл сотню новёхоньких винтовок Энфильда в деревянных ящиках, маркированных фамилией производителя «Уард и сыновья. Бирмингем, Англия». Энфильды были и точнее, и качественнее, чем оружие захвативших лагерь южан, поэтому вокруг фургона с английскими винтовками сразу образовалась давка из желающих ими обзавестись.

Не все офицеры и сержанты поддались искушению. Некоторые яростно рубили растяжки палаток, вынуждая солдат продолжить наступление. С флангов, где лагерей не было и ничто не задерживало атакующих, волны южан миновали поросший фиалками лес и выкатились на заболоченный луг, запнувшись у второй оборонительной линии янки чуть западнее той развилки трёх дорог, на котором по плану Джонстона должны были встретиться три его дивизии. У развилки росли семь приметных сосен и имелись две фермы, у которых Джонстон надеялся разгромить южную группировку армии МакКлеллана окончательно.

Перекрёсток защищал форт с земляными стенами, ощетинившийся пушками, над которым развевался на древке из молодой сосенки флаг США. Подходы к форту перекрывались засекой и стрелковыми ячейками. Сюда Джонстон намеревался согнать янки и, окружив, сбросить в кишащее змеями болото Уайт-Оук-Суомп, но вместо трёх южных дивизий явилась всего одна. С первой линией обороны янки дивизия справилась легко, и при виде следующей солдаты в сером и коричневом издали воющий, дикий боевой клич южан.

— Огонь! — скомандовал стоящий на стене форта северян офицер.

Пушки форта разом откатились назад, стегнув по рядам южной пехоты картечью. Свинец пронизывал живую плоть в туманных облачках кровавых брызг. Знамёна падали, но тут же опять поднимались над цепями пехоты, рвущейся вперёд по топкому, чавкающему под ногами грунту.

Генерал Хьюджер слышал канонаду, однако не трактовал её, как повод поспешить.

— Хилл своё дело знает, — повторял Хьюджер, — Потребуйся ему наша поддержка, прислал бы адъютанта.

Свою дивизию Хьюджер двинул вниз по пустой дороге медленно и осторожно, именуя сей манёвр «разведкой боем». Лонгстрит тем временем продолжал метаться из стороны в сторону. Оба генерала с чувством кляли отсутствие карт и наползающий вечерний туман, надёжно скрывающий столбы порохового дыма, по которым можно было бы определить, где идёт сражение.

Президент Дэвис, выведенный из себя и обеспокоенный молчанием Джонстона, решил лично проехаться до поля битвы. По пути он допрашивал каждого встречного офицера, но никто не мог ему толком разъяснить, что же, собственно говоря, творится на болотистых пустошах южнее Чикахомини. Военный советник Дэвису тоже ничем не мог помочь. Роберта Ли последнее время в армии не слишком праздновали, поэтому он, исходя лишь из личного боевого опыта, предположил, что атака, скорее всего, предпринята войсками Конфедерации, но какими силами и с каким успехом, Бог весть. Где находится ставка Джонстона никто из попадавшихся на дороге военных также не мог подсказать, и президент закусил удила, решив, что найдёт Джонстона, чего бы это ни стоило. Дэвис со свитой скакал на восток, а дивизия Хилла без поддержки атаковала укрепления янки у семи сосен.

И сражение, начатое по недоразумению и продолжающееся из гордости, пошло на новый виток.

Старбака окликнул французский военный наблюдатель, полковник Лассан. Он догнал бостонца и схватил его лошадь под уздцы, потянув за собой вниз по дороге, подальше от глаз кавалеристов северян.