Наблюдатель - Шарлотта Линк

Констебль брел по снегу, который явно давно никто не расчищал. Похоже, старая Кейн-Рослин здесь больше не живет. Дочь могла разместить ее в каком-нибудь доме престарелых в Лондоне. Странно, что старушка до сих пор здесь зарегистрирована, но такие казусы случаются.

Кроме того, дочь исчезла и разыскивается Скотланд-Ярдом. Странная все-таки история. Мейер обнаружил дверь, ведущую в нижнюю часть дома, но она была крест-накрест заколочена досками. Довольно крутая лестница рядом поднималась к другой двери, на которой досок не было.

Снег на лестнице оказался настолько глубоким, что несколько ступенек дались Рику Мейеру с огромным трудом. Вдобавок не было перил и ничего такого, за что можно было бы держаться. Испытание явно не для слабых старушечьих ног. А ведь Люси Кейн-Рослин наверняка приходилось время от времени выходить хотя бы в магазин за продуктами. Впрочем, ничто не указывало на то, что она до сих пор это делает. Впечатление, что здесь давно никто не живет, укрепилось еще больше.

Наконец Рик Мейерс добрался до двери и постучал. Дверь была деревянная, выкрашенная черной краской, облупившейся по краям.

– Миссис Кейн-Рослин? Откройте, пожалуйста, – он прислушался. – Это констебль Мейер. У меня к вам один вопрос.

Ответом ему была тишина. Констебль Мейерс постучал сильнее.

– Прошу вас, миссис Кейн-Рослин. Это полиция, всего один вопрос, это не займет много времени.

Никаких признаков жизни. Мейерс подергал дверную ручку, и, к его удивлению, дверь открылась вовнутрь. Она вообще не была заперта.

В нос ударил тошнотворный запах.

– Боже милосердный…

Мейерс судорожно обшаривал карманы на предмет носового платка, но ничего такого не находилось. Тогда он направился к кухонному окну, раздвигая мебель, распахнул его без особого труда и высунулся наружу. Чистый зимний воздух… сейчас Мейерсу казалось, что он не дышал им целую вечность. Как будто за какие-то пару минут успел стать частью обволакивающего комнаты смрада.

Между тем пальцы нащупали завязанный узелком платок в кармане мундира. Мейерс ненавидел то, что ему сейчас приходилось делать, но он был полицейским. И должен был разобраться в том, что произошло в этой квартире.

Мейерс глубоко вздохнул, прижал платок ко рту и носу, отвернулся от окна и огляделся. Кухня как кухня. Все как будто в порядке, если не считать тонкого слоя пыли на буфете. На столе в тарелках гниют остатки какой-то пищи. Они покрыты голубовато-белой плесенью и, безусловно, тоже внесли лепту в этот жуткий запах, но никак не могут быть его главным источником. Рядом два наполовину полных бокала и бутылка вина. Совсем не дешевого, судя по этикетке. Что бы там ни случилось с Люси Кейн-Рослин – а ничего хорошего от увиденного до сих пор ждать не приходилось, – это застало ее во время еды. Обеда или ужина, который она, похоже, с кем-то делила.

Мейерс заметил на буфете коричневый бумажный пакет с иероглифами. Китайская кухня на вынос. Кто-то навестил миссис Кейн-Рослин и даже принес угощение. Но что произошло потом?

Мейерс вышел из кухни. Он знал, что самое страшное впереди.

Люси Кейн Рослин обнаружилась в детской комнате. Во всяком случае, так это выглядело – раскладной диван, покрытый ярким лоскутным одеялом, шторы с цветочным рисунком на окнах. Детский платяной шкаф, одна дверца которого открыта, и в нем – два пуловера на вешалках. На стене – Кэт Стивенс[4], лицо на втором постере не показалось Мейеру знакомым. На кресле – ворох журналов и исписанной бумаги. На деревянных полках, поддерживаемых пластиковыми подпорками, книги для детей и подростков, насколько можно судить по ярким обложкам. Подбор книг, а также фотография Кэта Стивенса позволяли сделать вывод, что комната принадлежит скорее мальчику подросткового возраста. Но этот вывод констебль сделал позже, когда оправился от первого шока и смог осмыслить увиденное.

Люси Кейн-Рослин лежала на спине посредине комнаты и походила больше на вздувшийся мешок из коричневатой кожи – и это притом что сухой холодный воздух плохо отапливаемого помещения скорее способствовал сохранности останков. Лицо действительно относительно неплохо сохранилось, только глаза – точнее, то, что от них осталось – не удавалось разглядеть с такого расстояния. Подойти ближе Мейерс решился не сразу. Ему и без того с трудом удавалось сохранять самообладание.

Он вполне мог бы посчитать эту смерть естественной, при всей ее кошмарности – с пожилой женщиной случился приступ, после того как гость ушел, и она даже не успела убраться в квартире, – но этой версии противоречила одна странная деталь. Изо рта покойной что-то торчало – как будто что-то большое, но у констебля не возникло никаких идей по поводу того, что это могло быть. Взяв волю в кулак, Мейерс приблизился и склонился над зловонным трупом. Полотенце, похоже. Большой кусок клетчатой ткани, больше всего напоминающий кухонное полотенце. Кто-то затолкал его ей в горло. И заклеил нос несколькими полосками упаковочного скотча.

Констебль поднялся и подошел к окну, которое открылось так же легко, как и окно на кухне. И снова высунулся, вдохнул полной грудью свежий воздух.

– Боже милосердный, – повторил он, вытирая влажный от пота лоб носовым платком.

Похоже, пожилая дама пролежала здесь несколько недель и ее никто не хватился. Прискорбное обстоятельство, но, к сожалению, не такое уж редкое. Сейчас многие люди, тем более пожилые, оказываются никому не нужными в момент смерти, и их отсутствия никто не замечает. И все же в случае Люси Кейн-Рослин это выглядело особенно удивительным, поскольку у той в Лондоне была дочь, которая могла до сих пор не знать, что матери нет в живых. Мейерс отвернулся от окна и оглядел комнату. Здесь было, как и на кухне, чисто и уютно – и в то же время не похоже на то, что в семье водились деньги. Мебель самая простая, занавески и одеяла и вовсе, насколько он мог судить, сшиты вручную. Квартира, где вырос прокурор?.. Сегодня жизнь Тары Кейн наверняка выглядела иначе.

Но ведь Люси Кейн-Рослин умерла не от сердечного приступа. Кто-то засунул кухонное полотенце ей в глотку. Возможно, она подавилась им. Убийство? С какой целью, интересно? Констебль с трудом мог предположить наличие в квартире ценностей, ради которых идут на такое. Тогда в чем смысл?

Тут он вспомнил свое задание. Дочь. Его прислали навести справки о дочери. Констебль давно понял, что находится один в этой квартире, тем не менее прошелся по всем комнатам. Их оказалось больше, чем можно было предположить снаружи. Гостиная, столовая, спальня и ванная – все сверкало чистотой. В гостиной на столе чайник и чашка с коричневыми разводами внутри, как будто чай испарился, потому что