ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений) - Уилбур Смит

Затем вдруг поднялся и стал смотреть на гавань.

— Что такое? — спросил Паквай.

— Сигнал дан, — ответил маленький индеец. — Пароход приближается.

Прежде чем он договорил эти слова, по широкой реке пронесся ревущий звук гудка.

Далекая сирена разбудила город. Возгласы и громкие голоса послышались на улицах. Флаги взвились, и быстрые шага зазвучали повсюду. Единственный в городе автомобиль Форда с торжественной торопливостью завернул за угол.

Точильный камень Бенито внезапно смолк.

Когда старый Бенито увидел Ионаса Фиэльда на сходнях парохода, он сделался еще желтее. А когда он заметил бледное прелестное лицо донны Инес, он с видом знатока прищелкнул языком. Мало было в Иквитосе людей, которые бы не знали профессора Сен-Клэра и его внучки. Больница, возвышающаяся в предместьи над жалкими хижинами, была обязана своим возникновением именно профессору.

Постепенно для Бенито прояснилась ситуация. Белокурый гигант каким-то образом помешал планам черного Антонио, имевшего отношение к прекрасной сеньорите из Лимы. Поэтому чужестранец должен был умереть.

Маленький трактирщик ощутил неприятную дрожь в спине: взгляд иностранного доктора, без сомнения совершенно случайно, устремился на него, подобно стальному клинку. Бенито почувствовал его, словно укол, нанесенный его решимости. Положим, большой и сильный человек, так же смертен, как и маленький и слабый. Но было что-то незаурядное в этом светловолосом исполине с ясным и проницательным взором. Он не был похож ни на одного из тех, с которыми Бенито приходилось сталкиваться в течение своей долгой жизни. Надо быть смельчаком, чтобы отважиться пойти против этой горы мускулов с глазами кондора.

Старый убийца почувствовал внезапно слабость в руках. Нет, на этот раз пускай Антонио Веласко и не рассчитывает на него…

Но что это?.. Светлый индеец племени Тоба, который в течение многих недель был постоянным гостем Бенито, обнимал большого человека и даже, кажется, плакал от радости. На душе у Бенито становилось все хуже и хуже. Нынче, в течение дня, он уже несколько раз поймал взгляд индейца Тоба, устремленный на него. Словно индеец подозревал что-то о содержании проклятой телеграммы.

Бенито невольно попятился назад и пробрался задним переулком домой, где он, сидя за стаканом национальной водки, попытался обдумать свое тяжелое положение. Вливши в себя около полулитра «Аквардиенте», он несколько ободрился. Он закрыл свою лавку и улегся на скамейке со сладкими мечтами о похождениях и деяниях своей молодости.

В тот же вечер в уютной комнате небольшой гостиницы Ионас Фиэльд и Паквай сидели, склонясь над картами и бумагами.

— Удивительная история, сеньор, — сказал, наконец, Паквай. — Я помню слышанные мной еще в раннем детстве рассказы о бессмертных карликах. Но я не питал к ним доверия… Индейцы Пилькомайо пугают своих детей этими карликами. Но я никогда не встречал человека, который бы видел их. Старые мудрые люди моего племени связывают мысль об этих карликах с величайшей загадкой природы.

Ионас Фиэльд кивнул головой и сказал:

— Давно известно, что в самой глубине Африки, в лесах, на деревьях живут карлики. Пигмеи являются неоспоримой действительностью естественной истории.

— Я слыхал о чем-то подобном, — сказал Паквай, — но я думал, что речь идет просто о недоразвитой расе, люди которой очень малы, ростом не выше павиана. Карлики же, о которых я говорю, те, которых индейские предания изображают людьми высокого разума, распространяющими вокруг себя ужас, — явление совершенно другого рода. Они умнее большинства обыкновенных людей. Они знают законы природы. Они являются чем-то вроде злых и жестоких полубогов.

— Это согласуется с заметками Сен-Клэра, — сказал Фиэльд. — Я хочу, Паквай, разъяснить тебе тайну путешествия этого ученого. Его заметки очень коротки и написаны в то время, когда он уже был отмечен рукой смерти. Но не трудно по ним восстановить основные черты… Насколько я понимаю, Сен-Клэр покинул этот город около двух лет тому назад в сопровождении четырех человек. Они поехали вверх по реке Укаяли до небольшого ее притока Тапичи, по которому они следовали до самого истока. В этом месте они покинули моторную лодку, которая, вероятно, еще лежит там, и отправились через скалистые отроги к так называемым Андам-Кономамас. До сих пор все шло отлично. Индейцы встречали их дружелюбно, но были необычайно мрачны и скупы на слова. Над ними словно тяготело неведомое проклятие. Но здесь Сен-Клэра стали преследовать несчастья. В течение четырнадцати дней трое из его спутников исчезли без следа. Ни одного столкновения, ни одного нападения. Они все пропадали ночью, один за другим, причем спутники ничего не слыхали. Не было оснований предполагать, что они сбежали — все это были верные и преданные Сен-Клэру люди. Сен-Клэр понял, что он попал в опасные области, но не поддавался страху. Он крепко связал себя со своим последним верным спутником, так что ни один из них не мог быть похищен отдельно от другого таинственными врагами, окружавшими их. Но все эти обстоятельства известны в Лиме. Несколько человек, собиравших каучук, жители маленькой деревни Меабуль, лежащей в самой середине девственного леса, встретили профессора и обещали передать дальше печальные вести, которые лишь много времени спустя дошли до Иквитоса. Но Сен-Клэр продолжал свой путь. Несколько недель спустя он добрался уже до самых высоких скалистых отрогов Конома-масских Андов, вблизи истоков реки Ярарис. Путь становился все более трудным, и лес прерывался могущественными громадами скал и застывшей лавы. Эти охолоделые потоки лавы находились у подножия потухшего вулкана. Сен-Клэр теперь знал, что приближается к цели, — к той цели, о которой поведал ему умирающий индеец племени коло в больнице св. Марка в Лиме. Тут произошло его первое столкновение с бессмертными карликами.

Паквай, который с величайшим вниманием слушал этот рассказ, опустил вдруг предостерегающую руку на плечо-Фиэльда.

— Кто-то стоит там и подслушивает, — прошептал он и указал на открытое окно, выходившее на широкую лоджию, окружавшую дом.

Фиэльд спокойно продолжал свое повествование, придав своему голосу тон рассказчика маловероятной выдумки и сделал знак Пакваю. Тоба тотчас понял своего господина. Он соскользнул со своего стула и бесшумно подкрался к окну… Вдруг он с быстротой молнии спрыгнул в лоджию и схватил кого-то. Раздался крик. Фигура, прятавшаяся налево от окна, была втащена в свет комнаты.

Фиэльд вскочил с возгласом удивления и невольно вынул руку, заложенную было в правый карман.

Вместо коварного убийцы в окне стояла Инеса Сен-Клэр. Девушка сменила свой верховой костюм на широкое платье белой фланели. Она стояла дрожащая, выделяясь на темном отверстии окна, подобно старинной картине большого мастера. Паквай тотчас освободил ее от своих железных объятий и спрятал свой нож. Наступила минута молчания.

Молодая девушка, по-видимому, дрожала не от страха и даже не от стыда за свое подслушивание.

— Не хотите ли подойти поближе, сеньорита, — сказал Фиэльд. — Вечерний воздух очень свеж. Может быть, вы предпочтете войти в комнату через дверь?

Слабый оттенок упрека в голосе норвежца вывел ее из оцепенения. Она прыгнула через подоконник и подошла к Фиэльду.

— Вы рассердились на меня, — сказала она взволнованно.

— Я подслушивала, и теперь вы уверены, что я — низкая и гадкая женщина. Думайте, что хотите, доктор. Я гуляла в саду там внизу и вдруг услышала имя человека, которого люблю больше всего на свете, тогда я поднялась на лоджию. Это была единственная для меня возможность, наконец, добиться сведений, которые вы так тщательно от меня скрываете. Нет, доктор, мне нисколько не стыдно! А теперь выслушайте меня, доктор Фиэльд, вы ведь всегда были для меня добрым другом. Расскажите мне все! Вы говорили о заметках Сен-Клэра… И вы, быть может, знаете о его судьбе больше, чем кто-либо другой. Вы, вероятно, думаете, что я обыкновенная слабая женщина, и хотите пощадить меня. О, расскажите же мне все, расскажите! Скажите, жив ли дедушка? Каким образом вы получили его дневник? Не забывайте, что я его единственная наследница. Дневник принадлежит мне.

Фиэльд побледнел. Он осторожно отвел руку, которую Инеса положила ему на плечо, и поднялся со своего стула.

— Милая мадемуазель Сен-Клэр! — сказал он. — Я все время намеревался сообщить вам все, что знаю о вашем дедушке, но в Лиме я узнал многое, что заставило меня молчать до сегодня. Видите ли вы этого человека? Это мой друг Паквай. Раймонд Сен-Клэр умер у него на руках приблизительно шесть месяцев тому назад. И умер как герой. И последнее слово на его устах было ваше имя…

Раздался крик, подобный крику раненой птицы, и Инеса закрыла свое лицо руками. Фиэльд подвинулся к ней…