Сексуальная культура в России - Игорь Семёнович Кон

подход к сексуальности, свободу от принуждения, дискриминации и насилия, а также свободный доступ к сексуальной информации, образованию и медицинскому обслуживанию (PAHO/ WHO, 2000).

Все эти явления тесно связаны с общим качеством жизни и правами человека. Всемирная сексологическая ассоциация на конгрессе в Валенсии (1997 г.) приняла специальную «Декларацию сексуальных прав», где говорится, что сексуальность – органическая часть личности любого человеческого существа, а сексуальные права принадлежат к числу фундаментальных и всеобщих прав человека. К ним относятся: право на сексуальную свободу, которая «включает возможность полностью выразить свой сексуальный потенциал, однако исключает все формы сексуального принуждения, эксплуатации и злоупотребления в любое время и в любых жизненных ситуациях»; право на сексуальную автономию, телесную неприкосновенность и безопасность; право на сексуальную интимность, чтобы никто не вторгался в сексуальные решения и действия личности, если только они не нарушают прав других лиц; право на сексуальную справедливость и равенство, предполагающее свободу от дискриминации; право на сексуальное удовольствие; право на эмоциональное самовыражение; право на свободное сексуальное общение, включая вступление в брак, развод и создание других ответственных сексуальных отношений; право на свободный и ответственный репродуктивный выбор (иметь или не иметь детей, пользоваться средствами контроля за рождаемостью и т. д.); право на сексуальную информацию, основанную на научных исследованиях; право на всеобъемлющее сексуальное образование; право на охрану сексуального здоровья.

Для России эти вопросы новы и непривычны. В советское время о них вовсе не говорили, а в 1990-х годах проблемы сексуального здоровья практически сводились к охране женского репродуктивного здоровья. О критическом состоянии мужского здоровья, также имеющего репродуктивные и сексуальные аспекты, российские медики заговорили лишь в конце 2003 г., когда окончательно стало ясно, что мужская сверхсмертность в России прочно держит мировой рекорд – разница продолжительности жизни мужчин и женщин превысила 13 лет.

Российские медики, как и остальное население, не имели даже элементарного сексологического образования. Между тем репродуктивное здоровье, как и безопасный секс, неотделимо от сексуальной культуры. Ошибочная стратегия в одном вопросе неизбежно аукнется в другом. Яснее всего это видно на таких примерах, как регулирование рождаемости и профилактика заболеваний, передающихся половым путем (ЗППП).

Аборт или контрацепция?

Как было показано выше, советская власть пыталась решать проблемы рождаемости административными методами, и эта политика полностью провалилась. Вплоть до 1988 г. ее отличали следующие черты (Popov, David, 1999):

1. Хотя право на регулирование рождаемости формально признавалось, фактически оно было неосуществимо.

2. Соответствующие услуги были недоступны или вовсе не существовали из-за отсутствия информации, специализированных медицинских служб и квалифицированных кадров, а также современных контрацептивов.

3. Государство предписывало населению репродуктивное поведение, начиная с формулирования его мотивов и кончая выбором способов контроля за рождаемостью.

4. Единственным легко доступным методом регулирования рождаемости был искусственный аборт.

5. Способы регулирования рождаемости сильно варьировали по регионам, в зависимости от этнографических, демографических и социально-экономических реалий каждого региона.

Не имея ни необходимой научной информации, ни современных контрацептивов, не умея ими пользоваться, советские люди были обречены на применение традиционных, малоэффективных методов. У опрошенных в 1976 г. москвичек самыми распространенными методами контрацепции были календарный ритм (31,5 %) и механические средства (30 %). Пилюлями пользовались только 4 % женщин с неполным средним образованием и около 11 % женщин с высшим. Несмотря на высокий общеобразовательный уровень выборки, очень многие вообще не могли оценить ассортимент и качество доступных им противозачаточных средств. Половина женщин не могли даже ответить на вопрос, имеются ли в аптеке удобные и эффективные контрацептивы. При опросе 1978 г. на первом месте оказались механические средства, на втором – календарный ритм, на третьем – прерванное сношение. По заключению исследователей, это «свидетельствует о низкой контрацептивной культуре населения, что в значительной мере обусловлено малой возможностью пользования современными противозачаточными средствами» (Дзарасова, Медков, 1982). При изучении контрацептивного поведения супружеских пар в Москве, Саратове и Уфе (опрошено около 1000 совместно проживающих супружеских пар с одним или двумя детьми, возраст жены – до 35 лет) методом, свойства которого лучше всего известны москвичам, оказалось прерванное сношение. О свойствах остальных методах контрацепции от 11 % до 60 % мужчин и от 20 % до 75 % женщин ответили: «Не знаю». Особенно слабо люди были информированы о современных средствах. Мужчины и женщины по-разному оценивали одни и те же методы предохранения. Например, презерватив сочли неудобным 65 % мужчин и 45 % женщин, спринцевание же нашли удобным 77 % мужчин и только 44 % женщин (Бабин, 1986). При опросе 250 ленинградских супружеских пар на первом месте (42 % мужчин и 41 % женщин) оказался календарный метод; на втором месте у мужчин (39 %) стоял презерватив (его назвали также 18 % женщин), а у женщин – искусственный аборт (34 %, его назвали также 19 % мужчин); на третьем месте (22 % мужчин и 21 % женщин) – прерванное сношение. Гормональные средства упомянули лишь 3,6 % женщин и 4,6 % мужчин (Голод, 1984). В малых городах и, тем более, селах дело обстояло еще хуже.

Отсутствие эффективной контрацепции заставляло советских женщин прибегать к искусственным абортам, которые казались им наименьшим злом. Процедура эта была не только жестокой, но и унизительной. Вот как описывали свой «путь на Голгофу» молодые москвички 1980-х годов (Гайгес, Суворова, 1990. С. 49).

«Я была на третьем месяце, когда решилась на аборт. Лучше бы я родила! Это было ужасно: новокаин, местный наркоз, не помог – я чувствовала и как они инструменты меняли, и как скоблили… Сидишь в этом кресле, как на электрическом стуле, и ничего сделать не можешь. После аборта я потеряла 10 килограммов веса» (биолог, 27 лет).

«Когда я зашла в операционную, медсестра закричала: “Ты куда пришла, на дискотеку? Иди, обстриги свой маникюр”. А я целый час себя морально готовила… Вышла как оплеванная, – ножниц найти не могу, вся в слезах. Кто-то дал мне тупые щипцы, я ими все пальцы в кровь порезала» (студентка, 19 лет).

«Операция прошла без наркоза. В больнице была атмосфера, как в конюшне. С нами, женщинами, обращались, как со шлюхами. Такое впечатление, что сам факт прихода сюда – уже наказание: тебя наказывают за твое поведение, за секс. Невозможно описать мужчине эти переживания – нужно быть женщиной» (манекенщица, 23 года).

Очень часто аборты делались при первой беременности. В Перми в 1981 г. на каждую тысячу беременностей у ранее не рожавших женщин приходилось 272 аборта, 140 внебрачных рождений (матери-одиночки) и 271 рождение в первые месяцы брака (так называемые браки вдогонку, вынужденные или ускоренные беременностью) (Тольц, Оберг, Шишко, 1984).

Новые методы контрацепции, особенно гормональные, не только не внедрялись, но всячески дискредитировались. Приказом Минздрава СССР от 1 августа 1971 г. применение пилюль было разрешено только в лечебных целях, но не как средство предотвращения беременности, потому что долгосрочное применение пилюль якобы дает