Последний свет Солнца - Гай Гэвриел Кей

Для Элдреда Англсинского этот день мог бы стать триумфом, достойным песни под арфу и празднеств после траура по графу. Для сингаэлей все может быть наоборот.

— Помолись вместе со мной, — повторил он. Должно быть, что-то такое прозвучало в его голосе, резкая настойчивость. Элдред смотрел на него в угасающем свете дня. Дул ветер.

Сегодня ночью он наполняет паруса эрлингов. Сейнион видел их мысленным взором, украшенные драконами носы кораблей, разрезающие черную воду, поднимающиеся и опускающиеся. С жаждущими мести мужчинами на борту. Он пережил подобные набеги столько раз в течение многих лет. Он видел Энид, и огонь окаймлял его мысленные картинки, потом проникал в них, и Бринфелл горел, а она погибала.

С тех пор как его жену опустили в землю позади святилища в Льюэрте, в том месте, откуда было видно и слышно море, он никогда не молился только об одном: о жизни тех, кого любил. Но он видел ее, видел всех в Бринфелле, и ладьи на воде, подобные клинкам, которые приближались.

Взгляд Элдреда смущал его, словно король читал его мысли. Он был к этому не готов. Его роль заключалась в том, чтобы нести утешение.

Элдред сказал:

— Я не могу послать корабли из Дренгеста наперехват, друг мой. Они слишком далеко уплывут к тому времени, как мой приказ придет в крепость, а если мы ошибаемся и эрлинги отправились не на запад…

— Я знаю, — ответил Сейнион. Конечно, он знал.

— Мы ведь даже не союзники, мой господин. Твои солдаты на Реденской Стене охраняют ее от набегов сингаэлей…

— Чтобы держать вас за стеной, да. Но дело не в этом. Я бы это сделал после вчерашней ночи. Но мои корабли слишком новые, наши моряки только знакомятся друг с другом и с кораблями. Может быть, они сумеют перекрыть пути, если эрлинги повернут сегодня домой, но…

— Но они не смогут поймать их по дороге на запад. Я это знаю.

Некоторое время они молчали. Сейнион думал о ладьях, которые плывут где-то далеко. Волны прибоя накатывали и отбегали с грохотом, звучали голоса людей у них за спиной на прибрежной полосе, шумел лагерь, дул ветер в ночи. “Трех вещей всегда боится мудрый человек: ярости женщины, языка глупца, кораблей с драконами на носу”.

— Брин ап Хиул убил Вольгана, Сейнион. Он и его воины — великолепные бойцы.

— Брин стар, — ответил Сейнион. — Как и большая часть его воинов. Та битва была двадцать пять лет назад. Их некому предупредить. Возможно, их там даже нет сейчас. Твои люди сказали, что здесь стояло пять кораблей. Ты знаешь, сколько человек на них, даже без тех, которых вы убили.

— Что мне сказать?

Каким-то образом они поменялись местами.Он пришел сюда, чтобы утешить. Возможно, он и утешил; возможно, для некоторых людей это единственный способ получить утешение.

— Ничего, — ответил он.

— Тогда будем молиться. — Элдред заколебался, но это была пауза на обдумывание, а не неуверенность. — Сейнион, мы сделаем все, что сможем. Пошлем корабль к Оуину в Кадир. Они поплывут к нему под флагом перемирия с письмом от меня и с письмом от тебя. Скажи ему, что задумал его сын. Он может перехватить отряд эрлингов на обратном пути к морю, если они действительно отправились к вашим берегам. А я пошлю весточку на север, к Реденской Стене. Они смогут передать сообщение на другую сторону. Там будет кому его получить?

— Понятия не имею, — сказал Сейнион.

Так и было. Что происходит на тех землях за Стеной, покрыто мраком и туманом, туда не простиралась власть короля. Долины и черные холмы хранили свои тайны. Он подумал о другом. “На обратном пути к морю”.

Если эрлинги будут возвращаться, значит, в Брин-фелле все кончено. А он здесь, знает это, видит это и не может сделать ничего большего, чем… ничего не может сделать. Он понимал, почему Алун отправился в лес. Оставаться на месте невыносимо, от этого может сердце разорваться.

Он будет молиться за Ательберта и за сына Оуина в лесу, но не за тех, которых любит сильнее всех. Однажды он это делал, молился за нее, вкладывал в слова все силы своего существа, прижимая ее к себе, но она умерла.

Он чувствовал взгляд Элдреда. И приказал себе быть достойным своего сана. Король потерял друга всей жизни, а его сын ушел.

— Они могут пройти… этот лес, — снова повторил он. Элдред покачал головой, но теперь уже спокойно.

— Джад в милости своей благословил меня еще одним сыном. Я тоже был младшим сыном, вспомни, а мои братья погибли.

Сейнион посмотрел на собеседника, потом дальше, в море. На этой продуваемой ветром полоске он сделал знак солнечного диска, с которого начиналась молитва. Король опустился на колени перед ним. Ниже на берегу, где горели костры, воины отряда увидели это и один за другим опустились на колени, чтобы вместе совершить вечернюю молитву, которую поют в тот час, когда Джад, бог Солнца, начинает свое путешествие в холоде под миром и ведет битву с темными силами и злыми духами, стремясь сдержать как можно большую их часть, чтобы они не добрались до его смертных детей, пока свет не придет к ним снова на рассвете.

Сдержать большую их часть. Не всех.

Таков порядок в этом мире, что мужчины и женщины никогда полностью не защищены от тех сил, которые могут охотиться за ними и настигнуть их в темноте.

Глава 13

Учитывая то, что произошло дальше, возможно, было ошибкой провести здесь остаток ночи, но в тот момент им казалось, что у них нет выбора.

Все трое были закаленными и крепкими, а двое — молодыми, но они не спали уже два дня и две ночи, которые провели в седле. В этом лесу Торкел счел более опасным продолжать двигаться, выбившись из сил, на спотыкающихся от усталости конях, чем остановиться.

Он облегчил задачу другим тем, что сам попросил о передышке, хотя несколько испортил впечатление, предложив первым караулить у озера, которое они нашли. Они наполнили фляги. Вода была очень важна. Еда станет проблемой, когда закончится их небольшой запас. Они не решили, будут ли здесь охотиться; вероятно, им придется, хотя Торкел знал, что сказала бы его бабушка насчет убийства в лесу призраков.

Все трое жадно пили; кони тоже. Вода была прохладной и сладкой. Им и в голову не пришло развести костер. Ательберт совсем ничего не ел; Торкел дал ему в темноте хлеба и холодного мяса. Они привязали коней. Потом оба принца, англсинский и сингаэльский, почти сразу же уснули. Торкел это одобрял. Необходимо уметь это делать; это важный навык, ведь скоро придет их очередь стоять на страже.

Он вытянул ноги, прислонился к стволу дерева, положив молот на колени. Он очень устал, но спать не хотел. Было совсем черно, зрение почти не помогало. Ему придется в основном слушать. Подошел пес, лег рядом с ним, опустил голову на лапы. Торкел видел слабые огоньки его глаз. Ему не очень нравился этот пес, но у него было ощущение, что без пса Алуна аб Оуина нечего и надеяться совершить это путешествие.