Прыжок пумы - Нора Робертс

нормальным… почти. Но сейчас в ее жизни ничто не было нормальным. Нигде нельзя было укрыться настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Даже эта разбросанная одежда на полу гостиной не возвращала чувства защищенности.

Она рывком подобрала одежду с пола, а затем отнесла ее в стирку.

Зашипел кофе в турке. Лил разогрела сковороду. Пока бекон поджаривался, она открыла заднюю дверь и вышла на крыльцо, чтобы подышать утренним воздухом.

Рассвет разгорался на востоке, и холмы вырисовывались мягкими силуэтами на фоне первых лучей. Высоко в небесах последние звезды гасли как свечи.

Она почувствовала запах дождя. Да, она мыслила совсем как дочь фермера; даже сейчас. После дождя расцветет больше полевых цветов, распустится больше листьев; можно будет подумать о закупке растений для заповедника.

Несмотря ни на что, счастье есть, и оно в мелочах. Ради этого стоит жить.

Она смотрела на восход солнца и думала: как долго Итан Хау будет ждать? Как долго он будет смотреть откуда-то сверху, выслеживать ее и мечтать о ее смерти?

Она вернулась в дом и закрыла дверь. Добавить к бекону яйца – и завтрак готов.

Счастье – в мелочах.

25

Тэнси была без кольца. Лил почувствовала, как у нее упало настроение; она-то рассчитывала на радостную новость. Но когда Тэнси подошла к вольеру, где Лил общалась с Малышом, на ее безымянном пальце не красовалось подарка от Фарли.

Глаза Тэнси были на мокром месте, она бросилась к Лил и крепко обняла ее.

– Эм-м… – только и сказала Лил.

– Я собиралась позвонить тебе вчера вечером. Я была так расстроена. Но потом я подумала, что у тебя и так много дел и не нужно тебя беспокоить.

– Расстроилась? О, Тэнс. – Подруга горестно навалилась на Лил всем своим весом, поэтому Лил сжала ее в объятиях покрепче, чтобы не упасть. – Я знаю, что не могу повлиять на твои эмоции, и твои чувства совершенно закономерны. Но мне так жаль, что ты расстроилась.

– Конечно, я расстроилась. – Тэнси отстранилась и слегка встряхнула Лил за плечи. – Это очень мягко сказано – расстроилась! Когда моей лучшей подруге угрожают!.. Мы начнем проверять твою электронную почту с сегодняшнего дня. Все-все письма.

– Электронную почту?

– Дорогая, ты что, не в себе?

– Что? Да! Электронная почта… Конечно! Я была уверена, что ты только приехала, поэтому не думала, что ты уже в курсе…

– Тогда о чем, черт возьми, ты подумала?

– Ах… – Смутившись, Лил сумела слабо рассмеяться. – Ладно, подловила. Я из-за всего этого сама не своя. Так как ты узнала?

– Фарли и я столкнулись с шерифом вчера вечером, после того как ты позвонила ему. Вилли сказал, что ты беспокоишься о маме с папой, и попросил Фарли передать им весточку. Конечно, он сразу поехал к твоим родителям.

– Фарли?

– Да, Фарли. Лил, может, тебе прилечь ненадолго?..

«Он не сделал предложение. Не успел», – поняла Лил. Тэнси тем временем подозрительно щупала ее лоб, проверяя, нет ли жара.

– Нет, я в порядке. Просто у меня много забот и я стараюсь придерживаться распорядка дня. Думаю, это поможет.

– Что там было написано? Нет. – Тэнси покачала головой. – Я прочитаю сама. Я должна была сразу сказать тебе, что у твоих родителей все в порядке – Фарли звонил перед моим отъездом сегодня утром.

– Я уже говорила с ними, но спасибо. Это так мило – ты и Фарли.

– Это странно – я и Фарли. Мило и странно одновременно. – Тэнси смотрела, как Лил подхватила ярко-синий мяч и перебросила его через ограду в вольер. Малыш и его товарищи с радостным рыком бросились в погоню. – Они найдут его, Лил. Они скоро найдут его, и все закончится.

– Я рассчитываю на это. Тэнси, он писал о Кэролин…

– О боже. – Темные глаза Тэнси сверкнули.

– У меня в груди холодеет, когда я думаю об этом. – Как бы в подтверждение своих слов, Лил положила руку на грудь. – Но… мы будем делать то же, что и всегда. – Она смотрела, как Малыш и его друзья борются за мяч. – Привычные дела, в спокойном темпе.

– Уж дел-то нам всегда хватает.

– Знаешь, чего бы мне хотелось, Тэнси? Знаешь, что принесло бы мне огромное удовлетворение прямо сейчас?

– Горячее мороженое?

– Отличная идея, но нет. Я бы хотела очутиться там, наверху, охотиться на него. Я бы утешилась, будь я в холмах, выслеживай я его прямо сейчас.

– Ты этого не сделаешь.

– Я и не могу. – Лил пожала плечами, но продолжала смотреть на холмы. – Это подвергло бы риску других. Но именно это заставляет все внутри холодеть. Что я должна ждать, просто ждать, пока другие будут преследовать человека, ответственного за все это. – Она вздохнула. – Пойду проведаю Делайлу и Бориса.

– Лил, – окликнула ее Тэнси. – Ты ведь не наделаешь глупостей?

– Глупостей? Чтобы потерять статус умницы? Нет. Я просто буду заниматься своими делами, – повторила она. – Обычными делами.

* * *

У него был план, прекрасный план. Он верил, что этот план явился к нему в видении, в трансе, – он даже убедил себя, что это его великий предок в образе пумы направляет его. Он так долго считал Неистового Коня своим подлинным предком, что связь между ними стала для него истинной. Чем дольше он оставался в холмах, тем реальнее становилась эта связь.

План требовал осторожности и точности, но он не был беспечным охотником.

Он знал эту землю, у него была отличная позиция. Он проложит след. Подготовит приманку.

И когда наступит подходящий момент, сработает ловушка.

Сначала он провел разведку, рассмотрел и отверг несколько мест, прежде чем остановиться на неглубокой пещере. Она подходила для его целей на ближайшее время. Ее расположение было удачным – своего рода перекресток для двух основных точек.

Она будет служить клеткой.

Удовлетворенный, он пошел по змеящемуся маршруту обратно к территории парка, пока не вышел на популярную тропу. На нем была одна из курток, которые он украл по дороге, а также солнцезащитные очки-авиаторы и кепка с надписью «Chance Wildlife Refuge». Хороший штрих, подумал он. Эти очки и отросшая борода не смогут надолго обмануть остроглазых полицейских, но ему было приятно оставаться на виду и делать снимки на старый «Кэнон» добряка Джима.

Он терялся в толпе людей, которые его не знали. Он даже не стеснялся разговаривать с другими туристами. Просто еще один засранец, подумал он, расхаживающий по священной земле, как будто у него есть на это право.

Прежде чем он закончит, все узнают, кто он, за что он выступает. На что он способен. Он станет легендой.

Он понял, что именно для этого и был рожден. Прежде он никогда не понимал этого, не видел ясно. Никто не знал его лица, никто не знал его имени – за все прошедшие годы. Это, как он понял, должно было измениться, чтобы он смог по-настоящему повернуться лицом к своей судьбе.

Он больше не сбежит, как делал это раньше. Когда чувствовал горячее дыхание преследователей на своей шее или боялся быть схваченным. Теперь он мог признать этот страх. Он должен быть здесь, на этих холмах, на этой земле.

Жить или умереть.

Он был силен и мудр, и правота была на его стороне. Он верил, что выживет. Он победит, и эта победа добавит его имя