Железо и кровь. Франко-германская война - Бодров Андрей

Теперь задача заключалась в том, чтобы убедить других германских суверенов поддержать эту просьбу. Проблема была не столько в самом вопросе, сколько в сроках; согласие государей должно было успеть раньше парламентской делегации. Это было важно из идейных соображений: Германская империя создавалась волей государей, а не народных избранников. Искомое согласие поступило в ночь на 17 декабря, за сутки до прибытия делегации. Это оказалось непростой задачей; как писал в своем дневнике прусский кронпринц: «…я лишился последней иллюзии по поводу того, что у немецких королей есть хотя бы искра преданности немецкому делу»[981]. Этому, впрочем, не приходилось удивляться — многие немецкие князья открыто выражали опасения, что после создания империи они утратят и свое значение, и свои привилегии[982].

10 декабря резолюцию, предлагавшую прусскому королю принять императорский титул, принял Северогерманский рейхстаг. Спустя восемь дней парламентская делегация из 30 человек прибыла с соответствующим посланием в Версаль. Вильгельм I милостиво принял депутатов и выразил свое согласие. «У меня, плачущего редко, появились слезы на глазах», — подчеркивал кронпринц торжественность момента[983].

Казалось, для создания нового государства все готово. Проблема, однако, заключалась в том, что как раз в этот момент разногласия между ключевыми фигурами в прусском руководстве достигли своего апогея. День 1 января, когда договоры вступили в силу, оставил у участников событий странное ощущение: новое государство уже существует, но это никак не чувствуется. У прусского короля был устроен сравнительно скромный прием для других немецких князей, в ходе которого практически никто не упоминал о создании нового государства. Вильгельм I согласился только на то, чтобы великий герцог Баденский произнес короткий тост, в котором рождение империи было упомянуто лишь в довольно туманных выражениях[984].

Торжество было в конечном счете назначено на 18 января. Вильгельм I устроил целый скандал, требуя для себя титул «императора Германии», в то время как со всеми заинтересованными сторонами уже был согласован «германский император». Между королем и Бисмарком разразился конфликт; 17 января обсуждение всех спорных вопросов продолжалось в течение трех часов[985]. В итоге «железный канцлер» вышел победителем, однако это стоило ему немалых нервов. «Эти императорские роды оказались тяжелыми, — раздраженно писал он жене. — В такие времена короли высказывают странные капризы, как это бывает у женщин перед тем, как они производят на свет то, что уже не в силах удержать в себе. Будучи в роли акушера, я неоднократно испытывал сильное желание превратиться в бомбу и взорваться, чтобы все здание рухнуло»[986]. Вильгельм I, в свою очередь, расплакался и за явил, что будет считать завтрашний день самым несчастливым в своей жизни[987]. Программа торжества в итоге так и не была согласована; участники получили приглашение на «орденский праздник».

Однако здание не рухнуло. 18 января 1871 г. в Большом зеркальном зале Версальского дворца было торжественно провозглашено создание Германской империи. Сцена была символичной вдвойне: во-первых, церемония проходила в главной резиденции Людовика XIV, «короля-солнца», считавшегося одним из злейших врагов немецкого народа. Во-вторых, именно в этот день отмечался 170-летний юбилей создания королевства Пруссия. Была и еще одна, не столь очевидная, но любопытная деталь: прибывшую на торжество делегацию представителей Северогерманского рейхстага возглавлял президент парламента Эдуард фон Симсон. В 1849 г. он же возглавлял делегацию Национального собрания, безуспешно предлагавшую императорскую корону Фридриху Вильгельму IV.

Однако преобладали в зале не парламентарии, а военные и представители аристократии. Впоследствии будет предпринято немало усилий для того, чтобы представить эту церемонию торжественной, волнующей и пышной. В реальности мысли собравшихся занимали в первую очередь вопросы продолжавшейся войны. «Все нервы и мысли посвящены непрерывно сражающимся армиям, — писал Штош 17 января. — Мысль о том, чтобы основать новую империю здесь, в Версале, величественна. Однако настроения для этого действия нет ни у кого, и в первую очередь у главных действующих лиц»[988]. Зато радовались жители Версаля — увидев, как немцы несут во дворец все свои знамена, французы решили, что враг готовится капитулировать[989].

Церемония началась с молитвы и проповеди, произнесенной пастором Рогге — «длинной, но довольно слабой», как записал в дневнике Бронзарт[990]. После окончания проповеди Вильгельм I обратился с короткой речью к немецким суверенам. Затем на первый план выступил Бисмарк, который «выглядел ужасно не в духе»[991] и бесцветным голосом зачитал прокламацию о создании империи. Великий герцог Баденский выкрикнул: «Да здравствует Его императорское и королевское Величество император Вильгельм!»[992] — тем самым искусно обойдя скользкий вопрос титула. Кайзер принимал поздравления; пройдя мимо Бисмарка, как мимо предмета мебели, он подошел к Мольтке и крепко пожал ему руку. В пять часов вечера состоялся праздничный обед. «Все было таким холодным, горделивым, блестящим, пышным и высокопарным — и таким пустым и лишенным сердца», — писал баварский принц Отто своему брату[993]. Художник А. фон Вернер, впоследствии посвятивший церемонии знаменитое полотно, в мемуарах говорил о том, что все прошло «без всякой пышности и исключительно поспешно»[994].

«Сцена 18 января отбрасывает длинную тень на будущую историю этой империи», — пишет один из ведущих современных германских историков Томас Ниппердей[995]. Созданная в результате победоносной войны, Германская империя и в дальнейшем будет полагаться во многом именно на свою военную силу. Война же станет полвека спустя главной причиной ее крушения. В то же время не стоит считать такой исход предопределенным: хотя развитие молодого государства во многом определялось теми параметрами, которые были установлены в 1871 г., оно отнюдь не было безальтернативным.

Решающая стадия переговоров по вопросу создания новой империи пришлась, пожалуй, на самое тяжелое для германской армии время. Тем не менее, кризис на фронтах оказался постепенно преодолен, и церемония в Версальском дворце почти совпала с окончанием военных действий.

Глава 14

Сражающаяся Франция, сражающийся Париж

На протяжении первого месяца пребывания Делегации правительства «национальной обороны» в Туре функции военного министра постоянно переходили из рук в руки, снижая эффективность деятельности. Развертывание полноценного и разветвленного военного управления началось лишь после прибытия Гамбетты, сразу же приступившего к глубокой реорганизации. Проблемы, вставшие перед новым военным министром, были многочисленными. Необходимо было практически с нуля создать новую армию, организовать оборону еще не занятых противником департаментов, наладить военное производство, а также осуществить закупки оружия за границей, снабдить войска обмундированием и провиантом и, наконец, определить дальнейшую стратегию действий.