Клан двурогих - Сергей Шведов

Обратный путь проделали без сучка, без задоринки. Гвардейцам, стоящим у входа, Леденец шепнул пару слов на ухо, и они разразились хохотом, пропустив молодых людей с их драгоценной ношей без задержки. Городские улицы в эту пору были пустынны, только у самых ворот похитителей остановила кимбелинская стража, однако бумага, подписанная почтенным Морведом, позволила меченым без проблем покинуть спящий город.

Оказавшись за стенами Харога Леденец облегченно рассмеялся:

– Развязывай свою красавицу, а то как бы она не задохнулась.

– Негодяй! – это было первое слово, которое благородный Гаук услышал из уст возлюбленной, но не последнее, и, в конце концов, он пожалел, что избавил ее от кляпа. Как вскоре выяснилось, руки прекрасной Урсуле тоже развязывать не стоило, она тут же вцепилась ими в лицо благодетеля.

Леденец едва не задохнулся от смеха, глядя на мучения брата. Прекрасная гуярка выказала недюжинную силу, пытаясь обрести утерянную свободу. С трудом Волку удалось с ней справиться, заключив в объятия, но, видимо, эти объятья не показались девушки сладостными, поскольку она вдруг заплакала навзрыд. Волк рассердился:

– Я тебя отпущу. Возвращайся к своему придурку Морведу.

– Он король, – произнесла Урсула сквозь слезы.

– Как будто король не может быть придурком, – усмехнулся Леденец.

– Не тебе судить об этом плебей.

– Я бы на твоем месте всыпал бы ей десяток плетей, – посоветовал Леденец брату. – Сразу бы успокоилась.

– Обойдусь и без твоих советов, – буркнул Волк.

– Вольному воля, – согласился Леденец. – Только не вздумай отпустить ее раньше времени – провалишь дело.

Леденец поднял коня на дыбы, развернулся и поскакал назад в город, оставив влюбленную парочку, улаживать дела наедине.

Глава 6

Похмелье

Ночной пир сильно отразился по утру на самочувствии многих гостей почтенного Морведа. Леденец с трудом добудился до не протрезвевшего сознания достойного Эдвина сына Гилроя, которому в предстоящей церемонии отводилась немалая роль. Эдвин долго таращил глаза на незнакомого суранца и наотрез отказывался отрываться от колен патлатой красавицы, служивших ему в эту ночь подушкой. Кое-как, с помощью все той же красавицы, вылившей на эборакского принца два кувшина воды, его удалось привести в чувство. Во всяком случае, двигаться достойный Эдвин уже мог, хотя соображал с трудом. После долгих уговоров его все-таки убедили в том, что свадебная церемония без его участия состояться не может, поскольку именно принц Эдвин, замещая отца, согласно обычаю должен публично вручить почтенному Морведу свою сестру. Для поднятия духа сильно страдающего с похмелья принца, Леденец влил в него некоторое количество аквилонского вина. Эдвин ожил, в глазах его появился блеск, хотя походка и осталась неуверенной. В седло, однако, он взлетел соколом. Вся эборакская знать последовала его примеру, кто с большим успехом, кто с меньшим. Карета, запряженная шестеркой лошадей, уже катила к собору. Чтобы не отстать безнадежно, принцу Эдвину пришлось перевести коня в галоп.

– Похоже, моей сестре не терпится стать кимбелинской королевой.

Шутка достойного Эдвина была встречена одобрительным смехом. Свежий утренний ветерок принес облегчение жертвам ночного загула.

Почтенный Морвед, страдающий с похмелья не меньше эборакского принца, а потому мрачный и раздражительный, уже поджидал невесту на ступенях собора. Вся способная стоять на ногах кимбелинская знать толпилась вокруг короля. Несколько уж совсем до неприличия пьяных рож почтенный Морвед велел гвардейцам запрятать подальше в толпу. Все-таки свадьба короля, это не деревенская пирушка, надо же достоинство соблюсти.

В этот раз король Кимбелинии не стал разыгрывать из себя любезного кавалера: дверцу кареты распахнул гвардеец. Принц Эдвин из Эбораков помог сестре ступить на грешную землю. Густая вуаль, в соответствии с гуярскими традициями, закрывала лицо невесты. Эдвину, правда, показалось, что его сестра слегка располнела за ночь, проведенную под крышей дворца почтенного Морведа, но он не придал этому значения. Усилия эборакского принца были направлены на то, чтобы как можно тверже ставить ногу и не оскандалиться в самый ответственный момент. Король Кимбелинии принял руку невесты из рук ее брата. Церемония прошла выше всяких похвал: никто не упал и даже не покачнулся, к большому облегчению собравшихся. Все таки гуяр, он и под венцом гуяр. И кто вообще сказал, что ночная пирушка способна выбить из колеи настоящего мужчину. А то, что почтенный Морвед настоящий мужчина, было видно по тому, как уверенно он вел невесту к грядущему счастью.

Венчание не затянулось. Никто особенно не прислушивался, что там бормочет харогский епископ, каждый был озабочен тем, чтобы не икнуть в самый ответственный момент или каким-нибудь иным неприличным звуком не нарушить торжественность церемонии. Почтенный Морвед даже вспотел от напряжения, и в голове у него прояснилось. С облегчением он произнес свое «да» и почти с ликованием услышал «да» из уст невесты. Оставались совсем уж пустяки: поцеловать законную супругу на ступенях собора при скоплении народа.

Прекрасная новобрачная замешкалась с вуалью, и любезный супруг поспешил ей на помощь. Несколько долгих мгновений почтенный Морвед тупо смотрел на обретенное сокровище. Что-то похожее на вздох изумления вырвалось у окружающих.

– Да это не Урсула! – высказал, наконец, общее мнение принц Эдвин.

Лучше бы ему промолчать в эту минуту. Почтенный Морвед вышел из оцепенения, гримаса бешенства исказила его и без того неблагообразное лицо, и с криком «измена» он вдруг выхватил меч и обрушил его на голову ни в чем не повинного Эдвина. Эборакский принц не успел ни отшатнуться от ослепленного яростью Морведа, ни даже вскрикнуть. Толпа отозвалась на его смерть воплем ужаса. А дальше началось и вовсе невообразимое. То ли эбораки запоздало рванулись на помощь своему принцу, то ли пьяные кимбелины решили, что королю угрожает опасность, но только кровь ручьями заструилась по ступеням собора. Немногочисленные эбораки, всего-то человек тридцать, были изрублены на куски на глазах потрясенной толпы, причем многие из эбораков даже не успели обнажить мечи. Толпа в ужасе шарахнулась в сторону и рассыпалась по бесчисленным харогским переулкам с невероятной быстротой.

Пролитая кровь отрезвила почтенного Морведа. Взлетевший было над головой Берники меч опустился, не причинив ей вреда. Трупы эбораков были поспешно убраны со ступеней собора, а сам Морвед заперся во дворце с одной только мыслью в голове – кто же это так подло его обманул? Испуганная Берника и не пыталась скрывать правду: во всем виноват был Хокан сын Эшера и его брат Гаук, похитившие Урсулу, а сама Берника согласилась участвовать в авантюре исключительно из любви к Морведу.