Новый мир - новые обстоятельства - Константин Дудков

— А этот человек… Он компетентен? Я имею ввиду, он сможет провести урок?

— Господин директор, в этом человеке я уверен, как в самом себе. Уверяю Вас, что занятия он проведёт ни чуть не хуже меня.

Дамблдор ненадолго задумался. Казалось, я даже слышал звук работы его головы. В молчании он провёл несколько долгих минут. Я еле удерживался от того, чтобы не закатить глаза. Уверен, Дамблдор уже давно принял решение, а сейчас изображал тяжёлый мыслительный процесс только для того, чтобы набить себе цену. Да, в этом весь директор…

— Хорошо, — наконец, кивнул он. — Я даю своё согласие. Но учтите, профессор Поттер: этот человек будет вести урок под Вашу ответственность. Если он сделает что-то не так, то… Ну, Вы понимаете.

«Ага, понимаю. — Я невольно хмыкнул. — Долгая нудная лекция, сопряженная с принудительным поеданием лимонных долек. Мучительная смерть в адских страданиях!»

Видя, что директор всё ещё ожидает от меня ответа, я поспешил сказать:

— Да-да, конечно. Всё будет в лучшем виде, господин директор. — Лицо Дамблдора тронула добродушная улыбка.

— Значит, решили, — подвёл он итог разговору и, отвернувшись от меня, занялся поглощением завтрака.

«Последнее слово решил за собою оставить, — понял я поведение директора. — Как и всегда… „Я умнее всех, я всегда прав, от меня всё зависит!“ — жизненное кредо Альбуса Персеваля и т. д. и т. п. Дамблдора. Но, всё равно, спасибо. Теперь осталось только договориться».

Опустив взгляд в тарелку, которая была на половину пуста, я понял, что аппетита у меня нет. В вопросе поедания овсянки я полностью солидарен с Северусом и Гермионой — эту муть я есть не могу. Подперев подбородок кулаком, я принялся скучающим взглядом скользить по ученикам. Так, кто тут у нас?..

Малфой, как всегда, сидит в окружении своих амбалоидов. Паркинсон расположилась напротив, над чем-то усилено хихикает. Картина стара, как мир…

Далее… Золотой Мальчик воркует с Джинни. Та, ни чуть не хуже Паркинсон, с наигранным смущением отвечает на его вопросы. И как я мог с ней… почти с ней встречаться на шестом курсе? Непонятно. И, что самое смешное, ко мне она применяла те же ужимки и уловки. Тогда я принимал их за чистую монету. Неужели я раньше был так слеп?..

Напротив Невилла и Джинни сидят Рональд и Альтаир. Рон, кажется, не замечает поведения сестры. Ему было не до этого — его взгляд неотрывно следил за внушительным бюстом Лаванды. И что он в ней нашёл? Я на несколько секунд взглянул на Браун глазами среднестатистической особи мужского пола. Да, красивая. Даже очень. Привлекательное лицо, хорошая фигура… Но такого добра — половина Хогвартса. Если округлить, конечно. На мой взгляд — ничего особенного. Так, смазливая девчонка с мозгами истиной блондинки… Так, не хочу думать о рыжих. Это раньше они были мне семьёй, а сейчас Уизли — чужие для меня люди.

Альтаир… Интересно, каким образом Блек-младший вообще затесался в эту компанию? Ну вот не вяжется его образ со всеми остальными грифами, и всё тут! Умный, гордый, статный, серьёзный — истинный аристократ. Очень похож на Малфоя… Но находится под сильным влиянием от Долгопупса. Из всего Золотого трио… Да что там, из всех гриффиндорцев, кроме, конечно, Гермионы, Альтаир вызывает у меня самую большую симпатию. Присмотревшись, я понял, что Блек постоянно косится на когтевранский стол. Проследив за его взглядом, я удивился. Альтаир то и дело украдкой поглядывал в сторону, где одиноко восседала Луна Лавгуд. И лицо у него при этом было какое-то… Мечтательное?

«Неплохой выбор, Альти, — улыбнулся я, поняв причину этих несмелых взглядов. — Луна — хорошая девушка. Уверен, вы с ней отлично поладите».

Так, теперь посмотрим на мою-пока-не-мою девушку. Герми, Герм, Миона… Моя дорогая возлюбленная сидела за своем привычным местом ковырялась в тарелке. По хмурому лицу было понятно, что настроение у неё не самое приподнятое.

Что сегодня за день такой?! У всех настрой ниже плинтуса! Наверно, погода так действует. Или ещё что. Ну, «осенний синдром» там, пасмурно…

Попытавшись мысленно обратиться к Гермионе, дабы поднять ей настроение, я наткнулся на неплохую защиту. Да, всё-таки Герми на много умнее и способнее меня. За полтора месяца она достигла в окклюменции того, чего я не мог добиться целый год! Хотя, не особо я и пытался-то… Почувствовав, что ей в голову кто-то усердно стучится, Гермиона подняла взгляд. Сначала она взглянула на директора. Нет, Дамблдор больше тебя трогать не будет, уж об этом я позаботился! Потом, убедившись в непричастности директора, Гермиона перевела взгляд на другого кандидата в возмутители её спокойствия, то есть меня. Улыбнувшись, я слегка кивнул. Правило расценив мой знак, она сняла с мыслей блок.

«Привет, Гермиона!» — отправил я девушке радостную мысль. Слегка улыбнувшись краешком губ, она ответила: «И Вам здрасти, профессор Поттер».

«А с чего это вдруг так официально? — искренне удивился я. — Мы же вроде как на „ты“. Или я тебя чем-то обидел?»

Я встал вспоминать прошлый день. Да нет, ничего такого. Всё как всегда.

«На „ты“ мы с Вами наедине, — последовал ответ Гермионы. — А тут, если Вы не видите, полно народу».

«Да, но мысленно общаемся только мы с тобой». — Странно себя она ведёт… Что же всё-таки случилось?

«А Вам, профессор, не приходит в голову, что нас может кто-то подслушать? — с мысленной усмешкой спросила Гермиона. — Не Вы ли говорили, что чуть ли не половина учителей Хогвартса владеет легилименцией?»

«Ну-у-у, — протянул я, как бы задумавшись. — Во-первых, сейчас каждый из наших дорогих профессоров занят кто чем. Директор, как это не банально, „просматривает“ Долгопупса. МакГонагалл вообще не до легилименции… Уайт читает газету, он вообще „Пророк“ любит. Особенно колонку „Кулинария для котелков“. — До меня донёсся смешок Гермионы. — Снейп… — Я покосился на угрюмого Северуса. — Профессор Снейп находится на краю депрессии, ему сейчас нет дело ни до меня, ни до тебя. Так что влезать в наше общение просто некому. А во-вторых, наши мысли — это наши мысли. В нашей стране конституцией закреплена их свобода. И думать мы можем обо всём без ограничений. Подойдут тебе такие доводы, Гермиона?»

«Хм… Да, Гарри, с твоей корявой, но последовательной логикой не поспоришь». — Мне показалось, или она и впрямь надо мною смеётся?

«Я вот что хотел спросить: что это у тебя сегодня такое плохое настроение?»

«А с чего ты решил, Гарри, что оно у меня плохое?» — фыркнула Гермиона, бросив на меня хмурый взгляд. Я косо ухмыльнулся.

«Гермиона, девочка моя, — словно обращаясь к маленькому ребёнку, протянул я. Я прям почувствовал волну раздражения, вызванную обращением „девочка моя“. С недавних пор я заметил, что эти слова ужасно бесят Гермиону. А вот мне почему-то очень нравилось её так называть… — Поверь: мне, старому и опытному человеку, очень легко понять истинное настроение такой маленькой и беспечной девушки, как ты».