Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов - Жан Тьерио

Итак, в бюджете 1981 года крылись все опасности. Его обнародования ждали как некоего переломного момента: одни надеялись на поворот на 180 градусов, другие его боялись. Три четверти членов кабинета требовали повышения расходов, чтобы воспрепятствовать рецессии или затормозить ее. Мэгги все время думала об инфляции. К тому же она знала, что одним из основных неблагоприятных факторов для британской экономики являлся завышенный уровень процента ссуды. По ее мнению, единственное средство, способное его снизить, — это уменьшение государственного долга; следовало уменьшить знаменитый показатель потребности государственного сектора в заемных средствах, то есть еще и снизить расходы. Чтобы составить этот «ключевой» бюджет, она окружила себя экспертами, которым доверяла: среди них были Джон Хоскинс, Алан Уолтерс, Дуглас Уосс и конечно же Джеффри Хау. Кабинет призвали обойтись без острых дискуссий. После долгих колебаний, тогда как Казначейство требовало удовлетворить потребности государственного сектора в заемных средствах в размере 13 миллиардов фунтов, Маргарет удалось уговорить Джеффри ограничить этот показатель 10,5 миллиарда. Повышение налогов было неизбежно. Вместо того чтобы повысить ставки прямых налогов, ввели новые налоги на табак и алкоголь. Дело обстояло так, что «фискализм» начал приходить на смену чистому и жесткому монетаризму. Если инвестиции в промышленность всячески поощрялись по-прежнему, то снижения налогов не произошло, хотя оно первоначально и предусматривалось. Многие субсидии ради экономии средств были отменены, в особенности те, что выплачивались различным органам местного самоуправления, часто находившимся под контролем Лейбористской партии. Однако, несмотря на все предпринимаемые меры, расходы продолжали расти, особенно из-за постоянного увеличения пособий, выплачиваемых в качестве возмещения ущерба, причиненного безработицей, что было вызвано оздоровлением экономики. Таким образом, государственные расходы выросли с 44 до 47,5 процента от ВВП. Правда, структура их финансирования действительно стала более здоровой.

Этот бюджет нельзя было назвать дефляционным (о чем свидетельствует увеличение государственных расходов в процентах к ВВП), его можно было бы назвать как угодно, но только не бюджетом нового экономического подъема. Среди левых новый лидер Лейбористской партии Майкл Фут, сменивший на этом посту Джима Каллагена, громко заявлял, что «у него не хватает крепких слов, чтобы заклеймить этот бюджет, который будет последним бюджетом консерваторов надолго». В самом правительстве «мягкотелые» были ошеломлены и сражены. С ними даже не проконсультировались! Проект бюджета был передан им накануне его представления в палате общин! Слишком поздно, чтобы сорганизоваться… Иэн Гилмор, Джеймс Прайор и еще кое-кто попытались организовать обед, чтобы «разбудить членов кабинета». Тщетно. Питер Каррингтон отказался войти в круг участников заговора; экономика не являлась сферой его компетенции. Уилли Уайтлоу же оставался верным сторонником Маргарет и направил всю свою энергию на то, чтобы «выкосить траву» под ногами участников зарождавшегося мятежа.

Представление бюджета в марте 1981 года произвело эффект громового разряда. Стало ясно, что «Железная леди» ничего не собирается менять. Она, кстати, заработала еще одно прозвище, ТИНА, от начальных букв выражения «There is not alternative» («Нет альтернативы»). Пресса запылала. Профессионалы по части написания всяческих петиций и воззваний, а также экономисты, проникшиеся идеями неокейнсианства, как говорится, «полезли на крепостную стену», то есть пошли на приступ: 364 экономиста из университетских кругов и пять бывших главных советников Казначейства подписали манифест и направили его в «Таймс» для публикации, дабы он оказался в этом деле решающим документом. В нем были и такие строки: «В экономической теории не существует базы, на которой можно было бы обосновать убеждение правительства в том, что при снижении спроса будет положен конец бесконтрольной инфляции и что за этим последует автоматическое возрождение рынка занятости. Политика, проводимая правительством сегодня, только усугубит депрессию, разрушит промышленный фундамент нашей экономики и создаст угрозу как экономическому положению нашей страны, так и социальному». Невозможно было бы вторично собрать столько дипломированных специалистов, которые бы так ошибались: в конце 1981 года инфляция начала существенно снижаться, приближаясь к 12 процентам в год, чтобы затем, между 1983 и 1987 годами, колебаться от 4 до 5 процентов. Базовый процент ссуды в 1981 году снизился на 2 процента. Фунт стерлингов «воспрял духом», и его курс к декабрю 1981 года составил 1,81 доллара. Наконец, 30 июля 1981 года Джеффри Хау мог объявить в палате общин о том, что рецессия в Англии завершилась. После падения промышленного производства на 17 процентов по сравнению с 1979 годом промышленность, наконец, стала оживать. Увы, уровень безработицы еще был высок и нестабилен. В 1982 году безработица достигнет 13 процентов, но затем начнет постепенно снижаться и к 1990 году составит 5,8 процента… Никогда прежде ученые мужи не выставляли себя на такое посмешище. Они только увеличили недоверие Маргарет к самозваным экспертам и к ученым в мантиях…

В сентябре 1981 года Маргарет уже почувствовала себя достаточно сильной, чтобы «снести несколько враждебных голов» в кабинете министров. Она пока еще не нападала на «тяжеловесов», но атаковала кое-кого из светских львов, принадлежавших к «мягкотелым», кто наносил ей вред и раздражал своим дилетантизмом, хитрыми увертками и уклонением от своих обязанностей, а также своими записными книжками с адресами и телефонами «нужных людей», толстыми, как «книга Бёрка». Гилмор, Соумс и Карлайл стали жертвами перестановок в правительстве. Каждый отреагировал по-своему. Иэн Гилмор, лорд-хранитель печати (министр без портфеля), покидая дом 10 по Даунинг-стрит, пробормотал себе под нос: «Выбросив несколько человек за борт, все равно не спасешь корабль, который несет на скалы». Карлайл, министр образования, обошелся тем, что поплакал, уткнувшись носом в свой министерский портфель, ставший крушением всех его надежд. Лорд Соумс, председатель палаты лордов, счел себя оскорбленным, ведь он — зять Черчилля, одного из столпов истеблишмента Консервативной партии! Исключив его из состава кабинета министров, Маргарет показала, какова ее позиция: ей нечего делать с людьми, отличающимися одним лишь благородным происхождением, а также с обожающими роскошь дилетантами. Возможно, с ее стороны это было своеобразным «оскорблением величества», что придавало законную силу ей самой, а ее происхождение и отношение к ней кое-кого из знати могли служить ей оправданием. Лорд Соумс мог сколько угодно всем объяснять: «Она меня выгнала так, как я никогда бы не выгнал ни одного сторожа из моих охотничьих угодий; правда, для этой „кровожадной женщины“ и у меня в доме места не нашлось бы, разве что в моей своре». Что касается Прайора, то его в наказание «отправили в Северную Ирландию», то есть назначили министром по делам Северной Ирландии, поручив самое тяжелое министерство; там его могли ждать только удары в виде постоянно множившихся покушений и действий юнионистов, не желавших ни на йоту отступить от своих прав и пожертвовать хотя бы толикой своих тесных уз с Короной.