Зеленый рыцарь - Айрис Мердок

Проснувшись, Харви увидел входящего в комнату Питера. Харви попытался подняться, но ему это удалось не сразу. Успокаивающим жестом Питер велел ему оставаться на месте, закрыл дверь и, подойдя к столу, взглянул на Харви. Харви испугался. Ему никогда не приходилось оставаться наедине с Питером, в общем, он даже не разговаривал с ним толком, не считая вежливого обмена любезностями на дне рождения Мой и сегодня вечером. Более того, он еще, в сущности, не понял, как относится к этому, вероятно, не заслуживающему доверия и опасному человеку. Харви напряженно выпрямился, приготовившись к более ловкому подъему со стула.

Питер, верно истолковав его позицию и ясно сознавая его чувства, слегка усмехнулся, потом взял второй стул и сел.

— Как ваша нога, Харви? — дружелюбно спросил он.

— Ужасно. То есть все отлично. Говорят, можно привыкнуть к чему угодно. В общем, я привыкаю.

— Вы полагаете, что в скором времени ей не станет лучше?

— Я вообще не думаю, что ей станет лучше. Врачи уже махнули на меня рукой. Я прохожу терапевтический курс просто, чтобы она меньше болела, а не для того, чтобы вылечить, ее невозможно вылечить. Да все это не важно. Какая отличная вечеринка, спасибо большое, что пригласили меня! Вам удивительно удался фирменный коктейль. О боже, по-моему, я заснул.

— Мне очень жаль, что вам не удалось путешествие по Италии, но вы обязательно поедете туда. И со следующего года вы начнете учиться в университете.

— Предполагается, что буду.

— Почему только предполагается?

— Ну, мы ограничены в средствах. Но не стоит говорить об этом! Конечно, мы справимся, и кто-нибудь нам поможет. Нет, конечно, я не стал безнадежным нытиком, я просто потерял уверенность в себе. Извините, я говорю чепуху, наверное, действует коктейль.

— Вы не возражаете, если я взгляну на травмированную ногу?

— Взглянете на?.. Ну, она выглядит ужасно, и, в сущности, нет никакого смысла…

— Пожалуйста, окажите мне любезность.

Это прозвучало как приказ.

— Ох, ладно, но она отвратительна. Мне стыдно показывать ее, к тому же давно следовало бы поменять бинт, а я как-то не удосужился…

Наклонившись, Харви попытался развязать шнурки. Со времени этого несчастного случая он носил широкую и большую уродливую обувь. С раздражением, даже со злостью он взирал на запутавшиеся шнурки ботинка. Питер даже не пытался предложить ему помощь.

«Какого черта ему вздумалось взглянуть на мою злосчастную ногу, — подумал Харви, — о боже, и почему меня просто не могут оставить в покое!»

Уже наполовину развязав шнурки, он начал в ярости трясти ногой, потом помедлил и возобновил процесс. Затем опять тряхнул ногой, и ботинок слетел, а ногу прошила резкая боль. Харви сорвал носок и с трудом размотал эластичный бинт.

Закончив с этой процедурой, он заметил, что Питер успел снять пиджак, оставшись в белоснежной рубашке, слегка ослабить узел галстука, расстегнуть верхнюю пуговку воротника и встать со стула. Он также нацепил на нос очки. Убрав с дороги свой стул, Питер опустился перед Харви на колени и обследовал ногу. Харви тоже уставился на нее, слегка оторвав от пола. Его опухшая и воспаленная, красно-лиловая конечность выглядела уныло и как-то косолапо, ко всему прочему от нее дурно пахло. Харви подумал, что стал увечным неудачником, испортил ногу, повредил ее навсегда. Ему захотелось плакать. Он расстроился и разозлился из-за того, что не сумел отказать Питеру, попросившему показать ее.

— Много людей уже осматривали ее, — буркнул Харви, — Дергали туда-сюда, перевязывали, пытались вправить, просвечивали, применяли даже иглоукалывание. Вы ведь психиатр, простите, психоаналитик и, вероятно, разбираетесь в психосоматических недомоганиях, видимо, они существуют. Извините, я надеюсь, вы не сочтете меня грубым, но все это бесполезно. Я останусь хромым на всю жизнь.

Питер промолчал. Он решительно взял в руки опухшую и горячую ногу Харви. Юноша, собравшись продолжить свою тираду, сразу притих. Естественно, прикосновение холодных рук к воспаленной ноге приносит облегчение. И Харви почувствовал облегчение, успокоился, прикрыл глаза. Он чувствовал, как медленно прощупывают руки Питера его ногу, стопу и лодыжку, чувствовал странную, удивительную дрожь в ступне. Потом ему показалось, что вверх по ноге пробежал электрический ток, она содрогнулась пару раз, как от удара. Эти манипуляции оказывали мягкое, слегка болезненное, но оживляющее воздействие. Его нога дернулась. Руки Питера удерживали его ступню. Харви открыл глаза. На него нашло какое-то оцепенение, словно он действительно на время погрузился в сон. Возможно, он отключился довольно надолго. Его опьянение еще не прошло. Он увидел напряженно сосредоточенное лицо Питера: его полные губы слегка приоткрылись, линзы очков увеличили его потемневшие серые глаза, густые брови сошлись у переносицы, слившись в одну линию, а на щеку упала длинная прядь волнистых волос. Нога Харви наполнилась электрической силой, словно разгоняющей волны быстрого потока. Потом Питер убрал руки, снял очки и встал. Он застегнул рубашку, поправил галстук и надел пиджак.

— Как странно, ей стало явно лучше, — быстро сказал Харви.

Вновь нахмурившись, Питер задумчиво произнес:

— Ей можно помочь. Возможно, позднее я попробую еще разок, если вы не возражаете.

— О да, пожалуйста.

— Но вы и сами должны стараться. Вам следует обрести уверенность. Исцеление — штука загадочная. Отдохните немного, пока все начнут спускаться вниз. Скоро должны подать ужин. Успокойтесь, Харви, а потом присоединяйтесь к нам.

От его «успокойтесь» Харви вдруг почувствовал себя безбрежно спокойным. Он посидел тихо еще какое-то время, потом неловко замотал бинт, натянул носок и ботинок.

Беллами уже давно упорно разыскивал по дому Питера, щуря свои орехово-карие глаза за толстыми линзами очков. С момента его прихода Питер практически не перемолвился с ним и парой слов, хотя вел продолжительные разговоры с другими гостями. Беллами испытал зарождающийся страх, словно перед ним действительно возникла серая пустота, насыщенная хаотически движущимися атомами. Он подумал, что у него начинается мигрень, которая давненько не давала о себе знать. Неужели все его надежды и представления, связанные с Питером, окажутся очередным заблуждением? Эта метаморфоза может оказаться всего лишь глупым фарсом, великой непостижимой ошибкой, ведущей к полному окончательному распаду. Сегодня Беллами с особой тщательностью продумал свою «экипировку» и выглядел поэтому необычайно чистым и опрятным. Он старательно расчесал свои соломенного цвета волосы, даже на всякий случай положил расческу в карман. Беллами облачился в поношенный черный костюм, чистую белую рубашку и узкий темно-синий галстук. Пиджак он намеренно застегнул на все пуговицы. Поначалу вечеринка радовала его, он наблюдал вместе с Клементом, как Питер встречает гостей, похлопывая и поглаживая их, словно раздает всем отеческие «благословения». Беллами также приятно провел время, подружившись с Кеннетом Ратбоуном, а раньше этот выходец из Австралии казался ему лишь весьма надменным владельцем «Замка». Он даже пришел к выводу, что этот владелец достаточно хорошо знает Питера, и вознамерился выяснить все, что известно Ратбоуну. Однако пока ему это не удалось. Ратбоун вскоре исчез в кухне, чтобы «поставить бокалы» и «помочь забегавшимся служанкам», поскольку им поздно сообщили о таком грандиозном приеме. Беллами также поспешил предложить свои услуги, но Кеннет в шутливой дружеской манере сказал, что ему лучше «не путаться под ногами». После этого Беллами пришлось формально поболтать с Корой, Конни и Луизой, хотя он неустанно выискивал глазами Питера, надеясь, что тот позовет его. Потом он осознал, что Питера уже давно не видно. Он проверил все комнаты первого и второго этажа. В ходе поисков Беллами, конечно, первым делом заглянул в большую и шикарную спальню Питера, о которой у него сохранились восторженные воспоминания. Теперь он вновь вернулся туда. Безусловно, изучавшие дом гости уже успели посетить «хозяйскую спальню» и выйти оттуда. «Толпа» рассеялась. Беллами ненадолго задержался в этой комнате, чтобы перевести дух. Отдыхая, он взглянул на акварель над кроватью.

И в этот момент в спальню быстро вошел Питер. Он с удивлением глянул на Беллами. Потом улыбнулся.

— Я скоро вернусь, — бросил он, удаляясь в ванную комнату.

«В конце концов, ничто человеческое ему не чуждо», — с благоговением подумал Беллами.

Вернувшись в спальню, Питер глянул на часы и, закрыв дверь, присел на край кровати. Беллами устроился перед ним.

— Послушайте, Беллами, мне нужно кое-что сказать вам. Возможно, позже нам следует поговорить об этом более обстоятельно, но раз уж мы встретились сейчас, я могу пока подкинуть вам кое-какие идеи для обдумывания. Буду предельно краток, а потом мы должны спуститься к ужину.