Зеленый рыцарь - Айрис Мердок

— Это мой врач, — ответил Питер, — сэр Эдвард Фонсетт. Он хочет забрать меня обратно в свою клинику для дальнейшего лечения, и я с ним согласен. Мне очень жаль, что этот радостный вечер нарушило…

— Не хотите же вы сказать, что собираетесь уйти прямо сейчас, что вас увезут немедленно? Сейчас уже вечер, это невозможно…

— Я тоже считаю, что невозможно, — вклинился Беллами.

— Мало того что возможно, это просто необходимо, — возразил Фонсетт, — И Питер понимает причины. Мне не хочется, чтобы он вновь потерялся!

Дверь открылась, и появился Джереми Адварден. Беллами закрыл за ним дверь.

Клемент сказал:

— Вот господин Адварден, он юрист и…

— Итак, Питер, — перебил Фонсетт, — давайте ваши объяснения, или, может, вы передумали? В конце концов, их можно дать и позднее, на самом деле позднее даже лучше. Ваш ум прояснится, и вы все хорошенько обдумаете. Поэтому давайте уйдем, согласны?

Он встал.

— Минутку, сэр Эдвард, — произнес Эмиль, придав своему голосу самый резкий тон, — Вы весьма бесцеремонно навязываете свое общество хозяину дома. По крайней мере, мне лично не нравится ваша навязчивость. Едва ли хорошо воспитанный человек будет уводить хозяина в разгар его вечеринки. Насколько я понимаю, вы не собираетесь уводить его отсюда насильно?

— На улице еще торчат два громилы, — буркнул Беллами.

— Неужели! — воскликнул Фонсетт, — Моих очень опытных и симпатичных помощников едва ли можно назвать громилами. Один из них, по-моему, уже известен господину Миру. Это Джонатан, вы помните Джонатана, Питер?

Питер улыбнулся и кивнул.

В этот момент Беллами испытал такую муку, что ему пришлось в отчаянии зажать рот руками, чтобы не закричать.

— Послушайте, — вмешался Клемент, — мы ничего не понимаем. По-моему, будет лучше всего, если мы побеседуем с Питером наедине, без доктора Фонсетта.

— Вот это отличная идея, — поддержал его Эмиль, — Заканчивайте ваши наставления, а мы поговорим с Питером.

— Постарайтесь быть краткими, — попросил Фонсетт. — Вы можете выйти в другую комнату.

— Нет, как раз вам лучше выйти в другую комнату, — сказал Беллами. — Пойдемте, я провожу вас.

Он распахнул дверь. В холле уже стояли Луиза и Кеннет Ратбоун.

Доктор Фонсетт коснулся рукой колена Питера, тот улыбнулся и кивнул. Фонсетт встал.

— Ладно. Но пусть разговор будет очень кратким! Я понимаю, что вы хотите раскрыть все карты.

Он вышел вслед за Беллами, который проводил его в библиотеку. Там по-прежнему горел яркий свет. Беллами заметил, что с наружной стороны двери в замочной скважине торчит ключ. Когда доктор вошел, он закрыл дверь и повернул ключ.

— Нам позвать остальных, — спросил его Клемент, выйдя в холл, — или пусть продолжают ужинать, если хотят?

— Надо пригласить всех желающих, — предложил Эмиль.

— Послушайте, приятель, — обратился к Беллами Кеннет Ратбоун, — я хочу знать, что происходит с моим товарищем. Кто тот шельмец, которого вы отвели в библиотеку?

— Врач, — ответил за него Клемент. — С Питером все в порядке, он хочет поговорить с нами. Проходите в гостиную, но постарайтесь не шуметь.

Кеннет и Луиза последовали его совету.

Клемент и Беллами направились в столовую. После яркой иллюминации холла освещенная свечами комната напоминала глубокую сумрачную пещеру. Клемент включил верхний свет.

В столовой оставались Джоан, Конни, Кора, Сефтон, Мой и Харви. К данному моменту у них сложилось мнение, что приехала полиция и Питера собираются арестовать. Конни как раз доказывала всем, что им нет нужды беспокоиться, поскольку Джереми во всем разберется.

— Простите, — сказал Клемент, — но я должен попросить вас пройти в гостиную. Беспокоиться не о чем. Приехал врач, друг Питера. И Питер хочет поговорить с нами.

Все встали и, обмениваясь встревоженными взглядами, вышли в холл.

— Сначала я должна посетить туалетную комнату, — заявила Кора.

Миссис Келлоу и Пэтси стояли на пороге кухни. Пэтси тут же вызвалась показать дорогу, и Кора удалилась за ней. Миссис Келлоу выглядела очень огорченной.

— А как же быть с хлебным пудингом? — растерянно поинтересовалась она.

— С ним лучше пока подождать, — произнес Клемент и добавил: — Не волнуйтесь.

Они с Беллами проводили собравшихся в гостиную.

Там стояла зловещая тишина. Питер по-прежнему сидел на диване перед гобеленом в дальнем конце комнаты. Он снял зеленый галстук и держал его в руке. Беллами впервые заметил, что Питер выглядит немного встревоженным. Рот его приоткрылся, брови слегка нахмурились, а глаза прищурились. Он поглядывал вокруг, как человек, потерявшийся в вокзальной толпе… Беллами подумал, что на самом деле Питер выглядит как юноша — растерянный, но смелый, замечательный и простодушный… И он никогда еще не казался таким молодым. Все это мгновенно пронеслось в голове Беллами, он поежился от ужаса и страха и решил, что, наверное, и Питер замерз, что в доме стало как-то прохладно, видимо, уже отключили отопление. Питер встал, уронив на пол галстук, и спокойно начал:

— Дорогие мои друзья, мне очень жаль, что все так получилось, но вам не о чем беспокоиться, прошу вас, присаживайтесь.

Гости разошлись по комнате. Джоан, Луиза и Конни сели на диванчик, который Джереми развернул в сторону Питера, сам Джереми присел на подлокотник. Клемент и Беллами притащили от стены стулья. Появившаяся Кора и Эмиль устроились в креслах, Кеннет Ратбоун не захотел садиться и остался стоять чуть в стороне. Сефтон села на стул, освобожденный Тессой.

— Вы не думаете, что нам надо позвать Джонатана и Майкла? — спросила Тесса Питера. — Им, должно быть, холодно в фургоне. То есть просто впустить в дом, я не собираюсь звать их сюда.

— Да, конечно, — ответил Питер, — Мне самому следовало подумать об этом, надо пригласить их.

Тесса, открыв входную дверь, запустила внутрь очередную порцию морозного воздуха. На улице шел снег. В гостиной слышали, как Тесса пригласила в дом Джонатана и Майкла и препоручила их заботам миссис Келлоу и Пэтси. Вернувшись, Тесса села на пол возле Сефтон, отказавшись от предложенного ей стула. Двери гостиной и кухни закрылись. Но двое гостей остались в холле. Харви, который сильно перебрал фирменного коктейля перед ужином, да и за ужином постоянно осушал быстро наполняемый заново бокал, вновь почувствовал непреодолимую сонливость. С тех пор как Питер обработал его ногу, Харви испытывал общую, но приятную усталость. За ужином, после первого же умного разговора, он вдруг обнаружил, что его глаза слипаются, но тогда Эмиль незаметно пихнул его локтем. Сейчас, уже совсем засыпая, он смог дойти только до холла. В дальнем конце, под лестницей, Харви еще раньше приметил большое кресло с высокими боковинами, похожее на удобную закрытую кабину, вероятно, старый портшез, обитый изнутри плотной материей. Когда остальные удалились в гостиную, он добрался до этого кресла, уютно свернулся в нем и уснул. Вторым отступником оказалась Мой. Как только раздался тот запоздалый звонок от входной двери, она мгновенно испытала отвратительное, леденящее душу предчувствие. Она не могла больше ни есть, ни пить, а сидела за столом, вся дрожа, краснея от ужаса и какой-то смутной неловкости. Мой поняла, что должно произойти нечто ужасное, что нечто ужасное уже произошло, что какое-то злодеяние уже свершилось. Когда все покинули столовую и поспешили в гостиную, она задержалась, не в силах заставить себя войти туда. Она стояла у стены, глядя, как Тесса впускает Джонатана и Майкла. Потом дверь гостиной закрылась. Когда миссис Келлоу спросила ее, не хочет ли она пойти и посидеть на кухне, девушка вежливо отказалась. Дверь на кухню тоже закрылась, и из-за нее тут же донеслись оживленные голоса миссис Келлоу и Пэтси, которые принялись усердно потчевать Джонатана и Майкла винами и закусками. Мой заметила отступничество Харви, она даже заглянула под лестницу и увидела, как тот свернулся в портшезе, точно впавший в спячку медведь. Вернувшись к двери в гостиную, Мой прислушалась, потом уселась на кресло в холле и прижала ладони к теплому лазуритовому ожерелью.

Когда все гости, покружив по комнате, наконец нашли себе места, поднявшийся с дивана Питер продолжил:

— Позвольте мне еще раз выразить сожаление по поводу того, что наша радостная, а для меня особенно радостная встреча была нарушена таким совершенно неожиданным образом. Мне думалось, что такой визит когда-то должен состояться, но я не ожидал его так скоро и ничего сам не подстраивал. Позвольте мне пояснить. Полагаю, что все здесь присутствующие знакомы отчасти с моей недавней историей, как я получил почти смертельный удар по голове в связи с ошибкой профессора Лукаса Граффе. После этой травмы я побывал в разных госпиталях и в конце концов оказался в клинике, возглавляемой доктором Фонсеттом, который и посетил меня сегодня вечером, желая, чтобы я вернулся к нему для возобновления курса лечения. Я согласился с его желанием. Должен сказать и даже подчеркнуть то, что доктор Фонсетт и его коллега доктор Ричардсон спасли мне жизнь, спасли мой рассудок, и моя благодарность им безгранична, я в неоплатном долгу перед ними. Когда я почувствовал себя достаточно хорошо, я тайно покинул клинику. Меня подвигло на этот неблагодарный шаг острое желание навестить профессора Граффе, то есть Лукаса, и обсудить с ним то непонятное нападение, вызвавшее у меня определенное чувство недовольства. Между тем Лукас исчез, и мне пришлось довольно долго дожидаться встречи с ним. До недавнего времени мне не хотелось жить в этом доме, и меня приютил мой друг Кеннет Ратбоун в своем «Замке». Мне пришлось пойти на это, поскольку я боялся, что доктор Фонсетт найдет меня и настоятельно потребует моего возвращения в клинику. В свое время Лукас появился, и мы с ним несколько раз побеседовали. Я должен сказать, как некоторым уже известно, что мне сильно хотелось потребовать от Лукаса не только прояснения ситуации, но и реституции. Поначалу мстительная ярость полностью завладела моими мыслями. И в то же время я чувствовал себя очень несчастным, постоянно осознавая наличие серьезных провалов в памяти. Это ощущение вызывало гораздо больше неодолимых мучений, чем обычная забывчивость, словно канула в Лету большая часть моей личности. Однако с помощью добрых друзей, особенно Беллами, мне удалось восстановить утраченную, наиболее ценную часть моей души, и она дала мне силы победить приступы мстительности и помириться с Лукасом. Это стало своеобразным достижением или нежданной удачей, ценность которой для меня чрезвычайно высока. В моем новом душевном состоянии я также решил перестать скрываться, покончить в известном смысле с обманчивой жизнью и вернуться в этот дом.