Тюремная энциклопедия - Александр Кучинский

Для узников Огненного начертан лишь один путь – в небо. Свое бренное тело они обязаны оставить здесь – на местном погосте, самом мрачном участке этих краев. На здешнем кладбище хоронят и зеков, и офицеров. Только смерть способна их объединить. Под гранитным или мраморным надгробьем покоится тело служивого, под грубым перекосившимся крестом – останки «полосатого» жителя. На одних табличках – фамилия, имя и отчество, на прочих – порядковый номер. То есть, здесь умирает не Иванов Иван Иванович, а № 189 или подобный трехзначный субъект.

Но даже на острове Огненном красная полоса на тюремном деле арестанта не теряет своего смысла. На острове также есть склонные к побегу. Скажем, Равиль Дашкиев – тридцатишестилетний головорез, отправивший в царство теней двух гражданских и одного офицера милиции. Последняя жертва – его гордость. Дашкиев получил высшую меру, но президентская комиссия по помилованию предложила президенту России подарить убийце жизнь. Как казнь. Когда Дашкиеву зачитали указ о помиловании, он не поверил и сказал что-то в таком духе: «Туфта. За это в живых не оставляют. Скажите все, как есть. Я не трус и пойду под расстрел без истерик и припадков».

Дашкиев не верил в свою участь, пока его не привезли на этот остров. Хотя еще в дороге его пробило сомнение: зачем тащить гражданина Дашкиева за тысячи километров, если по России есть масса тюрем, где исполняют «вышку»? На Огненном Равиль перестал быть гражданином Российской Федерации. Всех здешних «полосатиков» не касаются ни избирательная компания, ни перепись населения. Для России они юридически умерли. Первые десять лет узники острова содержатся в тесных тюремных камерах, затем их могут поместить в помещения общего типа.

Форма внутренней службы на Равиля Дашкиева действует как красная тряпка на быка. Он озлоблен до предела и уже давно перестал различать, кто перед ним

– прапорщик, капитан или майор.

– Я убью тебя, падла! – кричит он офицеру. – Мне нас…ть на вас всех. Я убегу отсюда!

Обыск вещей Дашкиева не бывает напрасным. Всякий раз у него находят то нож, то веревку, то заточку. Узник не расстается с мыслью о побеге и даже не утруждает себя эти помыслы скрывать. Он ежедневно по сотне раз отнимается от пола, а однажды даже попросил администрацию лагеря разрешить ему легкие пробежки по острову. Дашкиеву предложили бегать в нужник и обратно. Было время, когда зек играл с охраной в откровенность:

– Зачем вы нас кормите? Где-то дети и старики пухнут с голодухи, а нам мешками жратву гонят. Ведь мы же трупы, живые ходячие трупы. А вы по кладбищу ходите, мертвецов охраняете, чтобы они не разбежались и не передохли в лесу. Перестреляйте нас всех и спишите все на массовый побег. Вас никто не осудит, а народ «спасибо» скажет. Или боитесь без работы остаться? Начните с меня. Неужели мне нужно убить часового и попробовать убежать, чтобы получить свои пайковые девять или сколько-то там граммов?

Равиль Зуферович написал письмо президенту России, где просил восстановить для него прежний приговор областного суда, то есть расстрелять. Он также желал отправиться в окопы Чечни, где гибнут «молодые пацаны, еще бабы голой не видавшие». Дашкиев хотел (в письме, по крайней мере) умереть на поле брани, а не на забытом всеми острове. Письмо по традиции попало к лагерным цензорам и дальше бетонного ограждения не ушло.

Вор в законе Михайлов по кличке Соленый – попадают на остров и блатные знаменитости – реагирует на пожизненное заточение не так остро. Свободное время он коротает перед экраном видеодвойки «Сони», которую не поленились передать для него верные братки. Огрубевшая душа рецидивиста с двадцатилетним лагерным стажем не лишена сентиментальности: Соленый любит мелодрамы, где бурлят страсти, лихо закручивается любовная интрига и дело, как всегда, близится к свадьбе. Но привезенные братвой кассеты уже порядком надоели, а видеопрокат в зоне если когда-нибудь и появится, то в самую последнюю очередь (после живого уголка и кружка авиамоделистов). Блатной авторитет Соленый на Огненном просто «сидит» – здесь не с кем, да и незачем, «мутить» бунт, щемить «петухов» и сколачивать «общак»…

Остров Огненный окрестили островом мертвых душ. Покинуть его можно лишь мертвым. Родственники не вправе забрать труп зека, они могут рассчитывать на его кремированный прах. Самоубийства здесь далеко не редкость. Арестант собственноручно исполняет смертный приговор, который когда-то был заменен указом президента России. На этот последний шаг, который обжалованию уже не подлежит, его толкает не совесть, а безысходность. Труп получает порядковый номер и покидает зону…

Майдан. Игра

Во всякой тюрьме, каторжной и обычной, существует так называемый майдан. Это место на нарах, где происходит игра в карты, кости и около которого собираются все игроки из арестантов. По тюремной пословице, «на всякого майданщика по семи олухов». Игра преследуется тюремным начальством, а потому всегда кто-нибудь из заключенных стоит на стреме.

Интересны были правила игры. На майдане никто сразу всего не проигрывает. Так, например, один поставил на кон три рубля и все проиграл. Выигравший обязан возвратить ему третью часть, то есть рубль. Таковы правила, и они свято соблюдаются всеми арестантами. Точно так же выигравший казенные вещи (рубашку, сапоги, штаны и проч.) обязан их возвратить проигравшему бесплатно по истечении некоторого времени, достаточного, по мнению арестантов, для того, чтобы охолодить слишком горячего игрока и удержать его от опасного азарта. Не выполнивший этого правила и не вернувший выигранные вещи лишался в дальнейшем права на игру. Правила эти придуманы для того, чтобы избежать возможных ссор, споров, драки, убийства, а также для того, чтобы все деньги не перешли в одни руки к счастливому и удачливому игроку, поскольку тогда игра бы остановилась, потому что играть было бы не на что.

Проигравший и получивший обратно третью часть своего проигрыша назавтра снова допускается к игре и ставит свой рубль на кон. Если проигрывает, то снова получает свою третью часть от рубля (33 коп.) и играть в тот день больше не имеет права. На третий день он ставит свои 33 копейки, проигрывает и получает обратно 11 копеек и т.д. Перестает он играть, разорившись в пух.

«Законники» былых времен

Аристократ острога, человек в почете, так называемый бродяга – человек бывалый и тертый, имеет право играть в кредит, и майданщик обязан верить ему на слово. Достаточно бродяге поставить на майдан кирпич или просто собственный кулак – и майданщик должен дать ему кредит в полтора рубля серебром. Играет бродяга под честное варнацкое слово, а за словом этим бродяга не постоит, легко его дает, но далеко не всегда исполняет. Слово бродяги только тогда твердо, когда он дает его другому бродяге. Раз в месяц майданщик меняется, и все долги, которые он не успел получить с проигравших, списываются. Таков закон. Но если на майдан садится бродяга, этот закон отменяется, все обязаны долги ему вернуть неукоснительно.

(Следует оговорить, что со временем условия игры в карты очень сильно ужесточились и теперь карточный долг подлежал своевременной выплате – долг чести арестанта. Не выплативший вовремя долг заслуживал сурового наказания и объявлялся несостоятельным человеком. В соответствии с кодексом чести арестанта по приговору он переводился в разряд «динамы», то есть становился самым отверженным среди отвергнутых тюремной элитой. Всем обитателям камеры предписывалось относиться к нему как к бездомной собаке. Отныне место ему для сна отводилось у порога камеры, рядом с парашей, и это несмотря на то, что на нарах имелись свободные места. Любому из сокамерников разрешалось его беспричинно ударить, плюнуть ему в лицо, в пищу, отнять приглянувшуюся вещь. Все работы по поддержанию чистоты в камере становились обязанностью «динамы».)

Воровство у товарищей дело предосудительное, но бродяга может смело воровать у майданщика вино. В этом никто не находит ничего позорного, потому что откупщик питейного майдана не пользуется ничьим расположением, как стяжатель. Всякий более или менее значительный выигрыш сопровождается попойкою, ни один праздничный день без нее не обходится. Сколько ни существует постановлений, чтобы арестанты не имели при себе денег и инструментов, не употребляли водки, не играли в карты и не имели сношений с женщинами – все эти постановления остаются без действия. Появление в тюрьмах водки и других запрещенных вещей обеспечивается подкупностью сторожей.

Всякий новичок, поступая в острог и в тюремную общину, обязан внести известное количество денег, так называемого влазного. Это повелось с незапамятных времен, с самого появления тюрем,

Вообще же, всякий неопытный, поступая в тюрьму, делается предметом притеснений и насмешек. Если у него заметят деньги, то стараются их возможно больше выманить. Если он доверчив и простосердечен, его спешат запугать всякими страхами, уничтожить в нем личное самолюбие. Доведя его до желаемой грани, помещают обыкновенно в разряд чернорабочих, то есть станут употреблять на побегушках, определяют в сторожа карточного и винного майданов, заставляют выносить парашу или чистить отхожие места.