Смертоносный всадник (ЛП) - Ларисса Айон

– Это был не ты, Ресеф. Это был Мор.

Ресеф схватился за голову и судорожным движением бросился об стену.

– Заставь их остановиться! Заставь их прекратить!

То, что должно быть видел сейчас Всадник, воспоминания, которые он переживал… Ривер мог себе только представить. И так достаточно сложно было видеть то, что натворил Мор, но знать, что за все это ответственный ты должно быть выходило за пределы всего, с чем мог справиться достойный человек.

А Ресеф был достойным. Плейбой и любитель вечеринок с сомнительной моралью, но он никогда не был жестоким. То, что он делал в качестве Мора, выходило за пределы жестокости в совершенно извращенное, больное и злое в невиданных ранее масштабах.

Ривер сжал Ресефа в своих объятьях, используя свое тело, чтобы сдержать метания Всадника. Это было похоже на попытку обнять быка для родео.

– Уничтожь меня, – стонал Ресеф. – Убей меня.

Сердце Ривера дало трещину.

– Я не могу. – Ривер не мог его исцелить, не мог облегчить даже капельку боли. Но кое-что он все же мог сделать.

Ривер поставил Ресефа на ноги и приложил ладонь ему ко лбу.

– Прощай, – прошептал он. – Будь счастлив.

И Ресеф пропал во вспышке серебристого сияния. Пусть мир людей примет его с распростёртыми объятиями, словно новорождённого.

Для того, что сделал Ривер потребовались все его силы, до остатка. И вот он, опустошенный, упал на колени. Его голова поникла, и даже дышал он с трудом.

Азагот пропустил Ривера в Шеул-гра, позволив тому оставить силы при себе. Но теперь Ривер полностью их исчерпал, а подзарядится здесь способа не было. Ангел оказался легкой добычей для любого демона, с которым мог столкнуться.

Но всё, что может случится, покажется мелочью по сравнению с тем, что с ним сделают за грубейшее нарушение правил Наблюдателей, когда всё обнаружится. Хотя, по правде сказать, существовало множество лазеек в правилах, которые касались ангела, попавшего в Шеул-гра.

– Что, во имя адского пламени, ты натворил? – голос Гадес эхом разнёсся по пещере. А разве не понятно? – Где Ресеф?

– Я уничтожил его, – прохрипел Ривер.

Его слова были ложью, но сказать правду – тоже не вариант. Ни для кого. И никто не должен знать, что Танатос использовал не тот нож, чтобы убить Мора.

Какова ирония судьбы. Танатос так долго искал способ исправить Печать Ресефа, а, в конце концов, нашел его, даже не подозревая об этом.

Клинок Избавления – чтобы исправить, Клинок Судьбы (Вормвуд) – чтобы убить.

– Ага, – ответил Гадес, присев на корточки перед Ривером. – Так я тебе и поверил. В любом случае, Азагот сожрёт тебя вместо ужина. Он невероятно зациклен на том, чтобы Ресеф страдал.

Гадес смотрел на Ривера так, словно определял, подходит ли он для ужина… и оказалось, что так оно и есть.

– Запечённые ангельские крылышки под острым соусом. Вкуснотища. – Он ткнул Ривера в грудь пальцем и опрокинул его на спину. – И кажется, кто-то исчерпал свои небесные силенки. Ты хоть понимаешь, что в дерьме по уши?

– Я так понимаю вопрос риторический, – ответил Ривер поднимаясь. Он сидел, оперевшись спиной о стену, об которую сдирал кожу Ресеф.

– От части, – согласился Гадес.

– Не думаю, что смогу убедить тебя вытащить меня отсюда.

Гадес провел рукой по своему плотному синему ирокезу.

– Из пещеры? Может все-таки останешься здесь. Если выйдешь, ты окажешься на милости сотен тысяч демонов и злых людей, которым понравиться по очереди пытать тебя. Буквально. – Гадес запнулся. – С другой стороны, если останешься здесь, ты целую вечность будешь медленно перевариваться. Очень болезненно.

– Из Шеул-гра, идиотина, – процедил сквозь зубы Ривер.

– Идиотина? Прозвучало немного грубо.

Вздохнув, Ривер прислонился затылком к стене. Стоило ему догадаться, что Гадес захочет с ним поиграть. Азагот тоже его предупреждал. Конечно же, Азагот просто сыпал предупреждениями.

Исчерпаешь свои силы, станешь беспомощным в Шеул-гра и останешься там навечно. Не показывай свои крылья, если только не хочешь начать бунт. И так слишком многие знают о том, что ты такое. Никому не позволяй оставить себе перо. Одно единственное ангельское перо может подарить демону силы возродить себя раньше времени.

Если ты попадешь в ловушку Шеул-гра, я не стану тебя спасать. Ели кто-нибудь придет тебя спасать, лучше тебе надеяться, что я буду в хорошем настроении, а они предложат мне нечто удивительное, либо же вообще сюда не войдут.

Азагот был таким придурком. Но Ривер предполагал, что если бы его оставили в этом мрачном царстве, где единственное удовольствие исходило от возможности поторговаться, он наверняка стал бы таким же мудаком.

– Видишь, вот в чем дело, ангел. – Гадес уселся на вытянутые ноги Ривера и оказался прямо перед его лицом. – Мне нравятся Всадники. Мы веками обменивались услугами. Лимос присылает мороженное. Ты – их Наблюдатель, и очень им нравишься. Так что я хочу помочь тебе выбраться. – Гадес похлопал Ривера по щеке, не слишком нежно. – С другой стороны, ты ангел в моем доме. Если я просто увальсирую отсюда и позволю тебе уйти, то потеряю часть уважения к себе. Ты это уже понял, верно?

К сожалению, он понял.

Гадес тряхнул головой, будто и в самом деле сожалел о сложившейся ситуации.

– Я должен превратить твою жизнь в ад, Ривер. Я не любитель такого, клянусь тебе. Но ты не оставляешь мне выбора. – Он похлопал Ривера по плечу. – Не беспокойся, я передам Всадникам словечко, чтобы они пришли и спасли тебя.

Ривер бросился вперед и схватил Гадеса за горло.

– Не надо. Они не должны узнать, что я был здесь и приходил проведать Ресефа. – Они верили, что их брат умер, и сейчас, по крайней мере, так будет лучше.

Улыбаясь, Гадес толкнулся в хватке Ривера, и ангел вспомнил о том как этот парень наслаждается болью.

– Если я не стану с ними связываться, это сузит круг твоих спасителей, не так ли.

Да. Он не мог рассчитывать на помощь ангелов – даже если один из них захочет попытаться пробраться мимо Азагота и перейдет Шеул-гра, Ривер не хотел, чтобы кто-то узнал почему он здесь. Ривер забрал воспоминания Ресефа и закинул его к черту на куличики в надежде что Всадник найдет новую жизнь.

Всадники все еще оставались частью Библейского апокалипсиса, и он нужен им целым – и вменяемым. Ривер надеялся, что несколько сотен лет в качестве нормального человека помогут исцелить урон, нанесенный его разуму и ослабят боль вернувшихся воспоминаний.