Вампиры тут голодные - Тони Марс

Миссию можно считать заранее проваленной.

За пределами зала было тихо — отдалённо доносились отголоски музыки и шумных бесед, на небе ярко горели звёзды и вампир остановился, перемахнул через декоративные каменные перила и приземлился на мягкую траву.

Ночь не обжигала — на солнце же находиться было неприятно, приходилось почти полностью закрывать кожу тканью. Конечно, он не сгорал живьём, не испепелялся и не превращался в камень от солнечных лучей, но вот ожог вполне мог получить.

Вампирья кожа была слишком чувствительна к ультрафиолету.

Степан шумно выдохнул. Холодный воздух бил по лицу, запах ночи, насыщенный, густой, обволакивал с ног до головы, сбивая удушливый дурман бала. Граф знал, чего ему не хватало: цели. Что-то, ради чего он будет жить, чем станет дышать, без чего не сможет представить ни одного дня.

Но у вампира всё было, а обстоятельства менялись столь стремительно, что цели приходилось менять снова и снова: чем больше правды он узнавал, чем лучше знакомился с новым миром, тем сильнее запутывался.

Пожалуй, для начала будет неплохо понять, наконец, куда именно попал, заново изучить свои способности, а потом уже думать над чем-то вроде цели в жизни.

Вернувшись домой, Степан с облегчением выдохнул, а после слег с горячкой на день — откуда ж ему было знать, что вампиры не переносят некоторые виды алкоголя и укроп?

Попаданец сначала грешил на чеснок, но дело оказалось в шампанском и укропе. Раздельно их употреблять было можно, а вот вместе…

А после пришлось скинуть большую часть дел на Веце и Маниэр и заняться составлением плана развития графства.

Да, он собирался стать простолюдином, но ведь кто-то займёт его место, на первое время, скорее всего, поставят временного графа, например, Бермиана, отца настоящего Кифена.

И попаданец не хотел, чтобы его труды пропали даром или жить в таком графстве, каким оно было, когда он только перенял полномочия.

Полукровка подобного подхода не понимал: господин забросил зельеварение и алхимию, вообще забросил, понимаете? Даже перестал заботиться о заработке — почти не напоминал заправлять артефакт для лакмусовой бумаги или бомбочек для ванн. Зато носился с какими-то планами, схемами и расчётами. И зачем?

Но когда Маниэр в очередной раз отпросилась на два дня к родне, ситуация начала проясняться.

Ну для начала слишком уж очевидно стало, что господин намеренно загружает себя ненужной работой, наверняка пытается избавиться от неприятных мыслей. Или неуместных.

Но длился марафонский забег трудоголика недолго, вампир сдулся к концу первого дня без второго помощника.

Да-да, пусть в самом начале он отрицал вклад Маниэр, но теперь это было невозможно не замечать: она готовила, давала оплеухи Веце и вовремя затыкала полукровку, помогала с алхимией и освоением магии и хорошо подтянула Степана по вампирьему языку.

О, это было даже немного забавно: вампир, знающий континентальный, но едва ли говорящий на родном языке.

— У вас опять депрессия, господин? — вампир лениво приоткрыл один глаз и с какой-то тоскливой печалью посмотрел на Веце. Буквально пару часов назад граф что-то тихо бубнил про Априош и поэтому долго гадать не пришлось, очевидно, что вампир снова вспомнил те события.

Степан не знал, что ему делать: потратиться на титул, чего он не хотел, или попытаться выбить место другим попаданцам под солнцем так, будучи простолюдином?

— Нет. Да. Возможно. — полукровка понимающе кивнул. Господин принимает всё слишком близко к сердцу, поэтому Веце знал, насколько большой жертвой было для графа выбрать полукровку. — Просто смертельно устал. — вампир потёр лицо, тяжело вздыхая.

Пацан тихо буркнул невнятное “понятно”, и неловко опустил взгляд, не сразу решившись задать следующий вопрос:

— Вас там пытали, да? Ну, у герцога в темнице? — они ещё не говорили об этом, как-то времени не нашлось, да и не любил попаданец трепать о подобном. Веце же этот вопрос тревожил больше, чем графа.

— Разве же это пытки? — слабо усмехнулся Степан. Так, детские забавы: холодная вода, да психологический прессинг. Ничто после Априоша.

Полукровка слабо улыбнулся. Ну да, когда хозяин вернулся от Ибенира, то был почти целым и невредимым, по сравнению с тем, каким его вернули после прогулки по Априошу.

— Что сказал герцог? — граф ответил не сразу, долго смотрел обречённо-тяжёлым взглядом куда-то сквозь Веце или разглядывал пуговицы на рубашке полукровки, пацан не был уверен.

И это затянувшееся молчание напрягало, заставляя Веце внутренне напрячься. Чтобы не сказал господин, очевидно, ничего хорошего слуга не услышит.

— У меня заберут титул. — на выдохе произнёс Степан и словно извиняясь, взглянул на полукровку.

— Это из-за меня, да? — голос дрогнул и Веце не знал, куда деть глаза, стоял, заламывая пальцы и плотно сжав губы.

Не верилось, что кто-то готов пойти на такие жертвы ради него. Веце привык, что он — слуга, почти раб, верная собачонка на привязи у Вальдернеских, жизнь которой стоит пять серебряных да ломоть хлеба.

Но господин отдал за него сотню Априошцев и в скором времени готовился распрощаться и с титулом.

Стоила ли такая паршивая овца, как он, Веце, таких жертв?

Нет.

И полукровка прекрасно это знал, оттого ещё больше не понимал поступок хозяина.

Пацан благодарен графу, до слёз благодарен, Веце был счастлив, что мог стоять тут, живой и невредимый, но мысль, чем же господин за это заплатил, изводила.

У Веце не было ничего, чем он мог бы отплатить — только он сам, и поэтому полукровка поклялся себе, что будет служить графу Кифену несмотря ни на что.

— Нет, ты ни в чём не виноват. Просто мы с герцогом немного повздорили. — утешающе покачал головой вампир, но оба они знали, что это ложь, перемешанная с недоговорками. — Но не говори ничего Маниэр. — скорее всего старейшины уже в курсе ситуации, но если нет, Степан не хотел лишний раз сообщать о своей невезучести, а потом идти на ковёр к старым кровососам и оправдываться.

Но Веце, которому было так скучно в замке, что впору лезть на стену, увидел в странном взгляде и задумчиво хмуром лице господина совершенно другое.

— Почему? — невинно