Звездоплаватели (сборник) - Жозеф Анри Рони старший

Парнишка весело и слегка покровительственно заговорил с ними, и в ответ раздались неожиданно мощные басовитые звуки, среди которых явственно выделялись отдельные слова, что существенно отличало язык лесных жителей от кантиленной лексики нимфеев.

Разглядывая пришельцев, я понял, что лучшие дни их племени давно миновали. Чудовищные условия жизни — во мраке и сырости — уже наложили отпечаток деградации на их облик, что выражалось хотя бы в унылой покорности и заторможенности восприятия. Они вызвали во мне какую–то щемящую жалость, словно оставшиеся без матери щенки. Инстинктивно я понял, что передо мной изгои человеческого общества.

Можно предположить, что когда–то их оттеснили в эти непригодные для жизни места могущественные монгольские племена. Не в состоянии выбраться отсюда, люди постепенно приспособились выживать в невыносимых условиях, но жестоко поплатились за это, почти утратив человеческий облик.

Возможно, самая здоровая часть побежденных смогла покинуть эти места — и тогда возникли племена нимфеев и синегубых. Но весьма вероятно, что и те и другие не имели ничего общего с обитателями гнилого леса, и их происхождение имело иные корни: нельзя сбрасывать со счетов как эволюцию, так и социальные катастрофы.

Мой спутник тем временем что–то велел им, и они принялись покорно толкать плот, признавая даже за ребенком право повелевать ими. Несмотря на казалось бы замедленные движения гигантов, плот неожиданно быстро заскользил по воде. Освободившись на время от весла, я смог всласть налюбоваться сверкавшей рекой. Расходившиеся от нашего суденышка волны отливали перламутром и, разбиваясь о стволы, радужным фейерверком осыпались вокруг них. Черные тени деревьев, ложась на серебро вод, создавали иллюзию тонкой чеканки, но в отличие он неподвижных линий ювелирных изделий постоянно видоизменялись, струились, переливались. Пытаясь докопаться до причин необычного явления, я склонился над бортом и, чтобы проверить возникшую догадку, зачерпнул ладонью немного сверкающей воды. Рука тут же засветилась. Стряхнув на настил огненные капли, я внимательно рассмотрел их и обнаружил множество комочков испускавшей свет слизи.

Впоследствии мы выделили из воды зооспоры водорослей, которые в период размножения передвигались при помощи жгутиков и фосфоресцировали. Постепенно река сузилась, течение подхватило плот и понесло его на глубину. Дно ушло из–под ног даже у наших долговязых помощников, и, вдоволь нахлебавшись воды, они выбрались на мелководье.

Увеличившаяся скорость водного потока разорвала сплошной покров зооспор, и свечение пошло на убыль. В жалких отсветах недавнего великолепия я увидел, как унылая троица выбралась на берег, и помахал им на прощанье рукой. Они ответили мне раскатистыми криками, а затем гуськом побежали в глубь леса, оставив в моей душе горький осадок от фатальной обреченности этих существ.

Отдохнув за несколько часов безделья, я снова взялся за весло. Реку окутывал мрак, и мне вдруг померещилось, что любой гребок может оказаться последним — река внезапно сорвется в невидимую бездну, увлекая за собой и нас. Ребенок снова уснул, и ничто больше не могло помешать печали обрушиться на меня.

Признаюсь честно — дух мой был почти сломлен. Прежде я неоднократно попадал в разные переделки, но всегда чувствовал рядом дружескую поддержку. Да и, в сущности, трудности, встречавшиеся на пути, никогда не выходили за привычные рамки — я был готов к ним. А сейчас, оказавшись лицом к лицу с существами, словно явившимися из жутких сказаний, я почувствовал себя на грани нервного срыва.

Теперь я как–то неотчетливо воспринимал действительность. С трудом удерживая в руках неуклюжее весло, я подчас вдруг видел себя на освещенной городской улице или внезапно оказывался на смотровой площадке маяка. В минуты просветления я отдавал себе отчет в том, что внезапно могу покинуть плот, чтобы где–нибудь «прогуляться», и утону, так и не вызволив Сабину. Перенапряженный мозг тут же выдал сигнал СОС, и я решил дать ему отдых. Отметив, что вроде бы начинается рассвет, я вытащил на настил весло и прилег возле мальчика…

Глава 6. БУРЯ

Когда я очнулся, солнце уже давно взошло, и, хотя его то и дело скрывали клубившиеся тучи, стояла невыносимая жара. Плот стремительно двигался по неоглядной водной глади, в которую теперь превратилась светящаяся река.

Мой спутник исчез. Однако я даже не успел испугаться, поскольку сообразил, что вряд ли плот мчится сам по себе.

Заглянув за корму, я увидел в воде парнишку, который бодро толкал наше судно. Заметив меня, он вынырнул на поверхность и сообщил, что страна синегубых уже совсем неподалеку.

На мое предложение отдохнуть мальчик ответил отказом, и тогда я стал помогать ему, устроившись с веслом на носу плота.

Солнце окончательно скрылось за плотными тучами, неподвижный горячий воздух обжигал гортань, наэлектризованные волосы поднялись дыбом — все предвещало грозу. А на показавшемся вдалеке берегу она уже бушевала в полную силу: высокие деревья гнулись под ветром, словно тростник, небо затянули поднятые с земли пылевые вихри.

Вскоре первые отзвуки надвигавшейся бури настигли и нас — озеро взбаламутила беспорядочная толчея крутых волн, стремившихся разбить плот. Объединенными усилиями мы быстро гнали его к берегу, но, когда до суши оставалось не более ста пятидесяти ярдов, небо обрушило на нас всю свою ярость.

Огромные волны швыряли плот, словно щепку. Временами он попадал в водовороты, вызванные смерчем, и буквально всасывался в бездну, но каждый раз озерная вода выталкивала несчастное суденышко на поверхность, где его нещадно стегали потоки ливня.

Я чувствовал, как бревна подо мной начинают расползаться. Очередной вал окончательно расколотил плот, и меня поглотила кипящая пучина. Отчаянно работая ногами, я безрезультатно пытался пробиться наверх, но неожиданно какая–то сила подхватила меня и стремительно вынесла к берегу. Выкашляв набравшуюся в легкие воду, я заметил, что рядом сидит кареглазый парнишка и участливо смотрит на меня.

Оказалось, что с приближением бури он нырнул на глубину и, увидев, как развалился плот, а я начал тонуть, поспешил мне на помощь.

Теперь над озером разразилась гроза. Вероятно, население этого края никогда воочию не видит подобного буйства стихии, благоразумно пережидая катаклизмы на глубине. Поэтому сверкание небесного огня и оглушительный гром испугали ребенка, и, заметив, что он дрожит от ужаса, я велел ему спрятаться в воде. А посмотреть, однако, было на что! Молнии толстыми пульсирующими змеями яростно жалили вспененную воду; от ударов грома ощутимо вздрагивала земля; языки волн лизали низкие тучи, а те в ответ извергали водопады воды, и казалось, что небесная и земная влага стремятся объединиться и явить миру новый потоп, возрождая легенду о Ное.

Уровень воды и в самом деле стал стремительно подниматься, и под ее напором я вынужден был подниматься по каменистым отвалам все выше и выше. Я не боялся, что молнии убьют меня: слишком ничтожной целью выглядела одинокая фигура путника на фоне открытых озерных пространств. Поэтому я решил не терять времени зря и осмотреть берег.

Убежденный, что в такую бурю никто из синегубых не остался на суше, я не боялся неожиданного нападения и стал карабкаться к едва различимым за стеной ливня темным отверстиям пещер.

Расположенные рядами — один над другим — они напоминали неосвещенные окна заброшенного дома, и, чувствуя себя чуть ли не мародером, я с некоторой оторопью принялся методично заглядывать в них.

Неожиданно в одной из пещер верхнего ряда я заметил смутно белевшее лицо. Моя невеста печально смотрела оттуда на бушующие воды озера! Цепляясь за камни, я принялся карабкаться вверх, инстинктивно стараясь производить как можно меньше шума, хотя в оглушительном безумстве бури вряд ли кто услышал бы даже грохот камнепада. Но если дикари не оставили даже дозорных, почему Сабина не попыталась убежать от них? Ответ на этот вопрос я получил, забравшись наконец в пещеру: руки и ноги девушки опутывали прочные веревки.

Увидев при всполохах молний у входа в пещеру странную фигуру — грязную, мокрую, со всклокоченной шевелюрой — пленница слабо вскрикнула и упала без чувств. Кляня себя за неосторожную торопливость, я бросился к девушке, и, называя ее ласковыми именами, принялся развязывать путы.

Вероятно, мои слова пробились сквозь затуманенное сознание, потому что Сабина вскоре открыла глаза, тут же наполнившиеся слезами. Но теперь это были слезы радости!

— Как вам удалось отыскать меня? — со счастливым изумлением воскликнула девушка.

Я в двух словах сообщил о путешествии на плоту, и мы поспешили к берегу.