Отец моего врага - Сандра Бушар

я самолично убрала руку Прохора и кратко отмахнулась, стараясь смотреть лишь в глаза мужчине, а не на его каменный стояк:

— Ничего. Я вспомнила, у меня уже прошли те дни, в которые есть вероятность забеременеть. Не хочу травить себя дрянью.

Прохор так явно облегченно выдохнулся, что я прямо замерла. Он боялся, что я пойду пить противозачаточное? Разве не обратного хода событий страшатся все мужчины?!

— Я старше тебя, у меня больше опыта. Верь мне, Оль, и все у нас будет хорошо, — сжав мои щеки, напутственно проговорил Королев… Что звучало двояко от человека со все еще спущенными штанами. Чмокнул меня в губы, он мучительно прохрипел: — Ну ее… Эту общагу! Давай ко мне, а? Твой ключ уже готов, Персик.

— Не-а, — была неумолима я, хотя каждая клеточка тела сопротивлялась. — Я к Марине. Она что-то под конец празднования совсем раскисла…

— Тогда, — Прохор многозначительно заиграл бровями, все сильнее и сильнее вжимая меня в раковину позади, — завтра я краду тебя на ужин.

— Это свидание, Прохор Германович? — притворно ужаснулась я, прикрывая рот рукой. — А как же репутация!

— Самое настоящее свидание, Никифорова, — ударив пальцем по носу, Прохор покачал головой. — И не тебе о нашей репутации думать. Давай ты будешь красивая, а я — решать все проблемы?

— А если я уже умная? — закатила глаза я.

— Терпеть и притворяться обычной, — сморозил тот, подхватывая меня за талию и унося обратно в спальню. — Не знаю, как ты, но я с первого раза ничего не понял. Повторим? Желательно раза три.

— Прохор! — взмолилась я, начиная истерически смеяться.

— Мало, думаешь? — почесал бороду тот. — Что же... Пять, так пять!

Глава 26

Две недели пролетели, как в тумане. Полдня мы с Мариной тратили на курсы макияжа. И если начало занятий подруга восприняла без особого энтузиазма, то потом втянулась и стала активно закупать профессиональную косметику, оплатила дополнительный пакет обучения. И когда я во второй половине дня отправлялась на свидание к Прохору, та постигала все новые и новые вершины искусства визажа.

— Оль, — простонал театрально скорбно Королев. Официант покинул нашу кабинку в турецком ресторане, и ректор смело перетянул меня к себе на колени. — Ты подумала над моей претензией, а?

— Предложением, ты хотел сказать? — многозначительно исправила того я. По сведенным бровям на переносице и сжатым губам, было однозначно понятно: Прохор произнес то, что собирался. Проигнорировав его собственнические повадки, я отвернулась к окну и поудобнее устроилась в лапах любимого мужчины. — Подумала-подумала, Прошенька…

Тот прямо аж встрепенулся, чуть ногами стол не снес от нетерпения.

— Иии? — воодушевленно протянул мужчина, быстро задышав. Я намеренно молчала… Что поделать, если мне до одури нравилось, как Королев жадно покрывает мою шею поцелуями, а руки все крепче и крепче сжимают хозяйской хваткой. — Не томи, Персик!

— А что ты хотел, напомни-ка? — делано серьезно уточнила я, услышав недовольный рык за спиной. — Ах, да! Ты, кажется, просил меня цветок в гостиную тебе подобрать, да? Так вот, я выбрала. Сто семьдесят тысяч кидай на карту, во вторник прямо домой привезут.

— Не это я спрашивал! — взорвался тот, но резко затормозил. Повернул мое лицо к себе и заглянул прямо в душу с глазами по пять копеек. — Стоп. Цветок за сто семьдесят тысяч?

Сжав губы трубочкой, чтобы не рассмеяться, я вспомнила про мировой кризис и сделалась снова серьезной:

— Да, любимый… Но ты не переживай. Это обычный кактус.

— Обычный кактус? — наивность Королева просто зашкаливала. В ту секунду казалось, словно он готов поверить в любую чушь из моих уст.

— Самый обычный, — закивала. — Просто он в Африке рос, поэтому цена за пересылку такая дорогая…

— Так это еще цена только за пересылку? — шоку мужчины не было предела, а у меня уже глаз начал дергаться от сдерживаемого смеха.

— Да-да! За сам кактус полмиллиона, — вскинув руками, я покачала головой и фыркнула. Мол, как можно таких очевидных вещей не понимать! — Кактус, поливаемый священными монахами Вай Пин Да не может стоить дешевле.

Королев задумчиво почесал затылок, покачал головой, поморгал, задумчиво глядя на снег за окном… Я ждала его криков и ругани, а вместо этого мужчина пожал плечами и равнодушно выдал:

— Ну, хочешь, покупай… Бред, конечно, но главное, чтобы тебе нравилось.

Я прямо ошалела, в этот раз по-настоящему. Пнула его в бок, сцепив зубы.

— За что домашнее насилие! — пожаловался он, демонстративно потирая ушибленное место. — Ты абьюзерка, Ольга!

— Вот оно что! — взмахнула руками я. — Я, значит, абьюзерка, а ты веришь во всякую чушь. То есть тебе всякую хрень впарить можно? Ну ты даешь, Прохор!

Закатив глаза, ректор хитро улыбнулся:

— Олечка… Любовь моя… Я твою ехидную улыбочку в отражении окна в самом начале еще заметил. Ждал, когда ты сдашься! А ты у нас, оказывается, буйная! — многозначительно поиграв бровями, он в конец меня добил: — Может, рано я тебя к себе жить зову, а? Как я буду на работу с синяками ходить? Никто же не поверит, что меня жена дома бьет!

Обращение «жена» разлилось по венам теплым покалыванием, оставаясь томлением между ног. Прикусив губу, я томно вздохнула, не в силах отвести взгляд от любимого мужчины.

— Почему не поверят-то? — недоумевала я, теперь уже скрывая улыбку по совершенно иной причине.

— Ты себя видела, девочка? — деловито покачав головой, Прохор поцокал языком, изучающе проведя ладоням по груди под тонким пушистым розовым свитерком и клетчатой юбке в складку, останавливаясь пальцами на уровне стыка кожи с гетрами. — Хрупкая малышка, божий одуванчик! — я только открыла рот, чтобы ругаться, а этот хитрец накрыл мои губы поцелуем, заставляя забыть все, что хотелось сказать.