Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Но помните – в последний раз! — угрожающе пошевелил он усами.

— Да-да, в последний! — быстро согласился Олег. — Однако же что мне делать с приглашением?

— Пся крев… — пробормотал Крупецкий себе под нос. — За него пан Медников взгреет меня отдельно. Я обязан доложить ему о случившемся, и он обязательно спросит, как же я не оказался на месте, чтобы срисовать вашего Ваську Еркина…

— Не взгреет, — ухмыльнулся Олег. — Версия такая: я скажу, что мы шли вместе, потом я перепугался казаков и бросился бежать со всех ног, так что вы за мной не угнались. А когда догнали, тот парень уже ушел. Годится версия?

— Матка боска… — схватившись за голову, простонал Крупецкий, откидываясь на спинку парковой скамьи. — Вы не знаете пана Медникова. Филер не догнал объекта наблюдения, да еще такого хлипкого, прошу прощения пана, как вы! Он сразу поймет, что вы обманываете!

— А кто сказал про обман? — удивился Олег. — Я напишу отчет так, что о вашем присутствии ничего не упомяну. Вы укажете, что в кутерьме потеряли меня из виду, не конкретизируя, в какой именно момент. Вряд ли кто-то станет докапываться до сути. Не беспокойтесь вы так, я все возьму на себя. Меня другое волнует – стоит ли идти на встречу? Один раз я уже ввязался в диспут, так что еле ноги унес.

— Не знаю, — вздохнул поручик. — Я же простой филер, меня не посвящают в детали расследований. Если ячейка уже известна и контролируется, то, наверное, не стоит. Если неизвестна, то вам не обязательно идти – наружное наблюдение и без вас срисует участников, а ваше присутствие может насторожить их. Куда полезнее сохранить контакт с Васькой Еркиным, чтобы он тайно работал с вами, поставляя информацию.

— А если мне самому интересно? — осведомился Олег.

— Не ко мне вопрос, — сухо откликнулся филер. — Я вам не указ. Все вопросы – к пану Зубатову.

24 сентября 1905 г. Москва, Большой Гнездниковский переулок

Зубатов задумчиво взглянул на Медникова.

— Что думаешь, Евстратий? — спросил он, подергивая себя за бородку. — Пускать его али нет?

— Поостеречься нужно, — задумчиво пробасил тот. — Опасно. Во второй раз могут и не промахнуться.

Олег мысленно усмехнулся тому, как синхронно работает мысль у филера и его начальника.

— С другой стороны, — Медников развел руками, — ячейка незнакомая. Полезно разузнать, каких взглядов они придерживаются. Может, бестолочь говорливая, на которую и силы тратить незачем – поговорить по душам да и убедить не соваться не в свое дело. Людей я туда, конечно, пошлю, да и парочку городовых посмышленее поблизости обеспечу… — Он сделал короткую паузу, дождавшись едва заметного кивка Зубатова. — …так что вам, господин Кислицын, большая опасность не угрожает. В крайнем случае вопите во все горло, мои люди услышат, вломятся в дом и арестуют всех, кто там присутствует.

— Другое дело… — Зубатов щелкнул массивным серебряным портсигаром и закурил папиросу, выпустив облако сизого дыма. — Другое дело, что цель вашего визита оказывается достаточно туманной. Ну, поговорите вы с ними, подружитесь, войдете в доверие. Выясните, что они, скажем, социалисты-революционеры. Через месяц окажется, что они планируют очередной экс или теракт. Возьмем мы их с поличным – а дальше? В печати сразу же поднимется вой: очередная провокация Охранного отделения! Коварный Зубатов через своего подчиненного организовал подставную организацию, заманил в нее невинных младенцев и выставил как свой успех…

Олег дернулся на своем стуле, но начальник Охранного отделения махнул рукой.

— Я так, фантазирую, — объяснил он. — Может, и не напишут или напишут иными словами. Или вообще проглядят ваше участие. Но варианты есть самые разные. Понимаете, Олег Захарович, моя политика заключается в том, что провокация как метод борьбы с революционерами совершенно недопустима, а жандармских офицеров, что прибегают к ней, следует сурово наказывать. И в значительной степени мне удается донести идею до начальства. Наша задача – бороться с настоящими преступниками, а вовсе не подталкивать к преступлениям сомневающихся. К счастью, после известных событий ко мне пока прислушиваются. Однако внедрение штатного сотрудника отделения в подпольную ячейку может быть воспринято именно в таком ключе: как провокация. Доказать возмущенной общественности, что не вы играли там первую скрипку, окажется крайне сложно, а времена нынче и без того беспокойные. Поэтому мы сознательно идем на то, что информацию получаем от лиц, формально с нами никак не связанных. Иногда от мелкой сошки, иногда – от крупной рыбы, но принцип один: наши информаторы не состоят и никогда не состояли у нас в штате и не получали официального жалования.

Он стряхнул выпустил облако дыма, просвеченное лучами заходящего солнца, и стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.

— Кроме того, — мягко закончил он, — о вашей работе в штате Охранного отделения, кажется, стало известно слишком многим посторонним людям. Это ставит под угрозу как вашу жизнь, так и жизнь подпольщиков, с которыми вы общаетесь. А секретные сотрудники – наше главное достояние, не говоря уже, что они доверяют нам свои жизни. Я настоятельно не рекомендую вам посещение данной встречи.

Олег упрямо тряхнул головой.

— И все же я хочу сходить, — медленно произнес он. — Не вижу особой проблемы – в крайнем случае арестуете их и вышлете…

— За что арестовать? — удивился Зубатов. — Олег Захарович, я, конечно, могу арестовать и выслать неблагонадежных граждан, но вам не кажется, что сначала нужны хоть какие-то доказательства вины?

— Я не о том. Арестуете и вышлете куда-нибудь в Самару, чтобы отвести от них подозрения, — пояснил Олег. — Потом вернутся, если захотят. Но мне почему-то кажется, что на встрече побывать стоит. Как-то так сложилось, что за все время моего пребывания здесь со мной ни разу не произошло ничего «случайно». Все встречи и события вели к чему-то большему. Помните, утром вы напомнили мне, что пришло время определяться? Так вот, для того, чтобы правильно определиться, мне потребуется вся информация, которую я могу получить. Так что один раз, последний, я рискну поступить не по уставу. Ладно?

— Ох, ну что мне с вами делать! — вздохнул Зубатов. — Последний раз, говорите? Слабо верится. Ладно, разрешаю. С Евстратием проработаете детали операции. Ваша задача – войти и уйти без лишнего шума и не возбуждая лишних подозрений. Не вздумайте ввязываться в дискуссии. Изобразите из себя наивного человека, запутанного происходящим и пытающегося разобраться. Не давайте никаких обещаний и вообще поверните дело так, чтобы никто не удивился вашему отказу от дальнейшего сотрудничества. Ну, испугались там царских сатрапов или не приняли идеологию… А если, не дай бог, увидите на встрече знакомые лица – того же Мазурина, например – разворачивайтесь на пороге и бегите. Немедленно бегите и не забивайте себе голову всякими вещами наподобие собственного достоинства. Все ясно?