Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

Как совершенно справедливо отмечает г-жа Вистинг, это ложь, однако по структуре своей — типичный плод воображения полярника, о чем говорят и секретность осуществления, и театральный эффект. Попутно газета поет хвалы верному Вистингу, опять-таки целиком и полностью в духе Амундсена. Хортенского мастера на все руки отныне будут изображать надежной опорой национального героя — достойным человеком, заменившим вероломного Хельмера Ханссена. Ради большого дела его жене придется волей-неволей мириться с ролью «маленького триумфа» полярника в мрачные годы поражений.

Глава 30

ЭНГЕЛЬБРЕКТ ГРАВНИНГ

В целом план экспедиции «Мод» остался прежним. Речь, по сути, и на этот раз шла о повторении дрейфа «Фрама». В Сиэтле снаряжались для четвертой попытки дрейфа через Северный Ледовитый океан.

Правда, в Христиании Леон Амундсен нанял военных летчиков — лейтенанта Оскара Омдала и сержанта Одда Дала. А Управление морской авиации предоставило в распоряжение экспедиции два самолета «Сопуиз-Кэмел», которые сейчас проходили в Хортене соответствующую подготовку. Вместе с телеграфной станцией они вносят новизну в экспедиционное оснащение. Но в самом плане эти элементы ничего не меняли. Самолетам предстояло действовать с ледяных полей вокруг полярного судна, в первую очередь для рекогносцировки. В общем же все это должно было повысить интерес публики к экспедиции.

Уже после того как Руал Амундсен 5 января 1922 года покинул Сиэтл и взял курс на Лондон, окончательно формируется новая идея, и, мысленно попрощавшись со своей шхуной, полярник совершает решительный прыжок из старого времени в новую эпоху.

Уезжая, он поручает «Мод» заботам Вистинга, а свои дела передает Хокону X. Хаммеру.

В Нью-Йорк полярник прибывает вместе с двумя эскимосскими девочками (их этническая метаморфоза уже состоялась) и немолодой женщиной, уроженкой Хортона. Для несведущего наблюдателя они выглядели обыкновенной супружеской парой, которая дважды пала жертвой причудливой мутации. Но тут несведущих не было. Экзотические спутницы полярника возбудили в падком до сенсаций городе небоскребов горячий интерес. Позднее, в письме дону Педро, он пишет: «Интерес к девочкам был очень велик. Северо-Западный проход, Северо-Восточный проход, Южный полюс ни в какое сравнение с этим не идут. Отель, где мы жили, весь день находился в осаде».

13 января г-жа Вистинг и девочки-эскимоски поднимаются на борт «Ставангер-фьорда». «Так трудно было расстаться с малышками», — пишет Амундсен Хаммеру. Надо сказать, полярник настолько вошел во вкус семейной жизни, что называет своего сиэтлского агента и заместителя «дядя Хокон», как девочки. Мало того, требует, чтобы судовой маклер и свои письма подписывал так же: «дядя Хокон».

Едва троица покинула мегаполис, Руал Амундсен поселяется в отеле «Ритц-Карлтон» — в «добром старом "Ритце"». Пора заняться делами. Первый визит — по поводу музыкального обеспечения. «Вчера съездил навестить старика Эдисона[113]. Он непременно вышлет для эксп. граммофон и 300 записей. Тогда у нас будет 3 аппарата, пока что достаточно». Прочие дела связаны с самолетами.

Вскоре Руал Амундсен сообщает Леону вот что: «В Нью-Йорке я случайно узнал про аэроплан, способный находиться в воздухе как минимум 26 часов. Для нас крайне важно заполучить его. Стоит он 15 тыс. долларов, но окупится сторицей. Уже на второй год мы сможем покинуть шхуну, совершить перелет над полюсом, над неведомыми краями, и приземлиться в населенных местах».

Разработка нового плана продвигается необычайно быстро. Нужно только, чтобы Леон довел дело до конца: «М-р Генри Вудхаус [президент Американской лиги воздухоплавания. — Т. Б.-Л.] находится в Нью-Йорке и знает все подробности дела. Будь добр, телеграфируй ему и закажи "ларсеновский аэроплан" того типа, на котором мы остановились, он должен быть готов к 15 апреля».

Руал Амундсен редко придавал такое значение маскировке, как во время этой поездки в Европу. Еще до ее начала он скрывается под новым именем, накладной бородой и роговыми очками. Чтобы обеспечить своему новому тождеству материальность, он посетил норвежские представительства в Вашингтоне и 19 января, за два дня до отъезда, с удовлетворением пишет «дяде Хокону»: «Превосходнейшим образом получил в Ваш. все документы. Энгельбрект Гравнинг путешествует как спецкурьер норвежского государства, и все двери перед ним открыты!»

30 января 1922 года Энгельбрект Гравнинг останавливается в лондонской гостинице «Странд-палас». Полярник инкогнито прибыл в столицу Британской империи примерно в то же время, когда пришла весть о кончине сэра Эрнеста Шеклтона. Сердце исследователя перестало биться на острове Южная Георгия, в самом начале его третьей антарктической экспедиции. Похоронили сэра Эрнеста в Грютвикене, возле частной церкви норвежского китобоя К. А. Ларсена.

Ни одной газете не удалось добыть у Амундсена комментариев по поводу прискорбной кончины коллеги, ведь в эти дни норвежец как бы не существовал. Покорителя Южного полюса не было нигде — ни в Америке, ни в Норвегии, ни в Лондоне. Однако в письме от 2 февраля 1922 года, адресованном «дяде Хокону», Энгельбрект Гравнинг дает выход своим чувствам: «Скорблю по Шеклтону. Каково-то сейчас Вистингу».

В британскую столицу привело полярника опять-таки именно сердце. Несколько раз он действительно посещает именитого специалиста, и тот составляет довольно пространный эпикриз с диаграммами, который, однако, не вызывает у пациента особого интереса. Ведь он сам давным-давно поставил себе диагноз. Сердцу вредят долгие темные зимы. Туманный зимний Лондон для него — город солнца и лета. Здесь есть эффективное лекарство — коротенькая поездка за город, по железной дороге.

Да, поместье Ли-Корт безусловно даст холостяцкому жилищу у Бунне-фьорда сто очков вперед. Большой кирпичный дом в три этажа стоит в конце длинной подъездной аллеи, укрытый прохладной тенью высоких деревьев. Постройка выдержана в английском. сельском стиле, с эркерами и высокими окнами в белых рамах; коричневато-красный фасад увит плющом. Позади дома уступами тянутся лужайки. Здесь Кисс сама себе хозяйка. Пока старый Беннетт занимается делами фирмы или посещает свой лондонский клуб, она может совершать долгие прогулки по лесу и земельным участкам, которые муж скупил по всей округе. Может приглашать в гости родню и друзей, устраивать приемы и блистать в роли хозяйки, которая очень ей к лицу. На лужайках угощают чаем с серебряных подносов. Каждое воскресенье «после церкви» подают шампанское. Прислуги вполне достаточно — трое в доме, трое на кухне, трое в саду. А еще шофер, который водил старый, проверенный «роллс-ройс» хозяина.