Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

Правда, он довольно быстро пришел в себя, и его пальцы, сжимавшие руку Линии, впились в нее с прежней силой.

— Ты забываешь, что я потерял отца и двух братьев — и все по милости твоего семейства, так что наша семья вашей ничего не должна.

Питер заставил Линни следовать за собой. Рыдания Беатрис доносились до них до тех пор, пока дубовые створки дверей большого зала со стуком не сошлись за их спинами.

В зале стояла тишина, нарушаемая только храпом устроившихся здесь на ночевку слуг. Огонь в огромном очаге уже умирал, и свет исходил только от одинокого факела, вставленного в держатель на стене. В зале почти не чувствовалось страшного напряжения, объявшего большинство обитателей замка.

Когда Питер повел ее к лестнице, которая вела на верхние этажи башни, его пальцы сделались еще более безжалостными. Прежде Линни почти не сопротивлялась, но теперь, когда перспектива оказаться в постели герцога Генри показалась ей неминуемой, она решила положить все свои силы на то, чтобы этого не допустить. Остановившись, она уцепилась за край каменной стены, всем своим видом давая понять, что не сделает больше ни шагу. Питер вскинул на нее глаза.

— Ты, конечно, порядочная сучка. Но быть сучкой глупой — позорно вдвойне, — сурово сказал он и потащил ее за собой вверх по ступеням чуть ли не волоком.

— Я не пойду с тобой. Ты не смеешь меня принуждать…

— Заткнись, — прошипел он, закрывая ей рот ладонью. — Ты что, хочешь разбудить весь замок?!

Но Линии уже закусила удила. Признаться, ей было наплевать — проснутся от ее воплей обитатели замка или нет. Она вступила с Питером в схватку, отдаваясь ей со всем пылом своей души. Можно было подумать, что де ла Мансе-младший вел ее на верную смерть, а умирать она не хотела. По ее мнению, постель герцога Генри вполне походила на плаху, поскольку, оказавшись в ней, она бы лишилась чего-то чрезвычайно важного — того, что составляло главный смысл ее нынешнего существования.

— Чертова дура! — прорычал Питер, когда она впилась в его руку зубами. Он с такой силой отшвырнул ее к стене, что она ударилась о камень головой и едва не лишилась чувств. — Чтоб тебя черти на том свете так искусали! — ругался он, потрясая в воздухе прокушенной до крови рукой. — А ведь я старался тебе, дуре, помочь! Мать до того поглупела, что отрядила меня на твою защиту…

— Эта роль больше пристала мне, — послышался мужской голос у него за спиной. Это был голос Экстона.

В присутствие на лестнице Экстона Линии, однако, верилось с трудом. Линни решила, что его голос — это слуховая галлюцинация, плод ее возбужденного недавними событиями воображения.

Тем не менее, ее схватила за локоть рука другого человека. Ош была больше и сильнее, чем рука Питера, который тот-час отпустил ее и отступил в сторону.

— Мать попросила меня ее разыскать…

— Не думаю, что ей следует вмешиваться в это дело, — коротко заметил Экстон. Не дав Линни времени сказать ни слова, лорд Мейденстона, подтолкнув ее в спину, заставил подниматься по лестнице впереди себя.

Линии была слишком смущена происшедшим, чтобы сопротивляться. К тому же выяснилось, что Питер собирался отвести ее к леди Милдред, а вовсе не к герцогу Генри. Хотя все это было не так-то просто осознать, еще сложнее было оценить смысл появления Экстона, тем более что он почему-то взял на себя роль ее защитника.

— И что же ты намереваешься с ней делать? — вполголоса спросил Питер, который, словно приклеенный, следовал за Экстоном по пятам.

— То, что посчитаю нужным, — бросил де ла Мансе-старший. Впрочем, Линни пришло в голову, что этот ответ скорее предназначался для ее ушей.

У входа в коридор на третьем этаже Линни сделала попытку вырваться, но это смехотворное сопротивление было моментально пресечено Экстоном. Он просто-напросто прижал ее к себе рукой так, что она ткнулась носом в шерстяную тунику у него на плече. Не имея возможности ни кричать, ни даже дышать, Линни сдалась на милость победителя и позволила протащить себя мимо господских покоев, где теперь находился герцог Генри, мимо нескольких спящих людей, составлявших свиту будущего короля Англии, и даже мимо знакомого ей клевавшего носом сэра Рейнолда.

Когда же Экстон втолкнул ее в небольшую комнату, которую он теперь занимал в связи с приездом в замок важных гостей, и запер на засов дверь, она поняла, что оказалась в западне.

Экстон еще некоторое время стоял лицом к двери, шумно дыша, после чего повернулся к ней и, не сказав ни слова начал раздеваться. Сняв поясной ремень с мечом, он аккуратно отложил оружие в сторону, после чего — с не меньшей сосредоточенностью стащил с себя сапоги, которые потом нашли себе приют под низеньким столиком. Всю остальную одежду он аккуратно положил на столешницу.

Движения его были намеренно медленными и размеренными. Можно было подумать, что он и не подозревает о присутствии в комнате молодой женщины. Даже когда Экстон начал разбирать постель, прежде чем скользнуть под одеяло, он даже мельком не взглянул на Линии. Линии понимала, что это элемент какой-то дьявольской игры, но не понимала, какая роль уготована для нее.

Охваченная смятением, она бросилась к двери, хотя и понимала, что убежать ей не удастся. Экстон тоже об этом знал, поскольку не сделал к двери и шага, хотя и повернул голову в ее сторону. Приморозив ее к месту пронизывающим ледяным взглядом, он словно нехотя проговорил:

— Выбирай, Линии, чью постель ты сегодня согреешь — мою или герцога Генри.

Эти слова, подобно обоюдоострому кинжалу, проникли в самое ее сердце и пронзили его — настолько они были безжалостными и циничными. Линии глубоко вздохнула. Вот, стало быть, какое наказание он ей придумают. Не то, чтобы ей было трудно сделать выбор между ним и герцогом Генри. Труднее другое — стерпеть насилие с его стороны, ведь он собирался взять ее, не испытывая к ней никаких чувств. Сейчас это было бы, пожалуй, еще ужаснее, нежели когда он проделывал это с ней в спальне своей матери.

Экстон смотрел на нее. Это был чужой, испытывающий и оценивающий взгляд, в котором не было ни капли тепла или жалости. Это был взгляд мужчины, не ждущего от нее ни объяснений, ни слов любви, мужчины, который желал одного — овладеть ее телом, дабы насытить свою похоть. От этого его взгляда Линни начала содрогаться всем телом.

— Раздевайся, — скомандовал он.

Должно быть, она отрицательно покачала головой или не проявила должной поспешности, поскольку ее хлестнул по ушам новый грозный окрик:

— Снимай одежду, иди сюда и садись на меня сверху.

— Но, Экстон, я не…

— Ты отлично справлялась с ролью шлюхи, когда я не знал, что ты ведешь со мной игру, справишься и сейчас, когда я поставлен в известность о том, кто ты такая. Так что раздевайся и иди сюда.