Исландия эпохи викингов - Джесси Байок

Нижняя часть стен и пол жилых покоев также прекрасно сохранились. Жилые покои использовались для разных целей. Само древнеисландское слово stofa родственно английскому stove «кухонная плита» (и словам stue / stuga континентальных скандинавских языков) и изначально, видимо, означало просто теплую комнату. В жилых покоях могли готовить и есть, а также сидеть и беседовать по вечерам. Очаг в жилых покоях Жерди представлял собой вырытую в земле неглубокую яму квадратной формы, выложенную камнями, и был много меньше «долгого костра» — очага в главных покоях. Скамьи в жилых покоях были всего 50 см шириной, гораздо уже скамей в главных покоях, и ясно, что на них не спали, а комната, скорее всего, служила парадной столовой. В дальнем ее конце располагалась приподнятая поперечная скамья (дисл. pallr). Эти поперечные скамьи многократно упоминаются в сагах и других письменных источниках — именно на них сидели и работали женщины. В полном соответствии с этим фактом в жилых покоях Жерди были найдены грузики для ткацкого станка, веретена и другие орудия труда ткачих.

В «Саге о Гуннлауге Змеином языке» мы находим краткое описание того, как проходила жизнь в типичных жилых покоях на исландском хуторе. На этом же примере видно, что повседневная реальность хуторской жизни таила в себе потенциал для конфликта. В самом начале саги ее главный герой, юноша по имени Гуннлауг, сбегает из дому и стучится в двери хутора Городище, где живет Торстейн сын Эгиля, внук Грима Лысого (о том, как последний прибыл в Исландию и взял себе землю в Городищенском фьорде, мы говорили в главе 2 настоящей книги). Торстейн принимает Гуннлауга у себя. У Торстейна есть дочь, юная девушка по имени Хельга; Гуннлауг завел обыкновение играть с ней в тавлеи (дисл. tafl, настольная игра вроде шахмат или шашек), и, долго ли, коротко ли, молодые люди полюбили друг друга. Вот как сказано в главе 4 саги:

Однажды, когда мужчины сидели в жилых покоях в Городище, Гуннлауг сказал Торстейну:

— Одному ты еще не научил меня: обручаться с девушкой.

Торстейн сказал:

— Ну, это нетрудно.

И он объяснил ему, как это делается. Тогда Гуннлауг сказал:

— Теперь смотри, правильно ли я понял. Я подам тебе руку и сделаю вид, что я обручаюсь с Хельгой, твоей дочерью.[553]

Но Гуннлаугу не удалось обвести Торстейна вокруг пальца — тот сразу догадался, чего добивается гость, и призвал всех в свидетели, объявив, что хотя он и позволяет Гуннлаугу совершить то, что тот просит, все это не настоящий обряд, а лишь игра. С этого времени, однако, Гуннлауг не оставляет попыток обручиться с Хельгой по-настоящему, и об этом — вся сага.

Нельзя наверняка судить, имела эта сцена место в реальности или нет, однако мы, вне всякого сомнения, имеем здесь дело с аутентичным свидетельством того, как могла протекать семейная жизнь в жилых покоях на типичном исландском хуторе вроде Жерди.

На Жерди из двух пристроек поменьше большая представляла собой кладовку для молочных продуктов и съестных припасов. Следы на грунте показывают, что там стояли три огромные деревянные кадки, каждая 1,44 м в диаметре. Все кадки были глубоко вкопаны в землю, с тем чтобы держать их содержимое в холоде. Как правило, в подобных кадках хранили так называемый скир — богатую белками кислую сыворотку, а уже в скире — мясо, которое в нем мариновалось.

Великолепно сохранились в Жерди и остатки отхожего места. Вдоль боковых стен пристройки шли две сточные канавы, выложенные камнями, а в дальнем от главного дома торце у самого основания стены были сделаны отверстия для удаления нечистот. Размеры отхожего места и длина канав указывают, что им могли одновременно пользоваться много людей — во всей Скандинавии в Средние века поход в уборную был коллективным мероприятием. В одной саге описывается типичная норвежская уборная, и, как сказано, «в ней вдоль каждой стены могли сидеть по одиннадцать человек».[554] Поскольку ничего из деревянных деталей отхожего места в Жерди не сохранилось, нельзя понять, сидели ли люди на деревянных скамьях, в которых были проделаны отверстия (как в означенной саге), или же опирались на продольный деревянный брус, установленный над канавой.[555]

Приложение 4

Из Виноградной страны в Рим — путешествия Гудрид дочери Торбьёрна

Гудрид дочь Торбьёрна, чьи годы жизни пришлись на рубеж тысячелетий, — одна из самых знаменитых исландцев-путешественников. Среди тех скандинавов, о чьих путешествиях у нас есть достоверная информация, Гудрид стоит особняком, поскольку ей удалось объехать практически весь известный тогдашним европейцам мир из конца в конец. Сведения о ней дошли до нас помимо прочего потому, что ее многочисленные потомки занимали видное положение в исландском обществе, а трое из них были в XII веке избраны епископами.[556] О путешествиях Гудрид рассказывается в «Саге о гренландцах» (дисл. Grœ́nlendinga saga) и в «Саге об Эйрике Рыжем» (дисл. Eiríks saga rauða).[557] Эти два текста не похожи друг на друга, но в том, что касается поездок Гудрид за море, они сходятся.

Плавания Гудрид по Северной Атлантике отражают маршруты, по которым плавали и другие средневековые скандинавы, а целью этих плаваний была как торговля, так и заселение новых земель. Согласно «Саге о гренландцах», Гудрид прибыла в Гренландию со своим мужем Ториром около 1000 года. Они могли пожениться и в Норвегии, однако вероятнее, что Торир, сам норвежец, сначала приплыл в Исландию и уже там познакомился с Гудрид и женился на ней. Взяв жену на борт, Торир затем отправился в Гренландию, и тут его удаче пришел конец — корабль разбился у берегов Восточного поселения, хотя людям удалось спастись. Следующей зимой Торир умирает от болезни.

На карте показаны предполагаемые маршруты путешествий Гудрид согласно двум сагам, «Саге о гренландцах» и «Саге об Эйрике Рыжем».

Гудрид недолго была вдовой и вышла замуж за Торстейна сына Эйрика Рыжего, предводителя поселенцев и первооткрывателя Гренландии. С новым мужем Гудрид отправляется в плавание вдоль берегов острова на север и селится на хуторе в Западном поселении, но вскоре Торстейн умирает там от болезни. Овдовев во второй раз, Гудрид возвращается в Восточное поселение, где зимует у брата своего первого мужа, Лейва Удачливого, на хуторе Крутой склон, а вскоре выходит замуж за Торфинна Толкового (дисл. Karlsefni, иногда его прозвище не переводится, а транслитериуется), исландца, который незадолго до этого приехал из Норвегии. На следующий год (ок. 1010 г.) молодожены отправляются на корабле Торфинна в Виноградную страну, намереваясь основать там постоянное поселение. С ними идут еще два корабля, и флотилия успешно достигает Северной Америки и продвигается на юг вдоль побережья. Достигнув Виноградной страны, они селятся в «землянках» (дисл. búðir), построенных Лейвом Удачливым сыном Эйрика Рыжего в его предыдущую поездку в эти места. Гудрид рожает сына по имени Снорри — первого европейца, появившегося на свет в Северной Америке. Через несколько лет колонистам становится ясно, что предприятие их обречено на неудачу, и Гудрид с Торфинном уплывают обратно в Гренландию, зимуют в Восточном поселении, а следующей весной отправляются на восток, в Норвегию. Там они продают добытое в Виноградной стране добро и проводят зиму, а следующей весной плывут в Исландию — надо полагать, нагрузив корабли ценными норвежскими товарами. Согласно «Саге о гренландцах», Торфинн и Гудрид высаживаются на берег во фьорде Плоского мыса[558], откуда Торфинн родом. Они покупают хутор под названием Веселый хутор (дисл. Glaumbær) и живут долго и счастливо, а затем Торфинн умирает.

Здесь кончается «Сага об Эйрике Рыжем», рассказ же «Саги о гренландцах» продолжается. Согласно ей, Гудрид, в очередной раз овдовев, берет управление Веселым хутором в свои руки, а помогает ей ее сын Снорри, рожденный в Виноградной стране. Когда Снорри женится, Гудрид, уже пожилая женщина, отправляется в паломничество в Рим. Путешествие ее было долгим и трудным, но она выжила и вернулась обратно в Исландию. Там она делается первой из скандинавских монахинь-отшельниц и в одиночестве проживает остаток жизни. Она умирает около 1050 года, пережив трех мужей и повидав целый мир, от Виноградной страны до Средиземного моря.

Гудрид — не единственная исландка, добиравшаяся до южных морей. В средневековой книге постояльцев швейцарского монастыря в Райхенау содержится запись, свидетельствующая об этом. Монахи вели реестр пилигримов, направлявшихся через Альпы в Италию, и на одной из страниц его, относящейся к XI веку, имеется заголовок Hislant terra (то есть Исландия). Там записаны имена двенадцати исландцев, восьми мужчин и четырех женщин — Вигдис, Вильборг, Кольтера и Турид[559], — которые, надо полагать, останавливались в монастыре по пути в Рим.