Время перемен (сборник) - Роберт Силверберг

Понижение в должности лишит его даже отдельной каморки, и ему придется вернуться к совместной жизни с кем-то еще, как жил он с никогда не жаловавшимся Брюсом Мароком. Это было не так уж плохо, когда Квеллен имел разряд ниже двенадцатого и жил в общежитии для холостяков. Тогда он не возражал особенно против присутствия других людей, ведь он был молод. Но когда он получил восьмой разряд и поселился в комнате всего с одним соседом, это был самый мучительный период в его жизни, воспоминание о котором вызывало в нем приступ ярости.

По-своему Марок, несомненно, был неплохим товарищем. Но он действовал на нервы, доводя Квеллена до бешенства своей неряшливостью, бесконечными разговорами по видифону и своим постоянным присутствием. Квеллен мечтал о том дне, когда добьется седьмого разряда и сможет жить один. Тогда он сможет укрыться от ненавистной ему толпы.

Узнал ли Колл всю правду? Это скоро станет известно!

Потеряв покой, Квеллен прошел по гулкому коридору в то крыло здания, где находились мониторы. Он мог с таким же успехом узнать, что им стало известно о Норме Помрате, подумал он. Квеллен приложил ладонь к дверной идентификационной плате, и коричневая металлическая дверь скользнула в нишу в стене. Квеллен вошел внутрь. Помещение наполняло жужжание аппаратуры. Техники приветствовали его. В воздухе стоял запах какого-то дезинфицирующего вещества, будто это была больница.

— Где мониторы записывающих систем Помрата? — спросил он.

— Здесь!

— Кто дежурит у них?

— Они в автоматическом режиме, сэр. Вот. — Техник извлек сервокресло.

Квеллен сел и стал перебирать кассеты с записями всего, что делал Помрат.

— Может быть, вы хотите сначала понаблюдать в масштабе реального времени или посмотреть, что мы записали начиная со вчерашнего вечера?

— Я попробую и то, и другое, — сказал Квеллен.

— Вот переключатель прямой передачи, сэр.

— Я знаю. Мне приходилось уже работать с такой аппаратурой.

Техник покраснел и отошел в сторону. Квеллен включился в цепь прямой передачи в масштабе реального времени, но тут же выключил просмотр: его зять справлял естественные надобности. Квеллен закусил губу. Быстрым, небрежным жестом он зарядил запасные кассеты и стал просматривать все, чем занимался Норм Помрат с той самой минуты, когда Брогг прицепил ему «ухо».

Квеллен не мог, разумеется, позволить себе прослушивать в масшабе реального времени все, что делал Помрат. Приходилось производить выборочное прослушивание. Прокручивая ленту, он обнаружил, что записано удивительно мало разговоров. Прошлым вечером Помрат был во Дворце Грез, затем отправился домой, и устроил перебранку с Хелейн. Квеллен прислушался.

Помрат: «Ну и черт с ним. Мне нужно расслабиться».

Хелейн: «Но мы ждали, что ты с нами поужинаешь. А ты снова так напичкался этими галлюциногенами, что совсем потерял аппетит!» Помрат: «И что с того? Я здесь. Ставь ужин. Ты запрограммируешь, я съем!» И дальше все в том же духе, неутихающие домашние дрязги, чертовски скучные. Квеллен пропустил пятнадцать минут и обнаружил, что перебранка продолжается, теперь уже под аккомпанемент всхлипываний его племянника и колких реплик маленькой Марины. Квеллену стало досадно, что ссоры в семье Помратов стали повседневными. Он пропустил еще некоторую часть ленты.

Теперь «ухо» передавало совсем иные звуки. Прерывистое дыхание.

Хелейн: «Положи сюда руку снова».

Помрат: «Да, дорогая».

Хелейн: «Вот сюда. О! О, Норм!»

Помрат: «Ты уже готова?» Хелейн: «Еще немного. Дай мне время! Это так замечательно!» Квеллен стыдливо уставился в пол. Подслушивание любовной сцены вызвало в нем такое ощущение, будто сам он был на месте Нормана, получая тайное наслаждение.

«Нужно стереть эту часть, — подумал Квеллен. — Мне не надо было подслушивать это. Как мерзко любопытными мы становимся порой!» Квеллен снова включил быстрое воспроизведение. Теперь лента воспроизводила только посапывание. Затем появились обычные для утра звуки: детская возня, Помрат под молекулярным душем, Хелейн, зевая, спрашивает, что запрограммировать на завтрак.

Помрат: «Я сегодня намерен уйти рано».

Хелейн: «Ты считаешь, что это хорошая возможность получить работу?» Помрат: «Какая возможность?» Хелейн: «Ты знаешь, о чем я! Та мини-карточка. Человек, к которому нужно зайти, если ты без работы».

Помрат: «О! К нему…» Квеллен замер. Телеметрические приборы показали необычную взволнованность Помрата, резкое ускорение пульса, даже повышение температуры. Он, видимо, покраснел. Тем не менее он оборвал себя на полуслове, не сказав ничего о Ланое. Квеллен сделал еще один пропуск.

Счетчик времени показывал, что он приближается теперь к реальному времени, и Квеллен еще раз включил запись.

Помрат: «Ты можешь отвести меня к Ланою, правда?» Монитор был запрограммирован так, чтобы дать предупреждающий сигнал, как только будет упомянута фамилия «Ланой». Прошли какие-то доли секунд, пока компьютер анализировал речь Помрата, затем включился сигнал. На пульте управления системы мониторов зажглась красная сигнальная лампочка.

Зазвенел звонок.

К аппаратуре стали сбегаться техники.

Зуммер не унимался.

— Здесь все в порядке, — успокоил их Квеллен. — Я продолжаю прослушивание. Только отключите эту чертову сигнализацию!

Квеллен подался вперед, у него вспотели ладони, когда он услышал, как его зять окончательно предал свою семью.

Помрат проехал в это утро весьма значительное расстояние, не зная, разумеется, что за всеми его действиями наблюдают в аппаратном зале Уголовного Департамента и что записываются все его слова и даже пульс.

За последние несколько дней он задал очень много вопросов, главным образом до того, как в его тело было имплантировано «ухо». Мини-карточки, рекламирующие услуги Ланоя, были широко распространены. Гораздо труднее было раздобыть информацию, где можно его разыскать. Но Помрат был упорным.

Теперь он решил бежать.

Он взял все, что только смог. Разумеется, он очень плохо поступает по отношению к Хелейн и детям. Ему будет недоставать их. Но он был сыт по горло и чувствовал, что находится на грани психологического срыва. Слова теряли для него всякий смысл. Он тупо глядел на информационный видеоэкран и не мог уловить смысл тех новостей, графические символы которых он видел.

Буквы и слова стали для него извивающимися микробами.

"Клуфман. Безработица. Уровень налогов. Дантон. Манклуф. Работицабез.