Кинжал и яд - Жюльетта Бенцони

Возможно, Людовик XIV пытался защитить лишь узаконенных им детей от мадам де Монтеспан, но возмездия избежала и она сама — женщина, которую он некогда сделал истинной королевой Франции. Однако между ними отныне все было кончено. Рабочий кабинет короля сохранил свой секрет: у бывших любовников состоялся долгий разговор, но никто и никогда не узнал о том, что было сказано в этих стенах. Известно лишь, что надменная маркиза вышла из кабинета с красными глазами, и по лицу ее было видно, что на нее обрушился смертельный удар.

Внезапный отъезд вызвал бы много толков, поэтому она на некоторое время задержалась при дворе — словно бы для того, чтобы увидеть полный и безоговорочный триумф самой опасной своей соперницы. На ее глазах мадам де Ментенон стала тайной супругой короля и повелительницей двора, обратившегося под ее влиянием к набожности и строгости нравов. Бывшей гувернантке удалось отвратить от маркизы де Монтеспан даже ее собственных детей. Удалось до такой степени, что именно молодой герцог Мэнский собственной персоной явился к матери с приказом покинуть Версаль… ибо ее апартаменты понадобились другим.

Любовь короля сменилась отвращением, но тем не менее он сделал все, чтобы спасти репутацию женщины, подарившей ему семерых детей…

Между тем безупречно честный Ла Рейни не желал складывать оружия. Из любви к правосудию он через несколько месяцев попросил возобновить заседания Огненной Палаты. Король уступил, но условия остались прежними: ни под каким видом не разглашать признания мадам Филастр и не вскрывать сундук с бумагами, хранившийся в Шатле. Обескураженный Ла Рейни понял, что расследование придется закрыть. В июле 1682 года он предложил королю упразднить Огненную Палату. Это было сделано 21 числа того же месяца.

Преступники, вынудившие монарха пренебречь правосудием, были под усиленной охраной отправлены в различные крепости, где оставались до самой смерти. Это были секретные узники: чтобы пресечь любую попытку к бегству, заключенным надели железные ошейники и приковали цепью к кольцу на стене.

Одиннадцать лет спустя, 27 мая 1707 года, в городке Бурбон-л'Аршамбо тихо угасла маркиза де Монтеспан, которая провела последние годы жизни в молитвах и заботах о бедных. Позади остались все тревоги, придворные интриги, ужасные или пленительные воспоминания. Она уже не проводила ночи без сна, когда, страшась появления чудовищных призраков, приказывала зажечь все свечи и с нетерпением ждала рассвета. Смерть бывшей фаворитки была достойной — она раздарила все свое состояние и сумела мужественно покинуть этот мир.

Людовик XIV, не позволивший маркизе приехать даже на свадьбу дочерей, встретил известие о ее смерти с полным равнодушием. Но два года спустя, 13 июля 1709 года, он велел доставить из Шатле пресловутый запечатанный сундук. В присутствии канцлера Поншар-трена король сжег в камине секретные документы. Ему казалось, что он навсегда уничтожил следы дела, о котором не мог вспоминать без стыда. Ла Рейни, главный свидетель, знавший все детали, скончался за месяц до этого. Теперь все было покрыто мраком забвения. Ничего не осталось…

Ничего — кроме мемуаров начальника полиции, в которых изумленным историкам открылась правда об ужасном Деле Отравителей.

ЖЕНЩИНА В КРАСНОЙ ШАЛИ (ШАРЛОТТА ДЕВОБАДОН)

(1809 год)

Мужчина и женщина сидели друг против друга за столом, освещенном единственным канделябром, и на их лицах плясали блики от горевших свечей. Оба молчали, словно не смея нарушить внезапно наступившую тишину. Первым решился заговорить мужчина.

— Такая женщина, как ты, Шарлотта, не должна жить в нищете, пагубной для тела и души. Что станется с твоей красотой? Я не понимаю, почему ты колеблешься, когда так просто избежать этой ужасной судьбы.

— Ты отдаешь себе отчет в том, чего требуешь? — спросила женщина. — Ты требуешь, чтобы я отдала друга в лапы полиции Фуше, ты предлагаешь мне золото в обмен на его жизнь!

Пьер д'Оландон пожал плечами.

— Какие громкие слова! Речь вовсе не идет о его жизни. Наполеон уже пресытился кровью. Но император хочет обезвредить своих врагов, а д'Аше его враг… и один из самых опасных. Этот мятежник неисправим, поэтому Фуше стремится засадить его в надежный каземат, где он не сможет никому повредить. И за его поимку Фуше предлагает хорошую плату: шестьдесят тысяч ливров!

Ресницы Шарлотты затрепетали, а в горле внезапно пересохло. Шестьдесят тысяч ливров! Как ей нужны эти деньги… Ведь она дошла до последней крайности! В сущности, жестокие времена террора давно миновали: на дворе стоит август 1809 года, Наполеон крепко держит власть в руках. К чему продолжать эту подпольную войну, которая разоряет Вандею, Бретань и Нормандию? Самым разумным было бы покориться… Быть может, выдача одного из вождей мятежа даже послужит делу общественного спасения!

Впрочем, Шарлотта де Вобадон считала себя честной женщиной и понимала, что поддается искушению, пытаясь оправдать зло. Поэтому она машинально пробормотала:

— Если это такое благородное дело, почему ты сам за него не возьмешься?

На лисьей физиономии д'Оландона появилась лукавая улыбка, а в глазах под густыми черным бровями зажегся опасный огонек.

— Не сомневайся, я бы свой шанс не упустил, если бы это было в моей власти. Но только это не в моей власти. Мне не доверяют. Люди шепчутся, что я предатель, агент Фуше…

— А разве это не так?

— Полная ерунда! Чтобы я стал агентом монаха-расстриги? Просто я… ну, скажем, оказываю ему некоторые услуги. Кроме того, он мой должник! Признайся, что разница существенная. Как бы там ни было, в отношении этих шестидесяти тысяч ливров Фуше категоричен: ему нужен либо шевалье де Брюслар, либо д'Аше!

— Только не Брюслар!

Молодая женщина выкрикнула это прежде, чем успела подумать, и улыбка д'Оландона мгновенно сменилась желчной усмешкой.

— Какая прекрасная решимость! Ты ни за что на свете не выдашь Брюслара, потому что все еще любишь его, правда, Шарлотта? А ведь он обманывает тебя со всей Нормандией: с Розой Банвиль, которая живет рядом, с мадемуазель Дотвиль в Валоне, с мадам де Талевод в Байе. В каждом городе у него есть любовница, и это не считая интрижек в самом Париже!

— Ну и что? Разве я не обманываю его с тобой? — высокомерно бросила Шарлотта.

— Добавь к этому, что ты обманываешь нас обоих с маленьким Форминьи, — и картина будет полной. Согласен, у тебя нет права упрекать его. Будь по-твоему, сойдемся на д'Аше! Ты знаешь, где он?

Молодая женщина, заколебавшись, опустила глаза, но затем глухо произнесла: