Погоня за химерой (СИ) - Гедеон

— Не ожидали, полковник, сэр? — улыбка лейтенанта была похожа на оскал. — Сюрприз!

Гарольд икнул, чувствуя, как его начинает трясти от страха. Всё пропало! Сопляк выжил, значит… ему известно всё! Иначе бы мордоворотов из спецназа тут не было! Ситх подери, что же делать…

Перед глазами Ибрама отчетливо замаячил призрак расстрельной команды, у которого были все шансы стать явью, причём в самое ближайшее время. Это в мирное время полковник мог отделаться тюремным заключением, или, подмазав нужных людей, и вовсе получить условный срок, а теперь… Теперь судебную волокиту сменил военный трибунал, разговор у которого короткий: виноват — изволь встать к стенке. Гарольд стиснул зубы, чтобы сдержать всхлипы, настолько отчётливо ему послышались команды руководящего казнью офицера.

— Поднимите его, — слова Нэйва с трудом доходили до полковника, словно лейтенант говорил сквозь толстый слой ваты.

Сильные руки вздёрнули Гарольда, поставив его лицом к лицу с тем, кого он так опрометчиво записал в покойники. Ибрам собрал в кулак остатки воли и взглянул в глаза Нэйву, стараясь казаться как можно бесстрашнее. И вот тут полковника проняло по-настоящему: он увидел, насколько переменился взгляд молодого лейтенанта. Ещё недавно по-мальчишески открытый и восторженный, теперь Нэйв смотрел на него будто сквозь прицел готового выстрелить бластера. Во взгляде читалась совершенно несвойственная для лейтенанта жёсткость, граничащая с безжалостностью. Чего в этом взгляде не было — так это сомнений. Молодой щенок, меньше недели назад в гневе хлопавший дверями спидера, заматерел и превратился в смертельно опасного хищника. И это было страшно… Ибрам уже видел подобное — так смотрели те, кто попал при жизни в ад и смог вернуться оттуда живым.

— Усадите эту… погань, — скомандовал Грэм.

Вот теперь его голос слышался полковнику вполне отчётливо, и полностью подходил взгляду: словно предохранитель бластера лязгнул — так же сухо, бесстрастно и непреклонно.

Спецназовцы швырнули уже бывшего хозяина кабинета на стул для посетителей, а лейтенант Нэйв уселся на край стола и, покачивая ногой, сказал:

— Знаете, полковник, мне очень хочется увидеть Ваш труп, — от интонаций, с какими это было произнесено, Ибрама ощутимо передёрнуло. Точно так же говорит человек, мечтающий о какой-либо вещи и наконец получивший возможность её приобрести — абсолютно искренне и без тени сомнения в возможности реализовать свою мечту.

— Но ещё больше, — продолжал лейтенант, — я хочу увидеть труп твари, которой Вы подмахиваете.

— Я бы попросил выбирать выражения, лейтенант, — отведя глаза, процедил Гарольд. — Я всё же…

— Трибунал о снисхождении попросишь, — безжалостно заткнул его Нэйв. — Вы, полковник… Простите, уже «подозреваемый», — поправился лейтенант. — Итак, подозреваемый, Вы — шлюха. Правда, обычные шлюхи честнее Вас, полковник — они не прикрываются мундиром. А теперь заткнитесь, и внимательно слушайте, что я Вам скажу, потому что дважды давать шанс на жизнь мрази вроде Вас я не намерен.

При этих словах Ибрам благоразумно заткнулся, подобрался и внимательно уставился на собеседника, своим внутренним чутьём, столько раз выручавшим на жизненном пути, уловив, что именно от дальнейших действий будет зависеть его жизнь. А жить Гарольду хотелось неимоверно.

— Полковник Вооружённых Сил Конфедерации Независимых Систем Гарольд Ибрам, — отчеканил лейтенант. — Вы обвиняетесь в организации покушения на жизнь и убийстве сотрудника контрразведки… — слово «убийство» Грэм выделил особо, — … покушении на жизнь и имущество граждан Конфедерации, получении взятки, превышении должностных полномочий, использовании служебного положения в корыстных целях, сговоре с врагом и шпионаже. Подозреваемый, полномочиями, предоставленными мне законом Конфедерации Независимых Систем, я предоставляю Вам шанс на помилование путём активного сотрудничества с следствием, — стандартная, казённая фраза, произнесённая всё тем же ровным голосом, почему-то перепугала Ибрама ещё сильнее, хотя, казалось, больше уже и некуда.

— В случае Вашего отказа сотрудничать, — между тем продолжал излагать Нэйв, — согласно законам военного времени к Вам будут применены методы физического и морального воздействия. Вам ясно? — Грэм вдруг подался вперед, воткнул взгляд своих жутких глаз в Ибрама и прошептал:

— Умоляю, откажись. Доставь мне удовольствие послушать, как ты визжишь.

— Я согласен сотрудничать! — быстро проговорил, — вернее почти закричал, — Ибрам, не в силах отвести взгляд, будто загипнотизированная крайт-драконом вомпа-песчанка.

— Это великолепно, — Нэйв выпрямился, но в глазах его мелькнула досада.

Эта невысказанная досада словно сорвала створы плотины — Ибрам заговорил, захлёбываясь и кашляя, сбиваясь и проглатывая окончания слов, лишь бы успеть наговорить достаточно для того, чтобы этот страшный лейтенант счёл нужным черкнуть в протоколе пару строк, гарантирующих жизнь. Плевать, что остаток её придётся провести за решёткой в одиночной камере на какой-нибудь Силой забытой планете — лишь бы жить, жить…

Месяц спустя по всем новостным каналам Конфедерации транслировались репортажи о совместной операции силовых структур КНС, направленной против взяточников и шпионов среди членов Совета Сепаратистов. В числе арестованных был и Чезаро Пьют — помощник представителя Банковского клана. Среди прочих обвинений ему были предъявлены педофилия и растление малолетних. Чезаро Пьют и восемь других фигурантов были приговорены к высшей мере наказания — смертной казни. И лишь очень немногие знали, что успех этой операции гарантировался вдумчивой и кропотливой разработкой деловых связей педофила Пьюта, с потрохами сданного своим подельником, бывшим полковником ВС КНС Гарольдом Ибрамом. В итоге вместо одного извращенца, втихомолку крадущего запчасти у Флота, контрразведчикам удалось раскрыть целую сеть высокопоставленных воров и мздоимцев. Ущерб, нанесённый их незаконной деятельностью, был таков, что дело взял под личный контроль сам граф Дуку, взбешённый подобным предательством идей сепаратистов.

Лейтенант Грэм Нэйв за успешно проведённую операцию был досрочно произведён в чин капитана, перепрыгнув через звание первого лейтенанта. Такой стремительный скачок весьма удивил молодого контрразведчика, пока его не вызвали в кабинет к начальнику Управления. Там в приватной беседе, состоявшейся между капитаном Нэйвом, его шефом и неким важным господином в цивильном, Грэму доходчиво объяснили, что инициатива хороша в меру и умение вовремя остановиться является одним из наиважнейших факторов карьерного роста. В ответ на непонимающий взгляд свежепроизведённого капитана, его шеф подвинул в сторону Нэйва небольшую стопку флимси-листов, в которых тот узнал поданный им запрос на разработку космической станции развлечений «Иллюзия». Поверх подробно расписанного плана проведения оперативных мероприятий, перечня необходимого для операции материального обеспечения, а также списка кандидатур для этой работы лежала гербовая бумага с отказом в возбуждении дела.

— Но… Почему, сэр? — потухший было взгляд молодого контрразведчика вновь разгорелся упрямством. Он успел достаточно узнать об этом ситховом месте, чтобы желание закрыть его и надолго упрятать всех причастных к мерзким преступлениям, превратилось в навязчивую идею.

— Потому, капитан, — усталым голосом человека, не раз проходившего через что-то подобное, ответил господин в штатском, — что станция эта расположена в пространстве хаттов и не нарушает ни одного местного закона. Работорговля — древнее и традиционное явление, а право распоряжаться своей собственностью любым способом — основа и нашего с вами политического строя, капитан Нэйв. Вы же не хотите, чтобы завтра у вас на пороге появились люди в форме и арестовали за то, что вы выбросили старое кресло, или разбили тарелку?

— Я бы не стал сравнивать битую посуду и жизни разумных существ, — возразил возмущённый таким перегибом Грэм.

— Я тоже не стал бы, — неожиданно согласился с его позицией неизвестный, так и не соизволивший представиться, — но с точки зрения закона пространства хаттов они равнозначны. И то, как владельцы станции «Иллюзия» распоряжаются своим имуществом — их дело.

Эта новость заставили Нэйва скрипнуть зубами от злости и бессилия. Его шеф смотрел сочувственно, но в разговор не вмешивался.

— Но… — наконец нашёлся Грэм, — законы большей части территорий КНС не допускают ни убийств, ни причинения вреда здоровью, ни растления малолетних! Мы не можем привлечь к ответственности владельцев станции, но большая часть их клиентуры в нашей юрисдикции!

Этот свежий аргумент не произвёл никакого впечатления на господина в цивильном. Он вновь согласно кивнул, в очередной раз демонстрируя, что сам целиком и полностью на стороне Грэма, но сказал совершенно другое.