Дикие питомцы - Амбер Медланд

Тогда я начала собирать не глянцевые истории. И послала Нэнси открытку с подписью: Zjesc z kims beczkę soli – польская пословица о дружбе, переводится как «вместе съесть пуд соли». (Иногда я боюсь, что даже ты перестанешь меня выносить).

«Сахарница» – это небольшая книга о капитализме и сексе. Смещая фокус с объективации – фактически, коммодификации, а, в случае автора, еще и экзотизации – женщин, она задает любопытные вопросы. Например, является ли для женщин профессия Сластены легитимным способом превращения своего эротического капитала в материальный? Можно ли в эпоху #MeToo извлечь выгоду из своей рыночной стоимости? Или «сахарная» индустрия просто заманивает девушек ложными обещаниями свободы воли и профессионализма?

Интервью с бывшими Сахарками и Сластенами соседствуют на страницах книги с рассуждениями современных воротил «сахарного бизнеса». Частично автобиографическая, частично написанная в жанре журналистского расследования книга проливает свет на то, насколько в нашей культуре распространены «сахарные отношения». В конце концов, кем, как не Сластеной была Холли Голайтли?

Я вспомнила, что отправляла агенту письмо, только когда та на него ответила, предложила встретиться где-нибудь и вместе пообедать. Ее письмо я без комментариев переслала Нэнси. Та не ответила. Зато через несколько дней я получила от нее открытку – в ответ на ту, свою. Не перестану. Потому что люблю тебя.

В последние выходные августа я вернула всю заказанную одежду – в «огурцах», в стразах, в леопардовых принтах, туфли, которые были малы мне на три размера, и босоножки с перьями. Все чеки так и лежали в пакетах. Я их даже не открывала. Рэй позвонил мне по поводу оплаты счетов от доктора Агарваля. Тот предложил нам встретиться втроем и все обсудить. Но я ответила, что в этом нет необходимости. Рэю вроде было все равно. Я сообщила ему, что уезжаю домой, пока у меня не кончилась виза. Он с минуту молчал, а потом ответил – ну, если считаешь, что так будет лучше… Про агента я рассказывать не стала. Мы с ним сходили выпить кофе. Он рассказал, что потерял работу. Его бывшие коллеги все время присылают ему бонсаи на удачу – то водную пахиру, то денежное дерево. Предполагается, что они должны принести в дом процветание, ухмыляясь, добавил он, только вот штук пять из них у меня уже сдохли. В кармане у меня лежал конверт, а в нем три тысячи долларов, заработанных на встречах с мужчинами. Я хотела отдать их Рэю, чтобы не чувствовать себя обязанной. Все придерживала конверт рукой, пока мы болтали, а потом объявила, что мне пора работать. Стоило мне оторваться от книги больше, чем на пару часов, как я уже не могла найти себе места. Когда мы выходили из кофейни, Рэй глянул на меня с любопытством и заметил – теперь ты больше похожа на себя. А я ответила – да, так и есть. И в тот же вечер купила билет домой.

27.10.19

Ндулу устроил вечеринку по случаю двадцатипятилетия. Стоит глубокая ночь. Костер горит уже несколько часов, время от времени пламя неожиданно ярко вспыхивает. Лукас и Ндулу стоят чуть поодаль и готовятся через него прыгнуть. Недавно они посмотрели на Ютубе видео с Персидского фестиваля. Они разбегаются, но в последний момент Ндулу отпрыгивает в сторону, а Лукас падает в тлеющие угли.

Ребята, не смешно, кричит Макс, наблюдая за происходящим из гамака.

Ндулу принимается носиться кругами. То исчезает за деревьями, хохоча из темноты, то снова появляется. Все оборачиваются ему вслед.

Группа недавно вернулась с гастролей. Родители Макса куда-то уехали, и сейчас он живет в доме один. Временами все перемещаются внутрь – прихватить еще выпивки, поставить ноутбук Ндулу на рис, взять аварийный генератор. Макс собирает стаканчики в пакет с мусором и снова возвращается к барабанам. Айрис с удивлением наблюдает за тем, как грациозно движутся во время игры его руки, будто палочки – их естественное продолжение. Лукас так и стоит, высматривая Ндулу среди деревьев, когда вдруг слышит звук его гитары и понимает, что все играют без него. Потом они начинают сначала – возятся, отрывисто переговариваются. Все это по большей части эхо других вечеров и других вечеринок.

Нэнси и Айрис сидят в сторонке вместе с девушкой Нэнси Элис. Недавно они танцевали и теперь пытаются отдышаться. Айрис почти никого из собравшихся не узнает. Отчетливо видны лишь те, на кого падает отсвет костра, остальные же кажутся серебристыми силуэтами с лисьими мордочками. Время от времени кто-нибудь, прищурившись, начинает вглядываться в них. Нэнси указывает Элис на висящий у Макса на шее барабан, и та кивает.

Надо же, добавляет Нэнси, был таким хлюпиком, а теперь только погляди.

Элис художница, от нее всегда пахнет скипидаром. Еще у нее белокурые волосы до талии. Она внимательно слушает Нэнси, не обращая внимания ни на разодетых в блестящие одеяния гостей, ни на курсирующие туда-сюда блюдечки с наркотой.

Пойду пожарю маршмеллоу, наконец объявляет она и встает. Пока она идет к костру, Нэнси не сводит с нее глаз. Элис достает из кармана пакет зефирок, и Нэнси хватается за голову.

Я встречаюсь с ней только потому, что у нее классная фигура, говорит она.

В темноту выстреливает сноп розовых искр с металлическим отливом, и все разом охают. Потом принимаются хихикать друг над другом, но тут в небо взмывает вихрь голубых звезд, и раздается дружное «ааах!». Айрис проверяет телефон. Тесс сейчас в Греции с мужчиной по имени Дункан, обсуждать которого она не желает. Он сделал в Вотсапе чат и добавил туда Айрис. Шлет снимки Тесс, позирующей на фоне разнообразных выжженных солнцем стен. А Тесс присылает фото страницы книги Энн Карсон, лежащей на столе среди тарелок с завтраком. Стоя на коленях возле прозрачного моря, я вылеплю себе новое сердце из песка и соли.

Элис возвращается одна и плюхается рядом с Айрис. Пламя начинает лизать ветки серебристой березы. Прибегает Макс с ведром воды, и Элис морщится.

Айрис смеется. Ты даже не представляешь, сколько раз мы тут едва не устраивали пожар.

Эзра весь вечер проторчал у костра, подкидывая в него веточки. А теперь пытается завести разговор с Нэнси, пока та насаживает на палочку маршмеллоу. Он показывает ей что-то в темноте. Нэнси роняет свою зефирину в огонь и громко ругается. А потом принимается яростно распинывать угли. Айрис не понимает, кому адресованы ее проклятия – Эзре, погибшему зефиру или огню, который его украл. Потом она берет тарелку с уцелевшими маршмеллоу и топает