Следы в сердце и в памяти - Рефат Аппазов

Из всех своих посещений таких высокопоставленных товарищей на меня неизгладимое впечатление произвело первое посещение Главкома военно-морских сил адмирала флота С. Г. Горшкова. Когда я приехал в сопровождении фельдъегеря, имея при себе запечатанный пакет с грифом "совершенно секретно", и обратился в бюро пропусков, мне сказали, что пропуск не нужен и к адмиралу меня проведёт офицер, которым оказался капитан первого ранга, ожидавший тут же, в вестибюле. Мы прошли через несколько постов без всяких задержек. Я успел только отметить безукоризненную выправку постовых и офицеров, одетых все как один в морскую форму. Здесь во всём чувствовалась более высокая не только воинская, но и общая культура сравнительно с аналогичными ведомствами артиллеристов или военно-воздушных сил. В приёмной, куда мы вошли, пройдя широким коридором мимо нескольких дверей, нас приветствовал дежурный офицер. Он сказал, что командующий свободен и ждёт нас.

Когда мы вошли в кабинет Главкома, я даже несколько растерялся - настолько поразили меня размеры этой комнаты. Точнее сказать, эта была не комната, а целая зала, где можно было бы проводить танцевальные турниры или званые балы. Пол был почти целиком покрыт огромного размера ковром. В дальнем конце стоял рабочий стол с приставленным к нему небольшим столиком для посетителей и удобными небольшими креслами. У противоположной стены прямо перед нашей дверью была ещё одна дверь, которая, видимо, вела в малый рабочий кабинет и другие подсобные комнаты (так, примерно, было и у Сергея Павловича). Справа от нас во всю длину стены было несколько очень больших окон с красивыми, не до конца раскрытыми шторами. Левая стена почти сплошь была закрыта матерчатыми шторами, которые, как нетрудно было догадаться, прикрывали плакаты, схемы, карты, таблицы и прочие наглядные материалы от любопытных глаз. Высоко на стене за спиной адмирала висел портрет одного из знаменитых русских флотоводцев прошлых времён (к своему стыду, я их не очень-то различаю), а у противоположной стены - довольно больших размеров картина, изображавшая одну из известных морских баталий прошлого или позапрошлого века. Справа от нас близко к углу на полу стоял большой глобус диаметром около полутора метров (точно такой же был и у нас), вращающийся на подшипниках, а рядом с ним - морской секстант на специальном штативе. Всё это я увидел не сразу, а рассмотрел несколько позже, когда Главком углубился в чтение "баллистического протокола".

Как только мы вошли в кабинет, его хозяин встал из-за стола и пошёл нам навстречу. Обычно такого ранга начальники сидят и ждут, изображая из себя страшно занятого человека, пока к ним подойдёт вошедший. Такое внимание было приятно мне, хотя я отлично понимал, что оно обращено не ко мне лично. Оно было знаком уважения к Сергею Павловичу и кроме того вполне соответствовало флотским традициям. Впоследствии я неоднократно убеждался в справедливости этого своего первого наблюдения.

Адмирал поздоровался со мной за руку, а стоявшему рядом навытяжку офицеру сказал, что тот пока свободен. Стоя перед ним с запечатанным пакетом в руках, я вдруг сообразил, что допустил оплошность: ведь мне надо было бы сначала пройти в секретную часть, там вскрыть пакет и прийти к Главкому не с пакетом, а с его содержимым. Причиной тому была, конечно, та стремительность сопровождающего меня офицера, из-за которой я вовремя не успел правильно сориентироваться. "Ну, - думаю, - сейчас достанется мне на орехи" и, обращая внимание на запечатанный конверт, говорю, что надо бы в секретной части вскрыть пакет. "Вам никуда не надо ходить, сейчас всё устроим", - говорит адмирал без всякого раздражения, нажимает кнопку на столе и даёт соответствующее распоряжение дежурному офицеру. "Он здесь, товарищ адмирал, - отвечает дежурный, - ждёт вашего вызова". В ту же секунду входит то ли начальник, то ли работник секретной части, который устраняет возникшую трудность и, обращаясь ко мне, говорит: "Я буду ждать вас в приёмной".

Когда мы остались вдвоём, я хотел вкратце рассказать о содержании документа, обратив внимание на те места в нём, в которых затрагивались интересы Военно-морского флота и возлагаемые на него задачи на предстоящем пуске. Однако Главком пожелал сам прочитать документ и только просил давать разъяснения по тем местам, по которым у него возникнут вопросы. Время от времени он делал какие-то заметки в своём настольном блокноте и задал мне несколько вопросов, относящихся к техническим характеристикам ракетно-космической системы и общей организации управления полётом. Другие руководители подобного уровня обычно при ознакомлении с такими документами приглашают ответственных специалистов своего ведомства, участвовавших в разработке документа, и со своими вопросами больше обращаются к ним. В данном же случае никто из его сотрудников не был приглашён. Только прочитав весь протокол, он спросил, кто из специалистов его ведомства участвовал в составлении и согласовании протокола и, увидев на листе согласований фамилию одного из офицеров своего штаба, остался доволен. После этого, учинив свою утверждающую подпись на титульном листе, признался: "Я не представлял, что пуск связан с такими сложными завязками. Передайте Сергею Павловичу, что мы окажем ему любое содействие, которое в наших силах".

Читателю, видимо, не очень ясно из предыдущего рассказа, какое отношение мог иметь Военно-морской флот к запуску ракеты. Если быть кратким, то это - осуществление тех же функций, что и наземными измерительными пунктами слежения за полётом ракеты, то есть проведение телеметрических и траекторных измерений на участках трассы, проходящих над океанами, выдача ряда управляющих команд на борт, засечка координат падения частей ракеты при неудачных пусках, эвакуация непотопляемых отсеков при необходимости, спасение терпящего бедствие экипажа при аварийных пусках, определение точных координат падения боевых частей ракет при экспериментальных пусках и выполнение некоторых других функций. Обычно корабли размещались в зависимости от особенностей траектории в определённых точках Тихого, Индийского и Атлантического океанов. Иногда им приходилось спускаться до южных сороковых ревущих широт, и наши люди, работавшие на этих кораблях, делились впоследствии своими впечатлениями о пережитых там днях. Мне лично не пришлось ни разу испытать на себе прелести подобных путешествий - я был невыездным лицом. Помимо прочих неподходящих анкетных данных, я был к тому же всё ещё беспартийным.

Своё посещение Военно-морского ведомства я решил описать вовсе не для того, чтобы выделить какие-то особые качества главкома Горшкова сравнительно с другими крупными руководителями, а потому что сам дух, царивший там, произвёл на меня довольно сильное впечатление. Что касается самого адмирала Горшкова, который, безусловно, был одним из признанных организаторов Военно-морского флота, то его деятельность впоследствии была омрачена, на мой взгляд, не очень благопристойными делами. Я имею в виду ту крупную роль, которую он сыграл в возвеличивании событий, связанных с так называемой Малой Землёй во время Отечественной войны, и "выдающихся военных заслуг" Л. И. Брежнева, якобы имевших место в этой эпопее. Не зря в народе стал ходить ехидный анекдот о том, что Великая Отечественная война была лишь эпизодом в битве за Малую Землю.